Как два предпринимателя из России превратили $10 млн в $5 млрд за 13 лет
Предприниматели Ратмир Тимашев и Андрей Баронов в 2006 году создали компанию Veeam Software, которая занимается разработкой продуктов для резервного копирования данных, их восстановления и защиты. Они инвестировали в создание компании около $10 млн, которые получили от продажи своего первого успешного бизнеса — компании Aelita Software Corporation, рассказал Forbes знакомый основателей и подтвердил источник, близкий к компании.
К 9 января 2020 года эти $10 млн превратились в $5 млрд: именно за столько Insight Partners приобрела 100% Veeam Software. Сегодня офисы компании расположены в 30 странах, а клиенты — по всему миру. После сделки акционеры получили сотни миллионов долларов, а Veeam — возможность выстроить отношения с государственными структурами в США. «Истерия в Штатах, связанная с Россией, так или иначе начала мешать всем компаниям, у которых есть русский след, — говорит знакомый Тимашева и Баронова. — История с русским следом не влияет на коммерческие компании, но в госструктурах некая паранойя присутствует. В США государство — крупнейший заказчик у любых IT-производителей».
Правильный акционер
В результате сделки Veeam Software, штаб-квартира которой сейчас находится в швейцарском городе Бар, станет американской, и весь руководящий состав будет базироваться в США, говорится в сообщении Insight Partners. Сделка завершится до 1 апреля 2020 года: сейчас Insight Partners договаривается о займах с банками JP Morgan, Goldman Sachs, Morgan Stanley, BofA и компаниями Ares Management, Golub Capital, Antares Capital, за счет средств которых будет профинансирована большая ее часть.
Insight Partners стала миноритарным акционером Veeam в 2013 году, размер доли, которую приобрел инвестор, стороны не разглашали. В 2019 году Veeam привлекла $500 млн от Insight Partners и пенсионного фонда Канады Canada Pension Plan Investment Board (CPPIB) по оценке $3-4 млрд, писали «Ведомости». По данным источника Forbes, близкого к Veeam, Insight Partners планирует развивать компанию в течение нескольких лет, а затем продать или выйти на IPO.
После завершения сделки Баронов и Тимашев покинут совет директоров Veeam Software, но еще в течение двух лет будут консультировать новое руководство компании. А сама Veeam Software уже видит «дополнительные возможности для будущего роста, особенно на рынке США», приводятся в сообщении компании слова ее гендиректора Уильяма Ларджента. «После сделки команда США, которая насчитывает более 1200 человек, будет усилена, чтобы привлекать и поддерживать большее количество клиентов», — добавил он.
Сколько получат основатели?
Тимашев и Баронов входят в список 200 богатейших россиян с 2017 года. В рейтинге 2019 года состояние каждого из партнеров оценивалось в $700 млн. После объявления о сделке Forbes оценил состояние каждого бизнесмена в $1,2 млрд. Однако позднее два источника Forbes, знакомые с основателями, сообщили Forbes ранее неизвестные данные. По их словам, 10% принадлежащего Тимашеву с Бароновым пакета акций переходит в опционный пул для ключевых сотрудников по условиям соглашения с Insight Partners: за эту долю основатели денег не получают. В результате доход каждого бизнесмена по итогам сделки с учетом вновь открывшихся обстоятельств можно оценить в $900 млн. Из этой суммы нужно вычесть налоги.
Тимашев, который уже давно живет в США, должен будет заплатить около 31% налогов: 20% на доход от прироста капитала (capital gain), 6,99% налог его штата Коннектикут и 3,8% налог на здравоохранение (Obamacare), поясняет его знакомый. Таким образом, после уплаты налогов его доход от сделки, по расчетам Forbes, составит $630 млн.
Баронов живет в Швейцарии. И хотя налоговые резиденты Швейцарии не платят налоги с доходов от продажи акций, если они не торгуют бумагами регулярно, Баронову придется заплатить налог, так как он владеет своей долей в Veeam через кипрскую компанию. «Если акции Veeam будут проданы самой кипрской компанией и именно она получит деньги от сделки, то Баронов как акционер этой компании впоследствии получит дивиденды. Дивиденды на Кипре для нерезидентов налогом на доходы не облагаются. В этом случае он заплатит налог на доходы только в Швейцарии, причем этот налог будет состоять из федеральной, кантональной и коммунальной частей. Федеральная часть налога, с учетом привилегированного налогообложения дивидендов, составит около 6,5% от суммы дивидендов, а кантональная и коммунальная части налога, опять же, ввиду привилегированного статуса дивидендных доходов, могут составить еще примерно 13-14 % от суммы дивидендов — в зависимости от коммуны, в которой проживает Баронов», поясняет партнер швейцарско-российской консалтинговой компании Quorus GmbH Евгений Жилин. Баронов заплатит около 20% налогов, так как живет в Швейцарии в кантоне Люцерн, рассказывает собеседник Forbes. Таким образом, доход Баронова от сделки, по оценке Forbes, составит $720 млн.
