На днях замруководителя Росрыболовства Василий Соколов озвучил примерную дату, когда может быть возобновлен промышленный вылов омуля на Байкале — 2025-й год. Долгосрочные прогнозы вообще прекрасная вещь для чиновников. С одной стороны, любая цифра — это информационный повод, а с другой — отвечать за эту цифру через 7 лет вряд ли придется.
Как съедали омуля
Байкальского омуля съели за 12 лет. Его численность начала постепенно падать с 2005 года. До этого его общая биомасса колебалась в пределах 23 000-25 000 т, что считалось нормой. В 2016 году ученые бодро отрапортовали, что осталось всего 10 000 т, год ушел на размышления, обсуждения и согласования, и в результате с прошлой осени омуля не ловят. Официально. Интернет, впрочем, пестрит объявлениями об оптовых продажах байкальского омуля. Свежемороженый стоит 650 рублей за кг. На самом деле, это другой вид омуля, чаще всего выловленный в Якутии. По внешнему виду отличить его от байкальского может только опытный ихтиолог. Но байкальский омуль — это как тульский пряник, сильный и узнаваемый маркетинговый бренд, поэтому продавцы продолжают увязывать омуль с Байкалом, несмотря на все запреты.
Байкальский омуль стал жертвой моды на все экологически чистое, которая охватила потребительские умы как раз в начале нулевых. До этого единственным рынком сбыта байкальского омуля были поезда, идущие по Транссибу и по Забайкальской железной дороге. К каждому пассажирскому составу в любое время суток на станциях подтягивались продавцы с ведрами и предлагали соленого омуля всего по 300-500 рублей за ведро. Поездов было немного, и популяция омуля от этого бизнеса не страдала. На прилавках магазинов и рынков Центральной России в то время была эпоха турецких сибаса и дорадо. Слова «аквакультура» тогда никто не знал, и покупатели могли лишь умиляться упитанной «рыбке на одну тарелку» — крайне умному ходу турецких аквафермеров, которые грамотно подогнали размеры выращиваемых рыб под стандартную посуду рестораторов и домохозяек.
В середине нулевых на полках появились экосметана, экокуры, экояйца и прочая продукция, сделанная более-менее естественным способом. Байкал еще с советских времен ассоциировался с чистотой и первозданностью природы, так что омуль был обречен. Рыбную эконишу он занял моментально. 25 000 т по рыболовным меркам — это относительно немного. К примеру, биомасса минтая только в Северной части Тихого океана составляет 1,8 млн т. Но минтай делать трендовой рыбой никто не собирался, хотя это самая настоящая экорыба с кучей полезных витаминов и минералов. А вот первые же крупные поставки байкальского омуля экоретейлерам Москвы и Санкт-Петербурга сразу же имели успех и автоматически нанесли урон популяции.
Браконьерствуем вместе
Конечно, у байкальского омуля имелся свой ОДУ — объем допустимого улова, установленный Росрыболовством. В 2015 году он был установлен в размере полутора тысяч тонн, а по официальной информации его выловили вдвое меньше – 793 т. По неофициальным данным, примерно в 5 раз больше. Вылов омуля на Байкале для местных жителей всегда был сродни сбору яблок на своем дачном участке. «Это не я ловлю, это нас Байкал кормит», — классический удивленный ответ рыбака, застигнутого рыбоохраной на месте незаконного вылова. Если инспекторам все же удавалось доказать факт браконьерства, то в ход шла национальная карта.
Рыбаки мгновенно становились эвенками, уйгурами, тунгусами, что давало им возможность ловить чем угодно и почти в любых количествах. Законы у нас привилегированно относятся к коренным малочисленным народам, которые любят объединяться в различные ассоциации и безо всяких аукционов получать квоты на вылов и лучшие рыбопромысловые участки. Ограничения по добыче омуля коснулись и КМН в части длины и высоты сетей, но это вряд ли помешает населению заниматься привычным ремеслом.
Только за полтора месяца 2018 года рыбоохрана изъяла 3 т байкальского омуля, еще 2 т конфисковала полиция. Сколько тонн ушло на черный рынок, сказать трудно, но учитывая, что численность рыбоохраны на огромном озере — это два-три десятка инспекторов, то наверняка не меньше.
К тому же любой инспектор – это представитель группы коррупционного риска. Его средняя зарплата с премиями — около 25 000 рублей, содержать на эти деньги семью с детьми практически нереально. А соблазн получить те же деньги, просто «не заметив» очередную моторку, забитую омулем, крайне велик.
