Нет ничего удивительного в том, что новейший хит Тимура Бекмамбетова «Бен-Гур» с бюджетом порядка ста миллионов у. е. провалился в Америке и получил весьма низкие оценки как киноманов (на сайте www.imdb.com), так и кинопрофессионалов – см. статистику критических оценок фильма на www.rottentomatoes.com.
Дело не в том, что Бекмамбетов осмелился покуситься на голливудское святое. На переделку одного из трех голливудских фильмов, которые собрали наибольшее количество оскаровских статуэток в истории – по 11 (два других фильма: «Титаник» и «Властелин колец: Возвращение короля»).
А в том, что он подошел к экранизации знаменитого в Америке романа-первоисточника Лью Уоллеса, вышедшего в 1880-м и признанного лучшей христианской книгой XIX века, с предельным равнодушием. Возникает ощущение, что и в романе, и в фильме 1959 года Бекмамбетова заводила только одна сцена – об этом поговорим позже. Все остальное ему требовалось доснять в нагрузку.
«Бен-Гур» Уильяма Уайлера, 1959 год
Фильм изумляет с самого начала — оперной увертюрой. После «Бен-Гура» увертюры стали появляться и в других фильмах: например, «Смерти в Венеции» Висконти, «Танцующей в темноте» и «Меланхолии» Ларса фон Триера. Но увертюра «Бен-Гура» воистину неповторима в современных коммерческих условиях. Во-первых, она длится почти семь минут – семь минут оперной музыки. Сам фильм, кстати, длиннее 3:30 («Бен-Гур» Бекмамбетова длится около двух часов, не считая титров).
Во-вторых, ее ничто в кадре не иллюстрирует: увертюра звучит на фоне увеличенного центра фрески Микеланджело, где Бог протягивает палец Адаму.
Зачем нужна эта увертюра? Элементарно. Она настраивает на стиль фильма. «Бен-Гур» — экранизация легенды. Голливудский фильм 1959-го, снятый в годы, когда кино спешило притворяться правдой, дает понять зрителю, что к изображенному на экране надо отнестись с долей остранения. Что в легенде, которую нам демонстрируют, есть много условности. Даже преувеличенности, пафосности. Оперной. При этом оперность сразу придает фильму 1959-го эпическое величие и столь же эпическое спокойствие, этакую великую надмирность, которая соответствует сюжету, в котором рассказана история Христа, но рассказана (речь, уточню еще раз, не о романе, о фильме) намеками, деталями, якобы случайными мазками, обочинно.
На самом же деле в центре повествования трагедия иерусалимского принца Иуды Бен-Гура. Он — классический христианин, я бы даже сказал, толстовец дохристианской эпохи (но живущий во время взросления Христа). Он проповедует непротивление злу насилием. Зло при этом — Римская империя, которая пытается изломать Иудею и ее веру.
Но в город в качестве второго по значимости римского человека, начальника военного гарнизона возвращается Мессала — знатный римлянин, который до 14 лет жил в Иерусалиме и был лучшим другом Бен-Гура, своим в его семье. Он презрел бывшие связи со своей малой родиной, теперь он истинный фанатик римской идеологии, которая в фильме однозначно ассоциируется с фашистской (даже римское приветствие рукой навскидку похоже на гитлеровское; соответственно, римское желание подавить Иудею сродни холокосту). Кстати, рядом и идеология Америки: Мессала считает, что Рим соединит весь мир — прямо сверхдержава. Что он несет всем римское право, культуру, образование.
Мессала пытается заручиться поддержкой друга детства Бен-Гура, чтобы покорить Иудею. Бен-Гур готов помогать, поскольку его главная цель как христианина, который при этом еще ничего не слышал о Христе, не допустить взаимного насилия. Но он не собирается выдавать мятежников, ведь он не доносчик, и это его народ — это ссорит его с Мессалой.