Для обоих бизнесменов их доля в Veeam — основа состояния.
Миллионеры из Физтеха
Баронова и Тимашева можно назвать серийными предпринимателями. В 1998 году они создали компанию Aelita Software Corporation, которую в 2004 году за $115 млн купил конкурент — производитель сетевого программного обеспечения Quest Software. А сама Aelita возникла как побочный бизнес Тимашева и Баронова. Будущие партнеры по бизнесу познакомились в общежитии Московского физико-технического института, куда оба перевелись из других университетов, писали «Ведомости».
Тимашев уехал из России как аспирант в 1992 году: он подал документы в несколько американских университетов, его приняли в Университет штата Огайо. В 1996 году у него уже была грин-карта и он начал заниматься бизнесом — продавать через интернет товары для персональных компьютеров своим друзьям в Россию, которые занимались сборкой ПК. Тимашев смог наладить отношения с крупными американскими дистрибьюторами — Ingram Micro, Merysell, Techdata, которые присылали каталоги со своей продукцией. Благодаря этим каталогам у Тимашева возникла идея создать интернет-сайт: он пригласил в Штаты Баронова для реализации задумки. Из-за того что партнеры запустили интернет-магазин слишком рано, он не стал популярным у пользователей. Тимашев признавался, что сам совершил первую интернет-покупку в 1999 году, а магазин открыл в 1996-м.
Зато Баронов хорошо изучил линейку операционных систем Windows NT и разработал несколько программных продуктов для них, которые быстро стали популярными. Тимашев предложил закрепить этот успех, и в 1998 году партнеры создали компанию Aelita Software, которая занималась разработкой и продажей программного обеспечения. Например, разработки Aelita помогали компании мигрировать с одной операционной системы на другую без потерь данных и производительности. Баронов отвечал за разработку и построение продукта, а Тимашев — за маркетинг и рекламу. Поскольку в США в 1998 году труд программистов взлетел в цене, Баронов уехал в Санкт-Петербург строить офис разработки и искать талантливых программистов, а его партнер остался в США заниматься продажами. Общие вложения в компанию составили $10 000-20 000, рассказывал Тимашев в одном из интервью.
В 2002 году Aelita привлекла $10 млн от Insight Partners в обмен на чуть больше, чем треть акций. Хотя на счету компании в банке лежало около $8 млн, предприниматели решили привлечь инвестиции, так как «устали делать ошибки». «Например, мы не знали, как найти сотрудников. Один вице-президент был профессионален на бумаге, имел хорошие рекомендации, но не работал так, как мы ожидали, поэтому мы потеряли из-за него почти девять месяцев, много денег и многочисленные возможности», — сетовал Тимашев. Партнеры рассчитывали, что инвесторы помогут найти покупателей на компанию и проведут сделку. Так и произошло: к 2004 году Aelita Software начала догонять лидера рынка, на котором работала, — компанию Quest Software. «Нас купили, потому что боялись, что мы их опередим», — рассказывал Тимашев. В результате сделки Insight заработала $47 млн. Баронову и Тимашеву досталось $57,5 млн — около половины от суммы сделки, писали «Ведомости». Спустя восемь лет, в 2012-ом, Quest Software стала частью одного из крупнейших производителей компьютеров Dell, сумма этой сделки составила $2,4 млрд.
Резервный партнер
Изначально компания Veeam создавалась, чтобы предоставлять услуги резервного копирования (бэкапа) на платформе американского разработчика VMWare. Услугами VMWare пользовались компании, которым было необходимо создать виртуальную копию сервера, хранилища, приложений и других сервисов. Виртуализация в начале 2000-х стала технологией, которая поменяла ландшафт IT-индустрии. «Различный софт всегда конфликтовал друг с другом, поэтому в компании на одном сервере запускалось лишь одно приложение, что было невыгодно. VMWare позволила на одном сервере использовать много программ и экономить компании деньги на покупке и обслуживании «железа», — рассказывает бывший глава российского офиса VMWare Антон Антич, который позже стал вице-президентом Veeam.
Когда Veeam уже предоставляла услуги резервного копирования для VMWare, Тимашев захотел сотрудничать с партнером и в области маркетинга. «Когда мы устраивали какие-то мероприятия, то звали VMWare в качестве спонсора», — вспоминает Антич. Для VMWare такое сотрудничество было тоже выгодно, потому что Veeam вкладывала деньги в совместное продвижение. Кроме того, у VMWare была стратегия, согласно которой она предоставляла услуги виртуализации, но ей не хватало бэкапа и антивируса. «По бэкапу мы партнерились с Veeam, а по антивирусу — с разными компаниями в разное время», — говорит Антич.
