Краш-тест для Фемиды: юридические споры и ответственность в новой реальности
Где судиться и как судиться
«Политическая турбулентность — это краш-тест для нашей правовой системы, он выявляет все болевые точки» — такой оценкой ситуации открыл сессию «Судебная система России: ответы на вызовы времени» ее модератор Алексей Станкевич, партнер юридической фирмы Orchards.
К вопросам, возникшим еще в пандемию, добавились новые. В первую очередь многих волнует, как и где сегодня судиться. «С 2000-х годов споры предпочитали разрешать в иностранных юрисдикциях, заслуживших доверие. Однако сейчас судиться за границей становится сложнее», — рассказывает Валерий Еременко, партнер, соруководитель судебно-арбитражной практики адвокатского бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры». Российский бизнес оказался нежелательным клиентом для крупных иностранных юридических фирм. Ограничения в проведении платежей и физическом перемещении создают дополнительные препятствия. Конечно, случаются исключения. Например, Суд Британских Виргинских Островов обязал юридическую фирму Oyger представлять интересы банка ВТБ в ряде разбирательств. Но эти единичные случаи не являются прецедентом для всех. «Поэтому, если продолжать отношения с иностранным контрагентом, нужно делать многоступенчатые арбитражные оговорки, которые предусматривают переход к арбитражным судам», — заключает Валерий Еременко.
Еще в 2020 году в АПК РФ появились статьи 248.1 и 248.2, позволяющие рассматривать споры с санкционными юрлицами в России. Сегодня эта норма приходит на выручку бизнесу. К примеру, РЖД судились с Siemens, отказавшейся обслуживать и ремонтировать поезда «Сапсан» и «Ласточка». Арбитражный суд Санкт-Петербурга в качестве меры обеспечения передал РЖД склад оборудования и запасных частей. Кризисный вопрос был решен, поезда продолжили функционировать. Эксперты ожидают, что число таких примеров будет расти и норму смогут использовать не только санкционные лица, но и те, чье имущество было арестовано или заблокировано за рубежом. Другое дело, что решение российского суда не всегда сможет повлиять на ситуацию. «Фактически у нас две правовые реальности: могут вестись параллельно споры и выноситься решения по одним и тем же вопросам в России и за рубежом. В таких условиях судебная защита становится декларативным подтверждением правоты без практической пользы, если форум рассмотрения спора выбран без учета перспектив реального исполнения решения», — говорит Николай Покрышкин, партнер адвокатского бюро «Кульков, Колотилов и партнеры».
Масса проблем возникает при спорах с контрагентами из так называемых недружественных стран. «После 24 февраля мы видим, как российские контрагенты в суде пытаются ссылаться на то, что бенефициары компании находятся в недружественной юрисдикции либо компания объявила об уходе с российского рынка, и поэтому нужно вынести решение против этой компании, — делится Роман Зайцев, партнер Dentons. — С точки зрения законодательного регулирования у судов вопросов практически не возникает. Статья 7 АПК РФ вслед за Конституцией закрепляет принцип равенства всех перед законом и судом, независимо от всех фактов, в том числе местонахождения».
Пока суды в большинстве случаев применяют взвешенный подход и стараются соблюдать баланс интересов. Но не обходится без инцидентов. Приостановление исполнения судебного акта, предоставление кредитных каникул лизингополучателю, прекращение производства по банкротному делу — уже известно о ряде случаев, когда суд встал на сторону отечественного представителя по той причине, что контрагент находится под контролем лиц недружественной юрисдикции. Одни эксперты опасаются распространения такой практики, видя в ней угрозу интересам рынка, другие полагают, что дела свидетельствуют только о точечном и индивидуальном подходе судов, необходимом для задач защиты отечественного бизнеса.
«Протекционный подход судов в отношении российских субъектов заметен не только в спорах, связанных с лицами из недружественных стран, но и с российскими госорганами. Так, в одном из дел суд не признал картельный сговор в действиях компании, находящейся под фактическим, а не юридическим контролем одного бенефициара, а в другом деле форс-мажор позволил избежать включения компании в реестр недобросовестных поставщиков. Эти дела демонстрируют, что российский суд готов подставить плечо компаниям, страдающим от введенных санкций, и смягчает позицию антимонопольного ведомства», — рассказывает Василий Малинин, партнер юридической фирмы «Рустам Курмаев и партнеры».