Судьба, в данном случае скорее греческого типа, в очередной раз обнаруживает свою страсть оборачиваться трагедией. По воле несправедливых обстоятельств Бен-Гура и его семью объявляют мятежниками: мать и сестру отправляют в страшную тюрьму, а его самого — на галеры.
«Бен-Гур» 1959-го не исторический боевик и даже не историческая драма в современном понимании — это именно что пеплум, жанр, который не укоренился в нашей кино- и просто истории. Этакий неоклассицизм, сродни живописному конца XVII-го — начала XIX-го столетия: картины — масштабны, а сюжеты — древнегречески-римские либо библейски-евангельские.
Фильм старомоден. Меня особенно впечатлило после недавнего пересмотра, что Бен-Гура во время решающих скачек против римлянина Мессалы одинаково поддерживают как своего евреи и арабы. Причем именно арабский шейх вешает ему на грудь и удачу звезду Давида. Арабы и евреи вместе со звездой Давида! Наивные и святые дотеррористические времена!
А еще о том, что нельзя противиться Богу и истории — они всегда помогут тем, кто был на их стороне, а не стороне тех, кто отстаивал интересы сиюминутных империй и власть имущих.
При этом в фильме 1959 года использован изумительно авангардный прием. В нем незримо присутствует Христос. Но его на экране нет. Иногда мы видим его — и с ходу распознаем по классическим рисункам — из-за гривы каштановых волос. Лучшая сцена: когда он дает напиться обезображенному пустыней и кандалами Бен-Гуру вопреки запрету римских легионеров. Он подходит — и схватившийся было за кнут римский легионер вдруг, потупившись, отступает. Но Христос в фильме ничего не произносит.
«Бен-Гур» Бекмамбетова
Наш голливудец Тимур Бекмамбетов за отведенные ему два часа экранного времени умудрился предъявить на экране всё: и Христа, который то и дело мелькает в кадре, щедро щелкая самыми банальными цитатами из Евангелий (что напоминает о дураке-бандите из «Брата», который по каждому удобному поводу приводил рифмованные поучительные пословицы и поговорки). И Бен-Гура, который замечателен разве что тем, что похож на актера Андрея Харитонова во времена его молодости. И, что смешно, носит в нашем экранном варианте не оригинальное имя Иуда, а странное «Джуда». А и впрямь: спутает его еще новая тупая аудитория с Иудой Искариотом.
Предатель-римлянин Мессала в фильме Бекмамбетова — крайне трагическая фигура. Если бы я не хранил негласное обязательство не разглашать сюжет, я бы рассказал про фильм Бекмамбетова такое, что вам бы потом снилось в кошмарах. Под какую сладкоголосую девичью песню идут финальные титры фильма — после сладкокадрового финала — это отдельная история. Интересно: сам ли Бекмамбетов выбрал для финала своего фильма эту песню-халву?
Фильм Уильяма Уайлера был эпическим, оперным.Тимуру Бекмамбетову он, вероятно, показался устаревшим. Поэтому он создал мелодраму. Что самое ужасное: холодную, безэмоциональную, умозрительную. Похоже, Бекмамбетова волновал лишь один момент из «Бен-Гура» 1959-го: гонки на колесницах. Момент, процитированный даже в «Звездных войнах. Эпизоде I» во время межгалактических гонок на выживание на космических болидах. Возможно, Бекмамбетов мечтал улучшить их еще в 1990-е, когда сооружал псевдоисторический стеб для рекламы прогоревшего с тех пор банка «Империал». Но все остальное в «Бен-Гуре» Бекмамбетову было по барабану.
Это в его фильме очень заметно.
Кстати, ему была по барабану и сцена с барабаном на галерах, диктующим ритм в разных вариантах поведения: при обычном ходе галеры, при атаке, при таране. В «Бен-Гуре» 1959-го она одна из самых впечатляющих. Бекмамбетов испортил и её.
Наш вариант рекламного слогана
Встретились однажды иудей и римлянин. Тут к ним подобрался режиссер Бекмамбетов. Все расстроились.