Примерно с 2011 года Veeam стала предлагать услуги резервного копирования и для конкурента VMWare — системы Microsoft Hyper-V. Сейчас Veeam предоставляет услуги бэкапа как для крупных облачных платформ Microsoft Azure, Amazon Web Services, IBM Cloud, так и для тысяч провайдеров поменьше. К 2010 году Veeam уже перестала напоминать стартап: ежегодные продажи достигло $20 млн, а число сотрудников перевалило за 200 человек. На протяжении всех лет компания росла стабильно: в первые годы ее выручка удваивалась, потом рост замедлился до 60-70%. В 2012 году Veeam открыла штаб-квартиру в Швейцарии. К этому времени в руководстве компании — в основном иностранцы, впрочем, среди разработчиков по-прежнему много россиян, а бэк-офис в Санкт-Петербурге отвечал за построение бизнеса в Европе, рассказывает один из бывших сотрудников компании. В регионе EMEA (Европа, Ближний Восток и Африка) было сосредоточено около половины клиентов, вторая половина базировалась в США.
«Стив Джобс инфраструктурного софта»
Как в классическом стартапе Тимашев и Баронов много работали при запуске бизнеса. Нетипичным было то, что Ратмир и Андрей накануне продали свою первую компанию Aelita и были миллионерами, говорит Антич: «По российской логике они могли распустить понты, купить Maybach и ничего не делать». Но уже на одной из первых совместных конференций, где Veeam купила себе стенд, все сотрудники компании, включая основателей, искали потенциальных клиентов и собирали их контакты, вспоминает он. «Тимашев и Баронов не стремятся строить маленьĸий свечной заводиĸ у себя дома, а потом разворачиваться на весь мир. Они сразу идут ĸ глобальной цели: именно поэтому Veeam по своей философии и струĸтуре ниĸогда не была российсĸой ĸомпанией», — рассказывает Андрей Гершфельд, который работал инвестиционным директором в инвестфонде предпринимателей ABRT.
Когда Антич уходил с предыдущего места работы — корпорации Microsoft — в VMWare, бывшие коллеги смотрели на него «как на идиота», признается он. «VMWare была практически неизвестна, и никто не понимал, как в нее можно уйти из Microsoft. А тут приходит Ратмир и говорит: мы делаем продукты для VMWare и через 10 лет станем миллиардной компанией», — поясняет Антич. По его словам, Тимашев «ошибся всего на год» — первый платный продукт Veeam выпустила в 2007 году, а в 2018-м объем продаж компании превысил $1 млрд.
Антич уверяет, что никогда бы не пошел работать «в типичную российскую компанию» и Veeam не была на нее похожа. «Российский стиль управления — это жесткая иерархия, микроменеджмент и отсутствие уважения к подчиненным. Действия Ратмира характеризуют его на 100% противоположно», — говорит Антич. Все руководители отчитывались Тимашеву напрямую: «Он внимательно каждого слушал, давал всем высказаться и любил, когда ему противоречат». «У нас всегда были открытые обсуждения, мы могли со всех сторон рассмотреть проблему, после этого Ратмир принимал решение», — вспоминает Антич. Основатели Veeam всегда разделяли обязанности, подтверждает Андрей Гершфельд. «Андрей ниĸогда не лезет в продажи и марĸетинг, а Ратмир полностью делегирует продуĸт и инновации — ĸаждый из них полностью доверяет другому в принятии решений по этим вопросам. А вот инвестиционные решения всегда принимаются совместно, и оба должны быть согласны», — добавляет он.
В 1990-х и начале 2000-х все корпоративные продажи делали «дорогие» менеджеры, а Тимашев внедрил в Veeam дистанционные продажи, говорит Антич. «Менеджеры по продажам, которые ходят к заказчику, обедают с ним, играют в гольф, закрывают большие сделки, дорого стоят, и их сложно мотивировать. Мы нанимали студентов со знанием языков, которые «закрывали» продажи по телефону, а за счет того, что они базировались в Питере, издержки снижались еще сильнее», — добавляет он. В начале Veeam ориентировалась на средний бизнес, и Ратмир был пионером этой модели. Тимашев называл Баронова «Стивом Джобсом инфраструктурного софта», вспоминает Антич. По его словам, Баронов давал заказчикам не то, что они просят, а то, что им действительно нужно, хотя они еще не знают об этом. Благодаря этому Veeam стала одной из крупнейших компаний, хотя бэкапом для виртуальных машин занимались сотни компаний, считает бывший сотрудник.
Побочная разработка
В 2019 году стало известно о корпоративном конфликте между Veeam и ее бывшим сотрудником Антоном Мамичевым.
