Протесты в Армении достигли кульминационной точки. Под давлением толпы бывший президент и новый премьер-министр страны Серж Саргсян подал в отставку. Теперь нам предстоит увидеть, станет ли это решение концом острейшего политического кризиса или только усугубит накопившиеся противоречия.
Массовые выступления против избрания Саргсяна преследовали экс-лидера Армении на протяжении всего времени пребывания на высших государственных должностях. Так было в 2008 году, когда он в первый раз победил на выборах президента. Тогда сторонники первого президента Армении Левона Тер-Петросяна, попытавшегося вернуться в политику, устроили широкомасштабные акции протеста. Так было и при переизбрании Саргсяна в 2013 году, когда неожиданно много голосов (почти 37%) получил Раффи Ованнисян, армянин из Америки, который возглавил мощные демонстрации и грозил не допустить инаугурации.
Оба раза Серж Саргсян удерживал победу в своих руках. В 2018 году премьерские полномочия политика продлились всего шесть дней.
Политику определяет Карабах
Для понимания случившегося в Армении необходимо сделать краткий исторический экскурс. С 1990 года страной правит сила, которая пришла к власти на лозунгах изъятия Нагорного Карабаха, спорной территории на границе Армении и Азербайджана, из состава соседнего государства. Персональный состав этой силы менялся, но суть политики оставалась нетронутой: удержание территориальных завоеваний в карабахской войне. Эта идея фикс объединяла армянское общество на протяжении почти тридцати лет.
Когда в 1998 году Левон Тер-Петросян проявил колебания относительно статуса Карабаха, политика просто отстранили от власти. С тех пор президентами были выходцы со спорной территории — сперва Роберт Кочарян, затем Серж Саргсян. Так материнская республика попала под власть карабахского клана, а выходцы из маленького глухого края взяли под свою власть все армянское государство.
Формально в республике сохранялась демократия, но по факту правление было мягко авторитарным: нежелательные элементы отсекались от выборов, либо им просто не давали победить в голосовании. В результате в Армении сложился кланово-коррупционный режим с широким люфтом действий для оппозиции — благо, последняя никогда не имела альтернативной повести дня за исключением стандартного лозунга «Долой действующую власть!».
Обычных жителей Армении такая ситуация в целом устраивала. Значительная часть населения и вовсе предпочла эмиграцию. Все по умолчанию понимали, что альтернативой может стать поражение всего карабахского проекта, который традиционно воспринимается в Армении как сверхценность.
Если Кочарян после десяти лет у власти смог более или менее безболезненно расстаться с должностью президента, то Саргсян, его незаменимый соратник на протяжении многих лет, оказался заложником ситуации: на нем было слишком многое завязано. Саргсян просто не мог уйти, не поломав сложившуюся политическую конструкцию. Поэтому в Ереване прибегли к известному и популярному ходу: переписали конституцию и превратили президентскую республику в парламентскую.
Это дало политику пространство для маневра: после двух сроков во главе государства Серж Саргсян больше не мог избираться на должность президента, но пост премьер-министра оставался для него доступным по закону. На прошлой неделе парламент одобрил кандидатуру экс-президента, и тот пересел в кресло премьера. Схема не сработала.
За тридцать лет некоммунистического правления в стране накопилось столько недовольства, что мантры про Карабах перестали действовать на широкие массы. Назначение Саргсяна премьером спровоцировало такую волну публичных протестов, совладеть с которой он оказался не в состоянии, особенно с учетом того, что в 2014 году президент успел неосторожно пообещать, что не будет претендовать на пост премьер-министра. Из-за этого Саргсян выглядел не только узурпатором власти, но и прямым обманщиком избирателей.
Окончательным ударом для правящей элиты стал переход части военных на сторону протестующих. Вероятно, известия о том, что сотня солдат присоединилась к демонстрантам, заставила Сержа Саргсяна дезавуировать собственные слова, сказанные днем ранее: мол, лидер оппозиции Никол Пашинян его шантажирует, а он на шантаж не поддастся. Теперь президент заявил: «Никол Пашинян был прав. Я ошибся. В сложившейся ситуации есть несколько решений, но ни на одно из них я не пойду. <...> Я оставляю должность руководителя нашей страны».
Лояльность силовиков (в данном случае — армии) часто становится ключевым моментом во время подобных кризисов. Режим не может противиться требованиям улицы, если не опирается на безусловную поддержку вооруженных сил.
Что изменится после революции
Что теперь ожидает Армению? Состав парламента остается полностью просаргсяновским. С другой стороны, есть лидер протестующих Никол Пашинян, 43-летний журналист, а ныне депутат. Это тоже человек системы, у которого нет принципиальных разногласий с Саргсяном по вопросу территориальной принадлежности Нагорного Карабаха. Поэтому возможно как формирование правительства национального единства, то есть коалиции разных сил, так и проведение досрочных выборов. Думается, ближайшие дни станут решающими для определения того, в какую сторону будет развиваться ситуация.
Политические перестановки внутри Армении невольно поднимают вопрос о том, воспользуется ли Азербайджан кризисом в соседней стране, чтобы вернуть контроль над Карабахом. Сейчас такой сценарий выглядит маловероятным. Во-первых, в Армении должен начаться управленческий хаос, чтобы армянская армия была максимально ослаблена, а этого в Ереване попытаются не допустить любой ценой. Собственно, ради этого и ушел в отставку Саргсян: экс-президент не хотел раскалывать единство силового блока.
Во-вторых, любой вооруженный конфликт грозит Баку нестабильностью, которой там также стараются избегать. У Азербайджана достаточно собственных противоречий внутри страны, недаром, несмотря на воинственную риторику властей, все 25 лет правления семейства Алиевых Баку тщательно избегал провоцирования боевых действий.
Что до России, то в Кремле предпочли дистанцироваться от происходящего. При любом внутриполитическом раскладе в Ереване у Армении нет иного союзника, кроме России. В этом отличие кавказской республики от Украины, в которой Евромайдан стал поворотом страны в сторону Запада. В то же время сам факт успешных общественных выступлений на территории одного из немногих своих геополитических партнеров не может радовать Кремль.