Натаниэл (Нед) Дэвид обсуждает в конференц-зале в южном Сан-Франциско свой последний стартап — Unity Biotechnology. На нем джинсы, черная футболка и сандалии Teva — он похож на Киану Ривза. Идея, стоящая за Unity, — предотвращение старения — звучит безумно, но ее подтверждают десятки научных статей, и две из них опубликованы в авторитетном журнале Nature. Существуют стареющие клетки, называемые сенесцентными (увядающими), которые накапливаются в организме и создают эффект, который мы привыкли называть старостью, это когда суставы ноют, зрение слабеет, возможно, даже начинается болезнь Альцгеймера. Если убивать такие увядающие клетки с помощью лекарств, рассуждает Дэвид, люди смогут стареть, не дряхлея.
«Это же так круто, правда? — спрашивает Дэвид, выглядящий очень молодо для своих 50 лет. — Нужно только сделать первый шажочек, чтобы показать, что такое возможно. Об этом первая глава — продемонстрировать на человеке, что, избавляясь от увядающих клеток, можно остановить либо повернуть вспять неизбежные процессы старения». «Да уж», — с сарказмом перебивает его Кит Леонард, 56-летний гендиректор и глава совета директоров Unity. Он-то понимает, что маленький шажочек, о котором говорит партнер, — это огромный скачок вперед. «Легче говорить с Управлением по контролю за лекарствами и продуктами (FDA) о лечении диагностированного заболевания, чем начать работу заранее и предотвратить болезнь, — говорит он. — Но мы как раз этим и хотим заниматься».
Эта амбициозная цель надежно подкреплена научными исследованиями — и $222 млн венчурного капитала плюс $85 млн, полученных в ходе майского IPO, когда Unity оценили в $700 млн вровень с их последним раундом фандрайзинга. Но путь к цели сопряжен с огромным риском. Когда лекарство только начинают тестировать на людях, шансы, что оно выйдет на рынок, составляют 10%. Но с тех пор, когда Дэвид еще был аспирантом в Университете Беркли, его карьера — образец успеха в области биотехнологий, когда идеи из университетских лабораторий трансформируются в действующие компании, инвестиционную прибыль и лекарства. Пять компаний Дэвида собрали $1,5 млрд и заработали для инвесторов почти $2 млрд, но так и не принесли основателю прибыли.
«Он, возможно, лучше всех в мире умеет находить отличные академические исследования и делать из них истории, которые можно финансировать, и продаваемый бизнес план», — говорит Кристина Бьюроу, управляющий директор Arch Venture Partners. Она знает Дэвида с университетских времен и поддержала уже четыре его стартапа.
Дэвид дважды доходил до финиша биотехнологической гонки — зарегистрированного лекарства. В первый раз это было средство от диабета производства его первого стартапа, а во второй, в 2015 году, еще раз, уже вместе с Леонардом. Их компания Kythera, купленная Allergan за $2,1 млрд, разработала инъекционное средство Kybella, которое избавляет от второго подбородка. Дэвид и Леонард сделали себе такую инъекцию и, вероятно, именно поэтому выглядят столь молодо. Но сумеют ли они противиться старению системно?
Дэвид получил диплом в Гарварде и защитил кандидатскую по молекулярной и клеточной биологии в Калифорнийском университете в Беркли. Он вспоминает те времена как «самый приятный период жизни», когда он разрывался между наукой и триатлоном. Перед окончанием аспирантуры (когда ему должен был исполниться 31 год) он основал свою первую компанию Syrrx, которая использовала новейшие достижения биологии для разработки лекарств. Она получила $79 млн от венчурных фондов и была продана фармкомпании Takeda за $270 млн в 2005 году. Дэвид, вероятно, заработал на этом несколько миллионов долларов. Одно из созданных в Syrrx лекарств — Nesina — было одобрено в США в 2013 году для лечения диабета.
После Syrrx он занялся новыми проектами, работая над двумя компаниями сразу в качестве приглашенного специалиста венчурной фирмы Versant Ventures из Сан-Франциско. Первая, Achaogen, основанная в 2002 году, производила антибиотики и вышла на биржу в 2014 году, сейчас разработанные ею лекарства проходят поздние стадии клинических испытаний. Второй была Kythera, боровшаяся с жиром на подбородке. Она оказалась важнейшим проектом, потому что дала Дэвиду долгосрочного партнера по бизнесу — Леонарда, который стал председателем совета директоров и главой компании в 2005-м. По словам Дэвида, именно Леонард придумывает, как реализовать его дикие идеи. «Меня часто осуждали за то, в чем я действительно не силен, — говорит Дэвид. — А с Леонардом я могу быть самим собой. В профессиональном смысле лучший период моей жизни — это работа с Китом».
В Kythera Дэвид много раз пытался дойти до финиша гонки. Три лекарства компании провалились, включая проект, частично финансировавшийся ЦРУ, по созданию вещества, которое могло бы кардинально изменить внешность, а, возможно, даже придать кому-то черты другого человека. По мере того как внимание сосредотачивалось на Kybella, средстве от второго подбородка, Дэвид все больше скучал. В 2009 году он помог найти главного исследователя себе на замену, а сам стал партнером в венчурной фирме Arch. В этой компании его склонность к масштабным идеям хорошо сочеталась с безумием Роберта Нельсена, который занимает пятую строчку в ежегодном рейтинге венчурных капиталистов Forbes.