Мамичев работал в дочерней компании Veeam Software в Санкт-Петербурге — ООО «Интервим» — с 2012 по 2016 год руководителем департамента разработки информационных ресурсов (учебных курсов). Помимо основного бизнеса, Veeam разрабатывала обучающие курсы, организовывала различные мероприятия с использованием частей своего продукта, обучала сотрудников, клиентов и т. д. Все клиенты, с которыми не работали менеджеры по партнерам Veeam, получали знания по продажам именно из этих курсов, объясняет Мамичев. В его обязанности не входило программирование, но в свободное время Мамичев создал облачный сервис — eLearning Metadata Manager, который позволяет управлять учебным контентом.
Когда он создал eLearning Metadata Manager, то показал своему руководителю продукт и предложил его использовать в команде Veeam, занимавшейся учебными курсами. «Все им активно пользовались и прекрасно знали, что он мой», — говорит Мамичев. По его словам, он хотел предоставить функции eLearning Metadata Manager команде Veeam, чтобы протестировать их. Это было взаимовыгодное сотрудничество, посчитал экс-сотрудник компании. В 2016 году Мамичев решил уволиться из «Интервим» и сказал бывшему работодателю, что готов предложить Veeam сервис бесплатно: «Я не только давал им право использования программы, но и предоставил сам исходный код облачного сервиса, чтобы они его хостили самостоятельно». Все авторские права при этом должны были сохраниться за Мамичевым, утверждает он.
«Интервим» якобы сначала согласилась на предложение, Мамичев, по его словам, передал компании сервис, но договор в результате так и не был подписан. А в июне 2017 года из продукта исчезли «все элементы знака охраны авторского права», утверждает он. Сейчас разработчик уверен, что «Интервим» удалила информацию о его авторстве и использовала программу без его согласия.
В 2018 году Мамичев обратился в суд, попросив признать за собой авторское право, взыскать с «Интервим» и Veeam Software 27,6 млн рублей и запретить компании пользоваться сервисом. Летом 2019 года Приморский районный суд Санкт-Петербурга встал на сторону истца, удовлетворив претензии на сумму 23 млн рублей. Он также признал за Мамичевым право на авторство и исключительное использование eLearning Metadata Manager. Но 24 января 2020 года Санкт-Петербургский городской суд отменил по апелляции это решение. Мамичев заявил, что собирается и дальше бороться в судах с Veeam. «Если я сейчас начну использовать и развивать eLearning Metadata Manager, то в случае проигрыша дела (а в текущем состоянии дело проиграно) «Интервим» может начать уголовное преследование», — поясняет он. В пресс-службе Veeam отказались комментировать судебный процесс.
Это не единственный подобный спор в IT-отрасли. В 2014 году фонд UCP Ильи Щербовича обвинил основателя «ВКонтакте» Павла Дурова в нарушении своих прав как акционера социальной сети: занимая должность гендиректора «ВКонтакте», Дуров одновременно развивал конкурирующий проект — мессенджер Telegram. По мнению истца, это нанесло ущерб «ВКонтакте». В иске UCP требовал, чтобы суд заставил владельцев Telegram передать этот проект под контроль соцсети. Позже стороны отказались от взаимных претензий.
В феврале 2019 года «Лаборатория Касперского» подала иск к компании «Киберсекьюрити Солюшнс», в котором обвинила ее в использовании своих интеллектуальных прав. «Киберсекьюрити Солюшнс» основали бывшие сотрудники «Лаборатории Касперского» — Александр Ермакович, Евгений Колотинский и Владимир Скворцов. Истец утверждал, что в момент регистрации компании все трое еще были сотрудниками антивирусной лаборатории. «Лаборатория Касперского» потребовала признать факт того, что бывшие сотрудники после увольнения использовали принадлежавшие ей «результаты интеллектуальной деятельности». Спустя несколько месяцев арбитражный суд отклонил этот иск.
А в декабре 2019 года разгорелся конфликт между основателями IT-компании Nginx и компанией Rambler. 12 декабря стало известно, что в московском офисе Nginx прошел обыск, а его основателей Игоря Сысоева и Максима Коновалова забрали на допросы рано утром из собственных квартир. Rambler в тот же день заявила о нарушении ее авторского права на веб-сервер Nginx: компания считает, что является правообладателем Nginx, а Сысоев и Коновалов незаконно используют продукт. Игорь Сысоев начал разрабатывать Nginx, когда еще работал системным администратором Rambler в 2004 году. Претензии Rambler появились спустя несколько месяцев после того, как Nginx купили американские инвесторы — компания F5 Networks за $670 млн.
Впрочем, теперь суд из-за eLearning Metadata Manager — это уже проблема нового собственника.