Приведет ли это к смене парадигмы, в которой живут суды, и устоится ли практика такого протекционизма, пока неясно. Максим Стрижак, управляющий партнер «Стрижак и партнеры», рассказывая об изменчивой практике применения закона «О банкротстве», сетует: «Суды легко и привычно принимают решения в пользу налогового органа. Проблема заключается в том, что они пытаются не принимать самостоятельных решений, то есть не брать на себя ответственность в этом вопросе. Это состояние «плыть по течению» губительно для судебной системы», — считает он. Остается надеяться, что Верховный суд даст подход, на который можно ориентироваться. «Ожидание может не оправдаться, ведь в том же вопросе определения области применения «тотального» моратория (введенного в марте 2022 года) Верховный суд не успел высказаться, — опасается Роберт Арутюнян, руководитель практики разрешения споров и банкротства Better Chance. — Если применительно к налоговым правоотношениям суды занимают позицию фискального органа, то применительно к мораторию суды вместо того, чтобы взять на себя ту функцию, которую они обязаны непосредственно выполнять — верное толкование и применение норм действующего законодательства, они решили спрятаться за разъяснением Минюста, а также иных органов власти».
Относительно новых статей АПК РФ Вадим Бородкин, советник Orchards, считает, что нужно пользоваться нормой, не откладывая возможности на завтра. В пример он приводит разбирательства, начатые в период пандемии: «Когда дела перешли из первой инстанции в вышестоящие инстанции, повестка стала меняться. Коронавирус утратил свою актуальность, и в целом экономика выровнялась. И в сознании вышестоящих судов сформировалось мнение, что раз компании справились с ситуацией и сохраняют жизнеспособность, пусть и понесли убытки, то не стоит и вмешиваться в договорные отношения между сторонами. Поэтому, если ваш спор входит в какую-то актуальную повестку, ни в коем случае нельзя буксовать. Нужно давить на газ до упора и пытаться рассматривать спор в суде как можно скорее».
Юридический кэнселинг: есть ли выход?
Отдельная сессия Federal Legal Forum была посвящена защите интересов российских сторон в международных разбирательствах.
Запреты, гласные и неявные, на оказание юридических услуг в главных юридических хабах — США, Великобритании, странах ЕС — вызвали шок среди юристов. «Нам фактически отрезали доступ к мировой экспертизе, теперь нужно искать иностранных юристов из небольших фирм, которые пойдут против общего течения отказа работы с российским бизнесом. При этом часто санкции не имеют значения. Иностранные юрфирмы просто отказываются брать российских клиентов. Причем фирмы из ЕС занимают самую жесткую позицию», — говорит Андрей Гусев, управляющий партнер Nordic Star. «Это ведет к скрытому неравенству в арбитраже, ведь суду важна личность автора экспертного заключения, его известность», — сетует Алексей Панич, партнер «Никольская консалтинг». Одни эксперты считают, что нужно принимать ответные действия на кэнселинг: создавать белые списки арбитров и разрешать отводы тех, кто занимает антироссийскую оппозицию. Другие полагают, что нельзя закрываться от мира и не смотреть на европейский арбитражный опыт. Так или иначе, кэнселинг бьет в обе стороны. «Точно так же, как и мы, жертвой оказываются те правопорядки, которые его проводят. Этот процесс не будет длиться вечно. Это тот шторм, который закончится», — уверен Кирилл Удовиченко, партнер коллегии адвокатов «Монастырский, Зюба, Степанов и партнеры».
«Сейчас приходится намного более интенсивно готовиться к иностранному спору, сложности добавляют такие вещи, как продумывание оплаты госпошлины, оплаты услуг иностранного юриста. К тому же, если лицо не может судиться за рубежом, возможно, его требования можно предъявить в России под новым «правовым соусом». Это то, о чем тоже сейчас приходится постоянно думать юристам. Однако зарубежную работу это не отменяет. Наоборот, спрос на иностранную экспертизу, в частности на юристов, квалифицированных по иностранному праву, только увеличивается», — делится Денис Алмакаев, партнер, глава практики международных судебных споров LEVEL Legal Services.
Помимо «переупаковки» судебной позиции, задумываются юристы и о возможности переноса места слушания. «Перенос места слушания дела — это одна из перспектив арбитража в новой реальности, — полагает Владимир Таланов, советник практики международных арбитражных и судебных споров адвокатского бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры». Однако будет ли достаточно переноса места слушаний? Зачастую нет, потому что важно решение других последствий, которые возникают в связи со сменой места».