Первая компания, над которой работал Дэвид через Arch, Sapphire Energy, стала его главным просчетом. Идея состояла в том, чтобы использовать водоросли для производства аналога бензина. Научная составляющая сработала, но из-за обрушения цены на нефть проект оказался экономически нецелесообразным. Идея, из которой выросла Unity, пришла Дэвиду по электронной почте в 2011 году, одновременно от нескольких отправителей. Это была статья в журнале Nature о лаборатории доктора Яна ван Дерсена в клинике Mayo. Ван Дерсен генетически модифицировал мышей, чтобы многие типы сенесцентных клеток у них умерли. Результаты экспериментов были впечатляющими. Животные, у которых накапливались клетки старения, увядали, у них развивались треморы, почечная недостаточность, катаракты и искривление позвоночника. А особи без сенесцентных клеток оставались бодрыми и здоровыми всю жизнь, хотя жили столько же — все мыши умирали к трем годам. Однако те, у кого было меньше клеток старения, оставались здоровыми, пока не падали замертво. То есть если лекарства, направленные на борьбу с сенесцентными клетками, окажутся эффективными, они повысят качество жизни, но не принесут бессмертия.
Ван Дерсен познакомил Дэвида с Джудит Кампизи из Института Buck в Сан-Франциско, одной из основоположников исследования сенесцентных клеток. Ранее она изучала рак и заинтересовалась ролью клеток в старении в 1990-е. Поначалу она была настроена скептически, но потом обнаружила, что сенесцентные клетки вырабатывали вещества, которые, возможно, способствовали старению.
Arch основала Unity в 2011 году, Ван Дерсен и Кампизи стали соучредителями. В течение пяти лет у компании даже не было офиса, вся работа шла в исследовательских лабораториях. «Исследователи всегда надеются, что их работа принесет пользу, но это почти никогда не происходит вне компании», — говорит Кампизи, которую Дэвид уговорил присоединиться к проекту.
В результате продажи Kythera в 2015 году Дэвид (ранее продавший тысячи акций) заработал $30 млн, Леонард — $50 млн, а Arch — $120 млн. Теперь, когда Kythera стала неактуальна, они снова могли работать вместе в одной компании. Леонард возглавил Unity и ее совет директоров в 2016 году (Дэвид говорит, что испытал облегчение) и немедленно собрал $151 млн от инвесторов, включая Arch и WuXi PharmaTech, гигантскую китайскую компанию, занимающуюся аутсорсингом в области фармакологических исследований. Unity собрала еще $60 млн перед выходом на биржу. В руководстве компании говорят, что широкий круг инвесторов был готов вкладываться в нее. Тем не менее с момента выхода на биржу NASDAQ акции компании просели на 20%.
Для скепсиса есть серьезные основания: инвесторов не раз вводили в заблуждение исследователи борьбы со старением. В 2007 году компания Sirtris вышла на биржу на шумихе вокруг антивозрастных веществ на основе красного вина. GlaxoSmithKline приобрела Sirtris за $270 млн в 2008 году, но новых лекарств в результате создано не было и компанию закрыли в 2013 году. Два года назад Samumed, компания из Сан-Диего, занимавшаяся борьбой со старением, смогла собрать $320 млн при оценке аж $12 млрд и попала на обложку Forbes. Ее лекарства от старения пока не оправдали надежд.
Unity стоит в 20 раз меньше, и ее руководство участвует в капитале: Дэвид владеет долей стоимостью $50 млн, а Леонард — $30 млн. Unity нужно показать, что их лекарство эффективно для людей. Первая попытка, UBX0101, будет направлена на борьбу с артритом. В лабораторных условиях средство позволило вырастить заново ткани, которые у пациентов берут в ходе операции по замене коленного сустава. Теперь, в ходе первых клинических испытаний, средство введут в колени 30 пациентов, которые будут оценивать уровень боли, сдавать на анализ суставную жидкость и проходить МРТ. Результаты сравнят с результатами 10 пациентов, которые получат инъекции плацебо. Если от лекарства пациенты почувствуют себя лучше, это станет основанием для продолжения испытаний. Unity надеется начать тестировать еще два средства к концу 2019 года.
В качестве цели рассматриваются глаукома — избавление от сенесцентных клеток вроде бы снижает глазное давление, а также заболевания легких — есть надежда заставить клетки легких перестать генерировать рубцовые, фиброзные ткани. Но пока неизвестно, каковы риски избавления от клеток старения — побочным эффектом может быть, к примеру, замедление заживления ран. Без клинических испытаний этого не понять.
Разработка лекарств — жесткий процесс, но Дэвид мыслит масштабно. Пока Леонард строит компанию, Дэвид регулярно встречается с командой из пяти человек в своем офисе, где нет стола, зато есть горный велосипед, и обсуждает другие технологии, которые могли бы сделать старение менее болезненным. «Мне есть чем заняться в ближайшие лет десять», — говорит он.
Перевод Марии Ханютиной