От парламентаризма к демократии: особенности армянской национальной революции
23 апреля 2018 года в Армении произошла революция. Революция, как теперь принято признавать в самой Армении, молодого поколения, гражданская зрелость которого переборола закостенелость политической системы, нуждавшейся в последние годы в серьезной трансформации и демократической встряске.
Последняя на практике произошла почти мгновенно, ознаменовав бескровный уход с поста премьер-министра Сержа Саргсяна, бывшего третьего президента республики, не продержавшегося на новом посту и 8 дней. Однако являлась ли политическая составляющая единственным компонентом «бархатной» революции, на которую армянский народ пошел под руководством оппозиционера Никола Пашиняна?
Очевидно, что население закавказской республики беспокоил не только сам факт сохранения полноты власти в руках одного человека, избранного большинством парламентариев страны, где доминантной силой многие годы оставалась лишь партия Саргсяна (Республиканская партия Армении. — Forbes), но и серьезные социально-экономические задачи, ставшие ахиллесовой пятой развития республики.
Именно проблемы социального и экономического характера в совокупности с укрепившейся в сознании людей безысходностью правовой смены власти в рамках текущего законодательства послужили стимулом выражения протеста через забастовки, акты неповиновения и многотысячные шествия в столице Армении и за ее пределами. Характерными в этом отношении являются цифры, к которым постоянно апеллировали противники Саргсяна. При формальном росте ВВП страны за последние 10 лет внешний долг республики только по скромным официальным данным приблизился к психологической отметке в $7 млрд, что при сопоставлении с общими показателями и спецификой экономики Армении, лишенной богатой ресурсной базы, стало серьезным поводом для беспокойства. Если в 2008 году формальный долг каждого гражданина Армении составлял порядка $588, то к концу 2017 года эта цифра увеличилась почти в четыре раза ($2254) и продолжила расти. На фоне увеличивающегося процента бедного населения (29,8% в прошлом году) эти показатели стали действительно настораживать.
В дополнение по-настоящему «кровоточащей раной», как выражался сам Саргсян, стал вопрос миграции населения из страны в поисках лучшей жизни. Особенно остро данная проблема встала для молодых специалистов, не нашедших у себя на родине возможностей к реализации собственного потенциала. Данные по указанному показателю сильно разнятся, что объясняется как формальным отсутствием единой методологии подсчета у разных институтов, так и стремлением «смягчить» суровую реальность менее удручающими цифрами. Как было отмечено выше, сам факт увеличивающейся эмиграции признавался даже властями во главе с Саргсяном, однако внятного решения данной проблемы за целое десятилетие так и не было представлено. Вполне естественно, что с уходом Саргсяна данные проблемы не улетучатся, однако армянский народ получил уникальную возможность не только формальной смены лидера государства, но и становления иного, возможно альтернативного, подхода к решению внутригосударственных насущных задач.
Нельзя сказать, что смена власти 23 апреля стала за последние годы единственным острым показателем нежелания граждан Армении мириться с положением дел в республике. Тенденциозно возникающие массовые акции гражданского протеста особенно ярко проявлялись в условиях внедрения непопулярных решений, как это было летом 2013 года с инициативой увеличения платы за проезд в общественном транспорте, летом 2015 года с увеличением платы за электроэнергию, а также в условиях усугубляющегося политического кризиса, временной эскалацией которого стал захват полицейского участка летом 2016 года. Во всех указанных акциях армянский народ в большей степени проявлял солидарность с оппозиционными действиями. Популярность власти и лично президента Саргсяна постоянно подвергалась стресс-тестам, однако лишь за последние 10 дней персонификация оппозиции в лице Пашиняна дала действенный результат (в отличие от всех предыдущих случаев, где формальные лидеры протестных движений проигрывали Саргсяну и попеременно дискредитировались).
В этом смысле весьма интересно предположить, каким будет следующий шаг Пашиняна, получившего народную поддержку и достигшего своей задачи-минимум по низложению полномочий с Саргсяна. Если проследить за выступлениями оппозиционного лидера, на митингах с 17 по 20 апреля повестка была лишь одной: добровольный уход Саргсяна. Постепенно, с увеличением количества митингующий и эффективностью плана Пашиняна по децентрализации протестных сил и движений, повестка начала прирастать дополнительными целями, в том числе и о том, кто возглавит правительство Армении. На пике протестных акций Пашинян открыто начал заявлять о том, что в случае народного волеизъявления он готов взять на себя бремя власти, однако после ухода Саргсяна его политические амбиции рискуют остаться непонятыми иной силой в лице теперь уже и. о. премьер-министра Карена Карапетяна, который, в отличие от бывшего премьер-министра, еще не создал вокруг себя яркий негативный образ. Действующее правительство Армении в соответствии с законодательством республики провело 23 апреля внеочередное заседание, утвердив Карапетяна на посту премьер-министра.
Формально можно ожидать, что текущий кабинет министров, большинство депутатов Национального собрания республики и новоизбранный президент Армен Саркисян поддержат кандидатуру Карапетяна, однако на волне народной эйфории от текущих перемен нельзя утверждать наверняка, сможет ли Карапетян сохранить шаткое кресло премьера или уступит его Пашиняну. Стороны уже договорились решать вопросы в диалогическом ключе, наметив двустороннюю встречу 25 апреля.
В контексте революционных перемен вопрос конституциональности смены всей власти становится второстепенным, уступая место тенденциям текущего момента. Дополнительно, в условиях отсутствия какой-либо третьей фигуры, способной составить конкуренцию Пашиняну и Карапетяну (бывшие выдвиженцы, такие как Раффи Ованнисян или Левон Тер-Петросян самодискредитировались), на первый план выдвигается значение легитимности народного избранника (в условиях всереспубликанского кризиса легальности). В последнем смысле, если критерием легитимности для Пашиняна является сам факт совершившейся революции по смене премьера и установившаяся на этом фоне широкая поддержка населения его действий, то для Карапетяна легитимность сохранения действующего поста менее однозначна: при соответствующих народных волнениях не исключено, что правительство будет согласно на очередную ступень «бархатной» революции, которая, как теперь утверждает Пашинян, «не может остаться половинчатой».
О способности быстрой смены курса властей предержащих в условиях шаткости положения говорит и то, что по мере того, как уход Саргсяна становился очевидным, политические круги и партии Армении начали примыкать к народным движениям, стремясь сохранить в волатильных условиях как можно больше политических дивидендов. Однако куда подует ветер перемен 25 апреля, станет ясно лишь по итогам переговоров и реакции и. о. премьера и нового кандидата в премьеры Армении.