Открывшиеся возможности по переносу разбирательств в Россию также не вызывают оптимизма у экспертов. «Нужно 10 раз подумать перед тем, как пойти в российский суд. Конечно, с одной стороны, рассмотрение спора в российском суде может решить текущие проблемы. Однако арбитраж — это про сохранение бизнеса, отношений на рынке, разрешение конфликта. Как будут исполняться решения государственного суда и как на эту практику посмотрят иностранные компании и инвесторы — большой вопрос», — считает Мария Любимова, руководитель практики «Международный арбитраж и трансграничные споры» коллегии адвокатов «Регионсервис».
«Время действительно очень интересное. Единственный выход — расширяться во все стороны, приумножать интеллектуальную экспертизу. Мы, как юристы, обязаны помочь нашим клиентам в этой непростой ситуации, чем мы и занимаемся, несмотря ни на какие преграды и ограничения», — резюмировал дискуссию ее модератор Алексей Дудко, старший партнер, глава практики разрешения споров и расследований LEVEL Legal Services.
В тисках санкций и контрсанкций
Юристы всегда в числе тех специалистов, что находятся на «передовой» спасения бизнеса. Как не оказаться в красной зоне риска? Такой вопрос поставил перед участниками еще одной дискуссии модератор Владимир Назаренко, главный судебный юрист правового блока банка ВЭБ.РФ (сессия «Риски личной ответственности юриста в условиях зарубежных санкций и российских контрсанкционных мер»).
Сегодня менеджмент принимает на себя сильный удар. От тактической мудрости и гибкости принятия решений зависит многое, если не все: растущее санкционное давление и столкновение законодательств стран оставляет все меньше пространства для реализации бизнес-задач. С проблемой санкционного давления некоторые компании столкнулись еще в 2014 году. Не работает банковская зарубежная инфраструктура, отсутствует доступ к иностранным финансовым рынкам, многие компании не могут совершать экспортные и импортные операции. Ограничения приводят к тому, что российский бизнес вынужден искать выходы, порой находясь на грани нарушения законодательства тех стран, которые оказывают давление.
Пока прецедентов, когда сотрудник компании в текущей ситуации был привлечен к административной или уголовной ответственности, немного. Но они дают бизнесу и юристам четкие сигналы — риски наступления персональной ответственности есть. В деле концерна «Калашников», включенного в список SDN (список заблокированных лиц в США), вместе с логистической компанией Instar Logistics к ответственности привлекли его сотрудника, который организовывал перевозку, договариваясь о ее деталях в переписке. Включение его в список заблокированных лиц значит для сотрудника многие неприятные последствия — он не сможет путешествовать и осуществлять финансовые расчеты, причем исключиться из списка практически невозможно. Но это еще не самые худшие последствия — в деле нефтяной компании, приобретавшей санкционное оборудование, к уголовной ответственности был привлечен сотрудник, обсуждающий детали подтасовки документов для обхода санкций в электронных письмах. Итог — 20 лет лишения свободы. Эти примеры демонстрируют, насколько тщательно необходимо защищать информацию и следить за гигиеной переписок внутри компании и с партнерами вовне.
Если с зарубежной Сциллой все более или менее ясно, то с Харибдой, российским контрсанкционным законодательством, — еще нет. Пока принятие мер административной и уголовной ответственности в случае поддержки санкций, введенных зарубежными странами, находится в разработке, но наказания предполагаются жесткие — штрафы в размере от 1 млн рублей и лишение свободы до 10 лет. Проведение анализа действий компаний и проверка рисков сделок — зона ответственности юристов компаний. Но на данный момент законодательная норма не отвечает в полной мере на вопрос: может ли быть юрист привлечен к соответствующей ответственности?
«Нужно быть готовыми к введению новых мер ответственности и уже сейчас проводить анализ сделок, чтобы исключить риск бесконтрольного прохождения договоров и соглашений, чаще всего поступающих от внешнего контрагента, в которых будет зафиксировано некое заверение о поддержке санкционных аспектов», — считает Ирина Закржевская, специалист в области сопровождения финансовых и инвестиционных сделок. «Объемы изменений настолько большие, что отследить их и отработать с бизнес-подразделениями вручную, как раньше, затруднительно. Без системного цифрового подхода решить эту задачу практически невозможно», — подытожил дискуссию Эрнест Султанов, генеральный директор компании TrackTrack.