Сырьевой блицкриг: как Россия, США и Саудовская Аравия переживут эпоху низких цен на нефть
От редакции. Этот материал из майского номера Forbes был написан до того, как в середине апреля Россия и ОПЕК договорились о новом сокращении добычи нефти. Тем не менее, кризис в индустрии сохраняет актуальность выводов и прогнозов Виталия Ермакова.
Все периоды благоденствия похожи друг на друга, каждый экономический кризис плох по-своему. Все смешалось на нефтяном рынке, и особенность нынешней ситуации в том, что мир столкнулся сразу с тремя кризисами, совпавшими во времени: геополитическим соперничеством между великими державами, которое привело к санкциям и торговым войнам, острейшим структурным кризисом на нефтегазовых рынках, которые связаны как с накопившимися искажениями в структуре предложения, так и с угрозой спросу на углеводороды в рамках радикального энергоперехода к безуглеродным источникам энергии, и, наконец, с разворачивающейся пандемией коронавируса. Каждый из них по отдельности не является уникальным, но именно их сочетание представляет серьезнейший вызов для энергетических рынков и мировой экономики.
Эпидемия коронавируса COVID-19 вызвала общее замедление экономической активности в мире. Распространение ограничений на передвижение населения внутри стран и между странами из-за карантинов непосредственно сказывается на спросе на нефтепродукты, и через снижение загрузки НПЗ — на спросе на сырую нефть. В 2020 году общий спрос на нефть впервые с 2009 года может снизиться к предыдущему году, при этом оценки масштаба сокращения продолжают меняться в сторону увеличения по мере распространения эпидемии на новые страны. Важно отметить, однако, что шок на стороне спроса носит ограниченный во времени характер. По мере завершения эпидемии и экономическая активность, и спрос на нефть будут восстанавливаться. Это, скорее всего, будет происходить уже в четвертом квартале 2020-го.
Структурный кризис на стороне предложения и начавшаяся война за передел рынков вызывают большую тревогу, так как их эффект долгосрочный. Развалившаяся на время сделка ОПЕК+ и решение Саудовской Аравии и других производителей из зоны Персидского залива задействовать свои свободные производственные мощности и увеличить добычу создали угрозу формирования серьезного профицита предложения и обвалили мировые котировки нефти в моменте до $30 за баррель, а позднее и еще ниже (напомним, что в январе этого года цена барреля поднималась до $70). На первый взгляд неспособность Саудовской Аравии и России договориться о взаимодействии кажется иррациональной. Никакое реалистично возможное увеличение рыночной доли не сможет компенсировать потери от падения цен вдвое на длительном горизонте. Но с другой стороны, продолжающийся рост добычи нефти в США, который «съедал» весь прирост спроса на протяжении последних лет, стал ловушкой для соглашения ОПЕК+ и особенно для Саудовской Аравии.
По мере завершения эпидемии экономическая активность и спрос на нефть будут восстанавливаться. Скорее всего, уже в четвертом квартале 2020-го
Саудиты несколько раз за последние годы предпринимали попытку протестировать способность конкурентов выжить в условиях низких цен. Задача осложнялась тем, что, несмотря на очень низкие затраты на добычу нефти в королевстве, его бюджет зависит от высоких цен на нефть. В этом году, по оценкам МВФ, Саудовской Аравии для бездефицитного бюджета нужна цена барреля нефти $82. Все последние годы рыночные цены были существенно ниже этого уровня, что заставляло королевство тратить огромные суммы золотовалютных резервов (более $400 млрд за последние пять лет) для финансирования дефицита бюджета. В отличие от России, которая решала эту проблему за счет масштабной девальвации рубля и активного импортозамещения, особенно на рынке продовольствия, обменный курс риала к доллару все эти годы оставался фиксированным, отражая огромную зависимость Саудовской Аравии от импорта оборудования и потребительских товаров.
