27 февраля в Москве завершился 4-й съезд работников рыбного хозяйства, главной темой которого стало сохранение исторического принципа распределения квот. А перед съездом Всероссийская ассоциация рыбохозяйственных предприятий (ВАРПЭ) — наиболее крупная в России общественная организация рыбопромышленников — написала открытое письмо президенту России Владимиру Путину. Его содержание можно передать одной строчкой: «Ради бога, оставьте все, как есть».
«Как есть» — это продление исторических принципов распределения квот на вылов водных биоресурсов, в том числе и крабов, которые уже давно возглавляют линейку лакшери-морепродуктов, добываемых на Камчатке и на Дальнем Востоке. В Китай, США и Южную Корею российский краб продается по цене от $15 до $30 за килограмм и выше.
Рыбалка в эпистолярном жанре
Примечательно, что на другие основные промысловые виды (минтай, сельдь, треску) никто не покушается. За исключением инвестиционных квот, выдаваемых на постройку новых траулеров и береговых перерабатывающих заводов, которые на 90% выберут действующие игроки рынка, никаких серьезных потрясений здесь не предвидится. Квоты на вылов рыбы продлят еще на 15 лет по историческому принципу. Крабы — другое дело.
Еще в ноябре 2017 года президенту страны принесли странное письмо. Странное, поскольку от его авторства официально все отказываются, хотя некоторые эксперты предположили, что речь идет о Русской рыбопромышленной компании и ее учредителях Максиме Воробьеве и Глебе Франке. РРПК — структура относительно молодая, но вместе с тем хорошо обеспеченная, и поэтому логично было предположить, что места под рыбацким солнцем не хватает именно ей. В любом случае вряд ли речь идет об иностранном капитале.
В краболовстве и российских финансов достаточно. В прошлом году на аукционе были размещены квоты на добычу пяти с небольшим тысяч тонн краба, и Росрыболовство изначально планировало выручить за них 1 млрд рублей. В итоге получилось 23 млрд — крупнейшие российские ловцы краба на торгах задавили друг друга деньгами. Учитывая, что объем допустимого улова (ОДУ) краба сейчас измеряется 60 000 тонн в год, то такими темпами государство может получить на аукционе порядка 200 млрд рублей.
После этого письма, которое «совершенно случайно» утекло в СМИ, уровень лоббистских стонов зашкалил все возможные децибелы деловой этики.
Рыбопромышленники подключили РСПП, глав регионов и вообще кого только можно, чтобы донести до главы государства все риски от крабовых аукционов.
Результатом возвращения к крабовым аукционам станет «обвальное падение инвестиций рыбопромышленных предприятий, резкое ухудшение инвестиционного климата в рыбной отрасли и нарастание острых социально-экономических проблем в прибрежных регионах России», — написал Александр Шохин в письме помощнику президента Андрею Белоусову. Инвестиции, по словам Шохина, могут упасть в шесть раз, с 180 млрд рублей до 30 млрд рублей. Интересно, почему не в пять раз, или не в семь?
«Это главный риск, потому что аппетит приходит во время еды. Сейчас крабы, потом лососи, потом другие ценные объекты», — в унисон посетовал руководитель Ассоциации добытчиков краба Дальнего Востока Александр Дупляков. А президент ВАРПЭ Герман Зверев назвал инициативу по изъятию крабовых квот из общей системы распределения долей «экономическим цунами, угрожающим рыбной отрасли».
Для потребителя выход крабовой возни из подковерного пространства вызывает лишь чувство глухого саркастического раздражения. 95% российского краба уходит на экспорт, и россиянам от крабового изобилия по доступной цене достаются только клешни, панцирь и крабовые палочки «с мясом краба» как очередной символ маркетинговой профанации. Крабовые палочки, как известно, делаются из фарша минтая. Краб в них присутствует в основном в виде ароматизатора, а если крабовое мясо в них и добавляется, то не более 5% и не самого лучшего качества.
Кто ловит краба в глубокой воде
В рыбных супермаркетах килограмм мяса камчатского краба без панциря стоит от 3000 рублей. Мясо первой фаланги — от 3500 рублей. В крупных сетях можно найти чуть дешевле, но не намного и без гарантии вторичной дефростации. Неудивительно, что краба все чаще фасуют небольшими порциями по 200–300 гр, чтобы цена в 600–800 рублей за упаковку или за маленькую стеклянную банку не отпугивала потребителя. При этом крабовый бизнес очень высокодоходный: краб не требует очистки и разделки, его даже не надо замораживать.
Почти вся выручка идет в долларах. Рентабельность по крабу составляет 60–70% в противовес 20–30% в рыбе. Зарплата обычного моряка или технолога на краболовном судне составляет около $3000 в месяц.
