Как рыбак к президенту ходил, или Почему дальневосточная рыба стоит 300 рублей
Обманом пробравшийся на пресс-конференцию Владимира Путина Михаил Зуб — фигура известная в Мурманске и рыбной отрасли в целом, причем достаточно давно. История всех бед мурманских рыбаков и переработчиков уходит корнями в середину девяностых и начало нулевых годов, когда в регионе существовало несколько рыбных кланов, которые работали, вернее, воевали по принципу «все против всех». Квоты продавались и покупались, почти все торговые операции с рыбой в Мурманске проводились в наличной иностранной валюте, что исключало какие-либо налоговые отчисления в бюджет. Информационные вбросы шли регулярно и со всех сторон, так что детально разобраться, кто там на самом деле был прав, было практически невозможно.
Не получив от Росрыболовства положительного решения по своей заявке на получение инвестиционных квот, Зуб под видом журналиста попал на пресс-конференцию Путина и рассказал о ключевых проблемах в рыбной отрасли: переработка, прибрежная инфраструктура и логистика. Таким образом, в трех минутах и буквально 10 предложениях представитель производства из Мурманска назвал самые наболевшие точки российской рыбной индустрии, которые упорно не замечают или не хотят замечать на должном уровне.
По порядку. Поднятая им проблема распределения инвестиционных квот действительно есть. Цель принятого в мае нынешнего года закона об инвестквотах понятна: провести частичную люстрацию игроков рынка для модернизации отрасли. 20% всех квот на вылов будут перераспределены в пользу тех рыбопромышленников, которые собираются строить современные траулеры на российских верфях и заводы по переработке рыбы в прибрежной зоне. Процесс этот открытый и прозрачный, заявки подаются в интернете и оперативно рассматриваются Росрыболовством.
Краткий экскурс в структуру получения инвестиционной квоты:
— Период приема заявок в 2017 году: с мая по декабрь.
— Подавать заявку может даже ИП, что, безусловно, является большим плюсом для мелких предприятий по переработке и добыче.
— Список предоставляемых при подаче заявления документов понятен и короток, никаких сверхъестественных требований Росрыболовство не предъявляет.
— Финансовое обеспечение участия заявителя в процедуре отбора инвестиционных проектов составляет 5% стоимости объекта инвестиций и может быть предоставлено разными способами. Данное обеспечение возвращается заявителю после вынесения решения комиссией.
В состав комиссии входит по одному представителю от Министерства сельского хозяйства, Министерства промышленности и торговли, Министерства экономического развития, Министерства по развитию Дальнего Востока, Федеральной антимонопольной службы и Федерального агентства по рыболовству в должности не ниже заместителя министра или заместителя руководителя. То есть состав комиссии сформирован не только Росрыболовством, но и другими ведомствами.
Уже в первые недели после открытия приема заявок было получено более 30 обращений. Почему же при столь положительной реакции вдруг поднимают вопрос о некорректном распределении инвестиционных квот?
С точки зрения Зуба и переработчиков, проблема в том, что приоритет отдается именно судостроению, на которое выделяется 15% от всех квот, или 75% от инвестквот, а на долю переработчиков остается всего 5% от всех, или 25% от инвестиционных. Это объясняется тем, что на траулерах последнего поколения априори размещаются цеха по глубокой переработке выловленной рыбы и производству прямо на борту судна филе, фарша, консервов и пресервов. То есть такие суда в береговой переработке, по сути, и не нуждаются.
Поскольку промысловый флот в России устарелый уже процентов на 70%, если не больше, рыбодобытчики отнеслись к закону об инвестквотах в целом позитивно и уже начали размещать заказы на российских верфях. Квот по идее им должно хватить, так что названная Росрыболовством цифра в 100 новых судов до 2024 года действительно может стать реальной. Вот только переработанное на судах сырье в итоге окажется не на российских прилавках, а уйдет на экспорт, а на внутреннем рынке цена будет продолжать расти.
В России рыбодобытчики исторически богаче переработчиков, причем в разы, поскольку валютную выручку от экспорта никто не отменял. Как упомянул Зуб, «рыба — национальное достояние», и это правда, только это достояние воспринимается как сырьевой экспортируемый ресурс. Заниматься переработкой дорого, неудобно, да и нет необходимости, раз рыбу можно спокойно продать за границу и получить прибыль в иностранной валюте. Переработка — это долгосрочные инвестиции и комплексное развитие отрасли, а не точечные меры, которые, как и указал Зуб, не учитывают в должной мере интересов рыбопереработчиков.
В отличие от добытчиков, живущих на широкую ногу, представители береговой переработки живут от путины до путины, или до пресс-конференции Путина.
Свободных денег у них нет или почти нет. Закон об инвестквотах, согласно своему названию, как раз и подразумевает инвестирование собственных средств, а участие государственного капитала в строительстве судов и береговых заводов предусмотрено лишь частично, в случае если региональным властям выгодно соучастие в том или ином проекте. По заявке Зуба было вынесено решение, что соучастие не является выгодным для властей, так как доля участия государства слишком велика. На собственные средства построить предприятие он не сможет, как не смогут и другие переработчики, поэтому хотелось бы верить, что его заявление приведет к перераспределению процентного соотношения от добычи к производствам.
Прибрежная инфраструктура и логистика — те две проблемы, которые также были названы. С ними тоже все обстоит крайне бедственно. Дороги на Дальнем Востоке в районах промысла отсутствуют, и для строительства любого производства цемент, как и другие материалы, иногда доставляют вертолетами. Условий для проживания работников предприятий нет, до некоторых районов не доведено даже электричество, уже не говоря о больницах. Холодильных логистических центров нет и даже не намечено их строительство. Рыбу с Дальнего Востока в последние два года стало выгоднее доставлять не железной дорогой, а фурами, потому что продукция на железной дороге идет из Владивостока до Москвы порядка 8-9 недель вместо заявляемых трех. Рыба из того же Мурманска идет по одной дороге, и любая метель или резкое изменение погодных условий приводят к задержке поставок на несколько дней.
Эмоциональное высказывание по поводу стоимости российской дальневосточной рыбы, которым Зуб завершил свое обращение к президенту, абсолютно обоснованно. Рыбодобытчикам выгодно продавать продукцию в Китай, Японию и Корею, поскольку цены устанавливаются в долларах. Внутренний рынок, в свою очередь, наблюдает рост цен, а мы при этом фиксируем значительное сокращение внутреннего спроса на российскую рыбу. Ведь кому нужна рыба за 300 рублей, когда можно купить курицу за 100 рублей?