Надо отдать должное Росрыболовству, которое работает по принципу: «лучше кадровый голод, чем коррупция». Ярким примером стало расформирование «рыбоохранного спецназа» — отряда «Пиранья», после того как двое сотрудников элементарно попались на взятках во время последней лососевой путины на Сахалине. Кстати, в предыдущие годы «Пиранью» отправляли и на Байкал бороться с браконьерами. Неудивительно, что особыми успехами та кампания не отличилась. Сейчас Росрыболовство заключило соглашение с Росгвардией и договорилось с ГИМС (Государственной инспекцией по маломерным судам — что-то вроде ГАИ, только на воде) о наделении сотрудников перекрестными полномочиями, что немного усложнит жизнь браконьерам, но саму проблему в целом все равно не решит.
Трудно быть честным
Запрет на вылов омуля уже привел к осторожным протестам легальных байкальских рыбаков, которые остались без работы. Официально их не так много, не более 1000 человек. Но накануне выборов и этот голос может быть услышан не в самом приятном контексте. Поэтому власти изо всех сил стараюсь рыбаков чем-то занять. Часть местных заводов, которые занимались переработкой омуля, например, Кабанский рыбзавод, планируют обеспечить поставками морской рыбы с Дальнего Востока. Другим предлагают перейти от омуля к другой пресноводной рыбе, которой в Байкале водится достаточно. Общая биомасса – 230 000 т, то есть омуль в лучшие годы составлял всего 10% от рыбных запасов озера.
Самая многочисленная байкальская рыба — голомянка, ее около 150 000 т, но она мелкая и неказистая на вид и на вкус. На Байкале водятся сиг, хариус, ленок, но не в таких количествах, чтобы организовать их промышленный вылов. В прибрежных заливах, так называемых сорах, обитают привычные всем плотва, лещ, окунь, налим, щука. Но их в Москву не повезешь и денег на ней много не заработаешь. Вот и противятся рыбаки такому перепрофилированию.
А ничего другого власти им предложить объективно не могут. В базе вакансий в Бурятии и Иркутской области традиционно востребованы врачи и учителя, но без профессионального образования на такую работу рыбака не возьмут. Можно, конечно, переквалифицироваться в рыбоводы и пойти работать на Баргузинский или Большереченский заводы, которые сейчас как раз активно выращивают личинки и мальков того же омуля, чтобы восстановить популяцию, и нуждаются в новых кадрах. Но Байкал — это не дачный пруд, придется переезжать на пару сотен километров, на что готовы опять-таки не все. Самый экзотический вариант – это пойти работать в ту же рыбоохрану, но тогда придется ловить своих родственников и соседей, что может закончиться либо семейными скандалами, либо опять же коррупцией.
Поэтому остается три варианта: либо жить «подножным кормом», либо уезжать с Байкала в поисках лучшей доли, либо просто сидеть и ждать 8 лет, пока популяцию омуля удастся восстановить.
В советские годы это получилось. Тогда запрет действовал с 1969 по 1982 год. Из них первые 6 лет в жесткой форме, затем омуля все-таки разрешали вылавливать в научных целях, что иногда перерастало в мелкий потребительский промысел. Сейчас кое-какие лазейки тоже сохранились. Омуля по-прежнему можно ловить зимой со льда на удочку. Небольшими сетями и в определенных местах его по-прежнему могут добывать коренные народы. То есть себе и семье на пропитание омуля по-прежнему поймать можно. А вот на омуле как на бизнес-объекте, похоже, можно ставить крест. То есть выловить-то его нелегально можно, зато вывезти на продажу практически невозможно. Дорог в окрестностях мало, а пропускная вольница закончилась.
Здравствуй, пелядь
Эта рыба сейчас является, пожалуй, одной из самых многочисленных во всей Сибири. Она и сама прекрасно размножается, плюс ее разводят и выпускают десятками миллионов разные нефтегазовые и строительные гиганты в качестве компенсации за причиненный природе ущерб. Малек пеляди на рыбзаводе стоит всего 3 рубля, для сравнения: малек осетра — 52 рубля. Несмотря на не самое благозвучное название, эта рыба (ее еще называют сырок) вкусная и питательная.
Она тоже из семейства сиговых рыб, как и омуль. При умелой готовке и грамотном маркетинге, например, смене торгового названия на более целомудренное, пелядь вполне способна оккупировать освободившуюся нишу на рынке «экологически чистой рыбы из сибирских рек и озер». В опте свежемороженая пелядь пока что стоит всего 150 рублей за 1 кг, потенциал огромен, так что пока омуль отдыхает, пелядь может запросто занять его место за нашим столом. Омулю – омулево, а нам пелядь, килограмм на пять.