И все это на фоне жизнерадостных возгласов рыбохозяйственнной науки, которая рапортует, что крабов в море становится все больше и что можно увеличивать объемы допустимого улова (ОДУ) на отдельные их виды. Крабы действительно успели хорошо расплодиться. Сказался восьмилетний запрет на их вылов, который действовал еще при прежнем руководителе Росрыболовства Андрее Крайнем. Камчатского краба и вовсе удалось переселить в Баренцево море, он там прижился и прекрасно ловится под Мурманском.
В середине февраля во Владивостоке как раз прошла очередная конференция «Наука о море в интересах России», где представители ТИНРО (Тихоокеанского НИИ рыбного хозяйства и океанографии) порадовали увеличением численности краба-стригуна ангулятуса в Восточно-Сахалинской подзоне. Его промысловые собратья (краб-стригун опилио, синий краб, краб Бэрди и камчатский королевский краб) также чувствуют себя уверенно, и снижения их численности нигде не наблюдается.
Но ангулятус живет на большой глубине, целевых исследований его численности до сих пор практически не проводилось. Теперь ученые провели подводную съемку и доложили, что ангулятусы гуляют по дну Тихого океана в таких масштабах, что китайские, корейские и американские гурманы уже могут возбуждать свои вкусовые рецепторы. Российские, конечно, тоже могут, если найдут в кошельке свободные 10 000 рублей на покупку живого краба весом килограмма на три. Как известно, гурманы больше всего ценят именно живых крабов.
И нашим, и вашим
Росрыболовство в вопросе крабовых аукционов заняло выжидательную или, как выражаются чиновники, взвешенную позицию. Письмо ВАРПЭ президенту России руководители ведомства, разумеется, не подписывали и никак его не комментировали. По поводу крабовых аукционов высказались очень осторожно. Мол, есть и плюсы, и минусы. Плюсы тут понятны. Каждый аукцион приносит в казну кругленькую сумму, исчисляемую миллиардами рублей. Понятно, что зарплата инспектора рыбоохраны в 25 000 рублей от этого не вырастет, но отчитаться перед Минфином все равно будет приятно. Еще одним плюсом, по мнению Росрыболовства, станет приход новых системных участников рынка. То, что новый участник опять же продолжит поставлять крабов на экспорт, мало кого волнует.
На минусах Росрыболовство внимание не акцентирует, поскольку это и так громко делает ВАРПЭ и все те рыбаки-краболовы, которые боятся, что у них отберут кусок краба. Логично предположить, что самостоятельно принимать решение о крабовых аукционах Росрыболовство не будет — переложит ответственность на Минсельхоз или вообще на правительство. Ссориться с рыбаками ведомство не хочет: в условиях крайне скудного государственного финансирования именно рыбопромышленные компании берут на себя расходы по различным имиджевым мероприятиям Росрыболовства. От крупных выставок до кулуарных фуршетов — почти всегда чиновникам приходится обращаться к рыбакам с просьбами, других возможностей просто нет.
С другой стороны, идти на конфронтацию с влиятельными инициаторами крабовых аукционов Росрыболовству тоже не с руки. Все идет к тому, что вопрос будет решаться в самом высоком кабинете. Однажды там уже поминали недобрым словом «рыбных рантье» и прозрачно намекали, что слова «стабильность» и «стагнация» начинаются на одну и ту же букву.
Итог крабьей драмы
«А тем, кто ложится спать, спокойного сна» — слова из хита Виктора Цоя вполне можно переадресовать и всей российской рыбной отрасли. Как маленьким детям накануне вечером психологи рекомендуют погулять и побеситься, чтобы потом спокойно уснуть, так и рыбопромышленники, придя к тому или иному компромиссу, скоро успокоятся и погрузятся в блаженное состояние летаргического вылова.
Краб по-прежнему будет продаваться в России по цене черной икры, хотя краба в стране много, а осетров мало.
Государство, конечно, может волевым решением разорвать взаимосвязь между внутренней и экспортной ценой краба и насытить им внутренний рынок по цене того же кальмара или трески. Ведь бензин в России стоит все-таки дешевле, чем в Европе, куда мы экспортируем нефть. Или ввести дополнительные пошлины на экспорт, что заставит краболовов более внимательно посмотреть на внутренний рынок. Но это все теория. Если у государственных «нефтедолларов» все-таки иногда проявляется социальная составляющая, то у «крабодолларов» таковой, похоже, не будет.
Крабы по-прежнему будут тихо уползать от нас на азиатские и американские рынки, а российским потребителям станут по-прежнему рассказывать про увеличение общих объемов вылова и будут предлагать покупать минтай свежемороженый без головы и сардину иваси, восстановившийся бренд еще советской торговли, пиару которого Росрыболовство уделяет сейчас особое значение. Все же лучшее, как и во времена СССР, будет уходить на экспорт. А инспектор рыбоохраны на месячную зарплату сможет купить себе пять-шесть килограммов крабового мяса, наесться им и спокойно заснуть до следующей зарплаты. Он-то никуда уползти не сможет.