Ставка Саудовской Аравии на своеобразный блицкриг — молниеносную войну, которая заставит других производителей с высоким уровнем затрат резко сократить добычу, — в этот раз может иметь больший успех, чем в конце 2014 и начале 2016 года. За последние 10 лет наибольший прирост добычи нефти в мире пришелся на американских производителей нефти плотных пород. Несмотря на взрывной рост объемов добычи, финансовое положение американских сланцевых компаний оставалось тяжелым даже до недавнего обвала цен и резкого падения стоимости акций. Сектор поглотил огромные инвестиции, но в течение последних 10 лет не сумел показать положительный денежный поток, даже при ценах на нефть выше $60 в среднем за период. Американские компании — и производители, и сервисный сектор — работали, покрывая лишь свои операционные затраты.
В 2019 году прошла череда банкротств «сланцевиков», и, несомненно, в этом году на фоне резко снизившихся цен мы увидим новые банкротства. И все же опыт американских сланцевых производителей показал, что они могут длительное время выживать в условиях низких цен благодаря концентрации на так называемых sweet spots (наиболее продуктивных участках месторождений), активному использованию ценового хеджирования и доступу к дешевому финансированию, а главное, гигантскому технологическому прогрессу в бурении протяженных горизонтальных скважин и технике многостадийного гидроразрыва пласта. В конечном счете это позволяло продлевать до недавнего времени кредитные линии и продолжать получать финансирование.
Новый фактор, проявившийся буквально в последние пару лет, — это отношение к нефтегазовым инвестициям как к крайне токсичным, вызывающим обвинения в игнорировании проблем глобального потепления и фактически социально безответственным. Многие инвестиционные фонды теперь ограничивают или полностью запрещают инвестиции в компании традиционной углеводородной энергетики. Если раньше банкротство сланцевых производителей означало, что кто-то другой возьмет их активы на баланс и сможет получить новое долговое финансирование, то теперь такой сценарий выглядит более проблематичным.
В ближайшие месяцы мы будем в режиме живого эксперимента наблюдать за очередной проверкой американской сланцевой индустрии на прочность. Если реализуется сценарий достаточно быстрого и масштабного (до 2 млн баррелей в сутки) сокращения добычи нефти в США, эта доля рынка в основном достанется Саудовской Аравии, которая пошла по пути агрессивного демпинга. Цены до конца года восстановятся на уровне $50–60 за баррель. Российские экспортеры нефти смогут отстоять свою существующую долю рынка, а российское правительство — выполнить свои бюджетные обязательства благодаря умеренной девальвации и использованию средств ФНБ.
Если, однако, «блицкриг» не удастся, противостояние перейдет в фазу «траншейной войны», а нефтяные цены надолго задержатся на уровнях около $40, потери для всех сторон могут стать очень значительными. Длительный период низких цен на нефть заставит Саудовскую Аравию сокращать социальные программы, что чревато взрывом недовольства в королевстве в момент возможного скорого перехода престола в новые руки, а также расходовать золотовалютные резервы, которые и так заметно уменьшились с 2014 года. Россия во времена резкого снижения нефтяных цен в конце 2015 года продемонстрировала, как она будет бороться с кризисом — путем умеренной девальвации и использования резервов, накопленных в стабилизационном фонде. Но затяжной период низких цен на нефть, безусловно, отрицательно скажется на темпах роста ВВП и приведет к увеличению инфляции.
Наконец, в США низкие цены на нефть хотя и создадут проблемы для производителей, также принесут выгоды потребителям. США являются крупнейшим потребителем нефти и нефтепродуктов в мире, и для страны в целом низкие цены на нефть являются благом. Также и другие крупные потребители углеводородов, в первую очередь Китай, смогут перезапустить экономический рост. На фоне разворачивающегося долгосрочного тренда по энергопереходу к безуглеродным источникам энергии в мире низкие цены на нефть могут несколько продлить эру углеводородов.