Риторический вопрос: как изменились рассказы про искусственный интеллект
Вот уже полтора года, как тема искусственного интеллекта заполонила страницы большой, а не только профессиональной прессы. Основанные на этой технологии продукты повлияли на глобальные рынки, стали причиной многих впечатляющих историй на фондовых биржах и в среде инвесторов, да и просто оказались настолько на слуху, что миллиарды людей задумались о том, как новый технологический прорыв изменит их жизнь.
Тут-то и родился интересный коммуникационный парадокс. С одной стороны, любители новшеств, стартаперы, многие журналисты, блогеры и эксперты заняли позицию «теперь мир быстро и радикально изменится: жизнь, работа и все мироустройство переживут небывалую встряску незнакомых человечеству масштабов». Эмоции по этому поводу проявлялись вполне полярные — от восторгов до откровенной паники. Короче, до сингулярности стало вроде бы рукой подать, но не то чтобы все ее радостно ждали.
С другой стороны, консерваторы всех сортов и, что на первый взгляд парадоксально, многие спикеры крупных технологических компаний стали убеждать взволнованную публику, что никаких фундаментальных и уж тем паче катастрофических изменений не случится, что тревожиться нечего. Внутренние причины высказываний в этой второй группе тоже очень неоднородны: кто-то давно перестал верить слишком часто появляющимся дутым сенсациям и заполошным блогерам, а кто-то вполне прагматично не хотел раньше времени привлекать внимание регуляторов, алармистов и разнообразных агрессивных защитников статус-кво.
На таком уже сложившемся фоне интересно проследить, как менялась риторика и глоссарий именно тех, кто занимается самым, как известно, эффективным способом предсказания будущего — его созиданием.
Самое яркое (хотя мало кем замеченное) изменение риторики последних месяцев состоит в том, что на уровне не фантазеров-футурологов или пиарщиков, а ведущих технических руководителей важнейших разработчиков происходит отход от успокоительно-утешительных слов на тему «ИИ — это просто еще один инструмент». В своей интереснейшей TED-лекции в апреле 2024 года Мустафа Сулейман, директор Microsoft по ИИ, сказал: «Что мы сейчас создаем? Что значит создавать нечто совершенно новое, фундаментально отличающееся от всех ранее известных изобретений? <…> Метафоры, ментальные модели, названия значат очень многое, если мы собираемся получить максимальную пользу от ИИ, при этом снижая возможные негативные последствия. <…> Думаю, что ИИ лучше всего описать как нечто вроде новых цифровых существ (new digital species). Не следует воспринимать эти слова слишком буквально, но я предсказываю, что мы начнем воспринимать их как цифровых компаньонов и партнеров на нашем жизненном пути».
Спустя всего несколько недель после лекции Сулеймана представитель уже не техногиганта, а одного из самых многообещающих стартапов Anthropic, ведущий специалист Джош Бэтсон заметил, что создание и обучение современных моделей куда больше похоже на выращивание растений или воспитание животных, чем на инженерного типа разработку софта прежних времен.
Весь этот зооморфизм вызвал немало отповедей и от программистов, и от философов. Но мне он представляется очень полезным и оправданным: по-настоящему новое невозможно ни понять, ни описать в старых терминах или метафорах. Любые попытки выйти за пределы привычных шаблонов и языка традиционных информационных технологий помогут выработать и новый язык, и способы объяснения происходящего.
Новые понятия и сущности, кроме того, всегда помогали не только осознать, но и эффективно отрегулировать последствия технологического прогресса. Во времена появления безлошадных повозок первые попытки регулирования использовали единственный старый и понятный параметр — скорость экипажа — и жестко его ограничивали. Но такие ограничения не позволяли реализовать потенциал автотранспорта. Потребовалось придумать до того никому неведомые сущности: дорожные знаки и разметку, ПДД и водительские права, чтобы регулирование стало приносить пользу, а не блокировать прогресс. Почти век назад «Лига защиты музыки» требовала запретить звукозапись, звуковоспроизведение и звуковую дорожку на кинолентах, объединив эти технологии как недопустимое «консервирование музыки». Не получилось, конечно, зато на месте запретов возникла вся колоссальная индустрия звукозаписи и дистрибуции музыки, которая, по иронии, сама теперь сражается с новыми генеративными технологиями.
Прогресс ИИ все больше определяется не разработкой и совершенствованием моделей (хотя по инерции именно эта гонка подробно освещается в технологических новостях). Мир меняют не сами по себе технологии и новые модели, а продукты на их основе, и даже Сэм Альтман, икона развития ИИ, явно высказался на эту тему: «Изначально наша концепция подразумевала, что мы создаем ИИ и используем его для производства разных благ для всего мира. Теперь же дела обстоят так, что мы будем создавать ИИ, а уже другие люди станут с его помощью создавать разные прекрасные вещи, от которых выиграем мы все».
Осознав, что OpenAI — не продуктовая компания, уже и ее сотрудники стали гораздо смелее в своих высказываниях: другие люди, создатели продуктов, много чего смогут поменять в мире, на что не решился бы создатель технологии. ИИ — это уже далеко не только и не столько впечатляющие чаты, сколько новая начинка разных сложнейших IT-продуктов. У этого есть следствия. Мира Мурати, CTO OpenAI, например, недавно заметила, что какие-то креативные профессии могут исчезнуть благодаря ИИ, чем вызвала бурю негодования.
Но и ее слова, и другие кажущиеся странными, неудобными или неполиткорректными высказывания очень полезны и должны быть услышаны — и не ради того, чтобы на них ополчиться. Будущее — это не улучшенное привычное прошлое, оно — другое, и прямо сейчас наступает гораздо быстрее, чем раньше. А значит, нам всем надо смелее думать и говорить о переменах. Думать о том, как к новой реальности адаптироваться и найти в ней счастье свое и других, а не о том, как ее остановить, запретить или отменить.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора