Александр Иванов (Waves Platform): «Технически ничто не мешает организовать государственное голосование на блокчейне»

В новой постоянной рубрике Forbes — интервью с интернет-предпринимателями. 

Биткойн и его аналоги остаются для широкой публики явлением маргинальным: деньги — в тень, концы — в воду. В нашу повседневность криптовалюты проникают, но медленно. Тем временем стоящую за ними технологию — блокчейн — её энтузиасты стремятся поставить на службу самым разным сферам «большой экономики», и не без успеха. Принцип децентрализованного распределённого хранения и передачи данных с априори «неубиваемой» историей транзакций обещает зримо преобразовать десятки отраслей, от финансов до кибербезопасности. Даже заново изобрести многие из них. Отсюда — благосклонность инвесторов: по оценке PricewaterhouseCoopers, только за первые три квартала 2016 года в блокчейн-стартапы по всему миру было вложено около $1,4 млрд.

В сентябре 2016 года Forbes общался с Александром Ивановым, основателем платформы Waves, которую тот задумал как базу для других блокчейн-проектов, и в частности планировал содействовать им в проведении ICO — первичного привлечения капитала с помощью новой технологии. Первые такие инициативы уже претворены в жизнь. Для рубрики «Рунетология» основатель центра онлайн-образования «Нетология» Максим Спиридонов побеседовал с предпринимателем о том, как именно формируется новая экосистема, зачем её развитие стимулируют центробанки, в каких областях применение блокчейна с высокой вероятностью станет массовым через два-три года, действительно ли он пока находится в серой зоне правового поля и почему «краудфандинг 2.0», предположительно, способен приносить бизнесу больше ценности, чем IPO.

— Как ты обычно объясняешь, что такое блокчейн?

— Тем, кто технически подкован, говорю про него как про способ синхронизировать распределённую базу данных. Ну а если совсем по-простому, это возможность иметь информацию, которая дублируется у многих людей таким образом, что её нельзя изменить задним числом. Следовательно, и возможность создавать защищённые прозрачные системы, устойчивые ко внешним воздействиям. Основное преимущество блокчейна для бизнеса и государственных структур в том, что данные децентрализованы и каждый участник большой сети хранит свой экземпляр. Если подменить данные на одном узле, на остальных они останутся прежними, верными.

Про биткойн в среднем знают больше. Он представляет собой не единственное, но самое эффектное применение технологии блокчейн. А та сама по себе не имеет отношения ни к деньгам, ни к каким-либо другим финансовым инструментам.

— В манифестах сторонников блокчейна часто звучат призывы к тотальной свободе. Чего в нём всё-таки больше — технологии или идеологии?

— Конечно технологии. Вариантов использования у него множество. Можно делать децентрализованные денежные системы, такие как биткойн, а можно повышать прозрачность государственного управления. Во многих странах применение блокчейну ищут центробанки. Так, Банк России делает систему «Мастерчейн» и будет насаждать её в коммерческих банках таким образом, чтобы повышать прозрачность работы банковской среды и оптимизировать её. Здесь система остаётся централизованной — никакого криптоанархизма. Блокчейн пригоден и к использованию в других вертикальных структурах.

— Регуляторы поначалу отнеслись к технологии настороженно или даже встретили её в штыки. В России, помнится, хотели ввести уголовную ответственность за использование биткойна. Судя по всему, обстановка стала более спокойной?

— Да. Замечу, регуляторы изначально заняли такую позицию: блокчейн — это о’кей, а вот биткойн будем запрещать. Но теперь им понятно, что и биткойн запретить непросто. Он существует вне зависимости от директив регулятора. Можно попытаться заблокировать точки входа обычных, «фиатных» (от англ. fiat money — неразменные бумажные деньги, не обеспеченные драгметаллами. — Прим. ред.) денег в систему, но и это задача не из лёгких. Главное, непонятно зачем. Разумнее инкорпорировать его в экономику, возможно даже попробовать лицензировать по примеру Америки. Как подсчитали в США, внедрение блокчейна, включая криптовалюты, в экономику страны увеличит ВВП на 3%. Власти понимают, что проще легализовать биткойн и пожинать плоды: собирать налоги, извлекать выгоду из новых бизнес-направлений.

Недавно мы проводили мероприятие, посвящённое легализации биткойна в России. Среди спикеров была депутат Госдумы Элина Сидоренко, которая занимается соответствующим вопросом. Пока всё движется в правильном направлении. И блокчейн, и даже, думаю, биткойн будут встроены в российское правовое поле и экономику.

Похоже, до сих пор мы всё-таки пребывали в серой зоне. Хотелось бы вести нашу деятельность в регламентированных рамках. Хотя мы и не помышляли нарушать закон: блокчейн как технология несёт позитив сама по себе. Она повышает устойчивость любого бизнеса, государственной или общественной структуры.

— Между тем биткойн — одно из главных платёжных средств в «глубоком интернете», где покупают наркотики и оружие, торгуют людьми.

— Я не думаю, что он сейчас номер один. Действительно, его используют и так. Но и обычные платёжные системы — ничуть не меньше. А потом, на раннем этапе развития технологии возможен упор на не самые конструктивные способы её применения.

Бытует мнение, что блокчейн сегодня не решает никаких насущных, прикладных задач и во многом он по-прежнему игрушка для гиков. Однако ситуация меняется. Даже биткойн — первое воплощение технологии — показывает, как, например, решить серьёзные проблемы с эмиссией денежных средств. Преимущество децентрализованных денег с конечной эмиссией очевидно: нельзя просто так взять и напечатать деньги, процесс прозрачен.

— Государству это выгодно? Готово ли оно лишиться полного контроля над эмиссией денежных средств?

— Вопрос дискуссионный. Возможно, центробанкам «повсеместный блокчейн» сейчас не видится приемлемым. Но в одночасье всю финансовую систему мира он и не захватит. Зато центробанки смогут лучше контролировать, что происходит «под ними» — в коммерческих банках, как там идут бизнес-процессы, как осуществляется кредитование, не выводятся ли через кредиты деньги на аффилированных лиц. Насколько центробанки готовы к внедрению блокчейна как главной технологии, другое дело. Но практически все они пробуют работать с ней.

Не исключено, что высшая политическая воля будет побуждать отдельные центробанки переходить на блокчейн в связи с проблемами, вызванными неправильной монетарной политикой. Пусть какой-нибудь «бит-рубль» выпускается централизованно, но всем будет ясно, сколько денежных единиц эмитировано и что происходит.

— В какие сроки ты ожидаешь массового внедрения блокчейна в банковской среде?

— Сейчас едва ли не каждый крупный коммерческий банк имеет свой проект по блокчейну или участвует в так называемых консорциумах, объединяющих несколько банков, которым некий разработчик делает блокчейн-платформу. Направление бурно развивается, на него выделяются большие бюджеты. Пока толком ничего работающего нет. Но, думаю, межбанковские блокчейн-платформы начнут функционировать в течение года-двух. Наверняка будут созданы расчётные сети между банками и маркетплейсы.

Вспомним, почему в Америке разразился ипотечный кризис. Люди паковали кредиты в пакеты и утверждали, что за счёт усреднения риски снижаются. А на деле не снижались: все кредиты были плохими. Блокчейн способен эту проблему решить. Кредиты выставляются по отдельности на торги, всё как на ладони. Видно, как тот или иной оплачивался. И банк получает возможность сформировать свой кредитный портфель, выкупив привлекающие его кредиты на открытой площадке. Мы как раз начинаем делать подобную систему.

Будут сходные решения для страховых компаний. Наблюдается интерес со стороны бирж — обычных, не криптовалютных. Они пытаются применять блокчейн для settlement (осуществления расчётов по сделкам. — Прим. ред.), для клиринга.

— Откуда у коммерческих банков желание инвестировать в это направление?

— Оно на волне популярности, игроки рынка боятся остаться в стороне. Вдобавок евангелисты блокчейна хорошо его продвигают, убедительно показывая, что он способен снизить расходы банков. Действительно, при таком походе инфраструктурная нагрузка перекладывается на внешнюю сеть, и затраты на IT внутри организации сокращаются.

Также, насколько я понимаю, регуляторы поощряют банки в стремлении осваивать блокчейн.

— Регуляторам это выгодно, потому что они смогут мониторить банки более эффективно?

— Естественно. Будут созданы централизованные системы — так называемые закрытые блокчейны. Тот же биткойн — это блокчейн открытый: подключайся кто хочешь и занимайся себе «майнингом» — пытайся получить доход от поддержания сети. Банки же разрабатывают закрытые блокчейн-системы, куда нельзя войти без разрешения администратора. Вместе с тем в рамках такой системы все участники, с оговорками, равны — за исключением администратора, который контролирует вход и выход. У него больше прав на то, чтобы мониторить деятельность всех участников, а потом, те могут контролировать друг друга, что тоже повышает прозрачность. В свою очередь, внутри общей сети будет больше доверия между коммерческими банками. Такая схема чрезвычайно выгодна центробанкам.

Здесь сама технология берёт на себя связанные с доверием аспекты.

— Эта революция в финансовой индустрии начнёт сказываться на конечных потребителях и на бизнесе в оговоренные тобой год-два?

— На руководителях бизнеса — бесспорно. Они должны будут по крайней мере понимать, как это работает. Но смысл в том, чтобы конечному потребителю не было надобности разбираться в предмете. Что «под капотом» — блокчейн, не блокчейн, — его не должно волновать. Он просто берёт и пользуется обычным приложением или банковским клиентом. На текущем этапе развития технологии надо расширить сферу её применения — от сообщества гиков до обычного мира.

— Какие ещё конкретные способы применения блокчейна с горизонтом двух-трёх лет возможны?

— Мы серьёзно разрабатываем направление, связанное с краудфандингом, как одно из применений Waves Platform. Подразумевается так называемая схема ICO (initial coin offering – «первичное размещение монет», по аналогии с IPO. — Прим. ред.). Когда многие криптовалюты выходили на рынок, они продавали свои токены инвесторам и на собранные деньги разрабатывали саму систему. Впоследствии эти токены торговались на биржах.

Мы же пытаемся развить эту схему и вынести её за пределы криптовалют. Бизнес может выпустить токен, привязанный к своему сервису, и продать его инвесторам — конечным потребителям. Сам токен не связан с долей в компании. Это некий цифровой продукт, который интегрирован в систему. Допустим, существует социальная сеть и она выпускает внутреннюю валюту, за которую можно купить лайки, какие-то дополнительные возможности. И ей требуются деньги на развитие. Когда сеть запускается, она предлагает пользователям приобрести у неё эти токены — её внутреннюю валюту — и гарантирует, что они смогут открутить баннерную рекламу на всю аудиторию проекта, положим, за 100 токенов. В начале года в соцсети была тысяча человек, к концу — сто тысяч. Но за 100 токенов вы по-прежнему вправе купить рекламу на всю аудиторию. Значит, ценность доступной вам рекламы растёт. Стало быть, растёт и цена токена.

Таким образом, мы обращаемся не к крупным инвесторам, а непосредственно к пользователям, которые видят ценность в нашем продукте и готовы тестировать его, помогать с его продвижением. Целая новая экосистема, целый новый бизнес-мир.

Эти возможности особенно актуальны с учётом того, что существуют ниши, куда венчурные фонды несут деньги с бо́льшим удовольствием, чем в другие. Сейчас — в VR, раньше — в мобильные приложения. Надуваются пузыри, потому что инвесторы пытаются получить сверхдоходы, стремятся найти «единорогов» — компании с потенциалом к ошеломляющему росту, которые принесут им очень большой профит. А многие другие достойные проекты оказывается не в состоянии поднять деньги. В России это особенно заметно.

— На мой взгляд, даже обычные краудфандинговые платформы, по крайней мере в России, далеки от процветания и встречаются с тьмой сложностей. А уж с надстройкой в виде блокчейна и криптовалют для конечного потребителя они будут ещё менее привлекательными.

— Сейчас — да. Понимают, что к чему, процентов пять аудитории. Но это достаточно обеспеченные люди. Кроме того, обычные краудфандинговые площадки не очень хорошо работают потому, что, по сути, построены на donation: вы даёте деньги либо просто так, либо рассчитывая получить взамен какой-то продукт. Платите $50 и ждёте, когда вам пришлют гаджет, выпуск которого вы профинансировали. Но вот, положим, у команды возникли проблемы, и ваши деньги были потрачены впустую. А блокчейн предлагает иную схему: в обмен на $50 вы получаете токен. Если продукт готов, вы вправе обменять токен на него. Если не готов и вы в нём разочаровались, берёте и продаёте токен на открытом рынке. Фактически вы приобретаете ваучер, фьючерс или опцион на будущий продукт. Схема новая, и она легальна даже на текущий момент.

— В каких ещё областях, помимо финансовой индустрии и краудфандинга, применим блокчейн в обозримом будущем?

— Очень много стартапов пытаются документацию, которую ведут компании, зафиксировать на блокчейне таким образом, чтобы бизнес становился прозрачнее и не полагался на «централизованных» нотариусов. Здесь всплывает одна из ключевых проблем — признание блокчейн-данных в юридической плоскости. Суды должны принимать их как субстантивное и валидное свидетельство того, что сделка была произведена. Если английский или американский суд признает некие данные, записанные с помощью блокчейна, легитимными, это приведёт к существенному скачку в применении и распространении технологии. Нотариальных платформ уже масса, и пока они не взлетели именно поэтому.

Ещё один момент: сама технология не полностью готова. Открытые блокчейн-системы не очень стабильны, им надо дать время на развитие. Даже сам биткойн — единственная, в сущности, стабильная блокчейн-система, устойчив только за счёт политического консенсуса, достигнутого китайскими «майнерами», которые главным образом и поддерживают сеть. На них сейчас приходится до 70% ресурсов в системе биткойна. Среди них выделяется несколько групп, и если они объединятся, то у них точно будет больше половины всех мощностей. Тогда биткойн будет централизован. А он работает как система только при условии, что у одного участника сети меньше половины всех ресурсов.

— Степень надёжности технологии многие оценивают скептически. Вспомним и то, как из децентрализованного инвестфонда The DAO на базе популярной блокчейн-платформы Ethereum было похищено более $50 млн (читай интервью с ее создателем на Forbes — прим. Forbes)

— Да, взлом Ethereum показал реальные проблемы блокчейна. Случилось вот что. На Ethereum был подписан некий контракт — фактически программный код, который выполняется сам по себе. Записывается на блокчейн и там децентрализованно работает, остановить его нельзя. Это была программа инвестиционного фонда. Подразумевалось, что люди соберут деньги и будут голосовать за то, в какой проект их вложить. Код был написан на новом языке программирования, не верифицированном на безопасность. Дырка обнаружилась даже не в The DAO, а в том самом языке программирования. Злоумышленник вывел треть всех средств, а не больше, потому что иначе систему точно откатили бы назад. Но команда Виталика Бутерина, основателя Ethereum, всё же обратила вспять эти транзакции и фактически перезапустила сеть без The DAO. Притом 80% всех «майнеров» сети проголосовали за это. Остальные выступили против, откололись и создали альтернативную сеть Ethereum Classic. По существу, они перенесли балансы всех счетов из старой сети в новую. Вообразите, у вас лежат деньги в одном банке, и вдруг через дорогу открывается новый банк, где у вас тоже счёт, и на нём тоже лежат деньги, и вы даже можете их снять. В реальном мире это фантастика, в мире блокчейна именно так и произошло.

Так вскрылись и предстали не в лучшем свете специфические особенности блокчейна. И как с ними быть, непонятно.

— И на фоне таких драматических событий коммерческие банки с энтузиазмом продолжают заниматься блокчейном?

— Блокчейн находит наиболее полное применение в открытых системах. Однако закрытые блокчейн-системы абсолютно безопасны. Вернее, ничуть не опаснее традиционных банковских. Ту же SWIFT очень часто ломают.

— Вернёмся к твоему проекту Waves Platform. В каком он состоянии?

— Базовая функциональность доступна. Возможен выпуск токенов. Ряд проектов уже собрал через нас, с помощью децентрализованного краудфандинга, достаточно серьёзные средства. Например, одна австралийская программа лояльности привлекла около $1 млн. Запускаются проекты в сферах, неожиданных для криптовалют. Мы пытаемся выйти в традиционный бизнес — недвижимость, производство. Запускаются у нас и IT-проекты.

— На чём вы зарабатываете? Вы ведь не берёте комиссию.

— И не можем брать: это технически невозможно и противоречит парадигме системы. Она децентрализована. Мы пишем код и запускаем его в реальный мир. Впоследствии он поддерживается всеми, кто хочет. Желающие подключают к системе серверы, запускают на них софт и поддерживают сеть.

Мы можем получить профит от двух вещей. Первая — Waves tokens, сама валюта нашей платформы, которая торгуется на открытом рынке. У нас есть некая доля во всех выпущенных токенах. И если их цена поднимается, мы получаем доход — по аналогии с обычными акциями.

Второй способ заработка — консалтинг. Когда люди хотят запустить какой-то краудфандинг, мы помогаем им сделать это оптимально.

— Ваш бизнес — международный?

— Да, мы стараемся существовать в рамках блокчейна, который интернационален. Сейчас на Waves Platform запускаются проекты в Европе, российские тоже есть. Между тем разработка у нас в России — мы находимся в Москве. Здесь очень много хороших разработчиков, и вообще существенная часть рынка держится на отечественных программистах. Вот с точки зрения бизнеса российского влияния меньше. И мы пытаемся развивать блокчейн в России именно со стороны бизнеса.

— Обрисуй, пожалуйста, оптимальный сценарий развития своей платформы.

— Наша задача сейчас — привлекать наряду с IT-компаниями реальный бизнес. Мы пытаемся создать замкнутую экосистему, в которой бизнесы смогут привлекать средства, получать экспертизу, задействовать пользователей, в том числе как тестеров, продвигать свой продукт. Экосистему со всем необходимым для развития. Через пять лет, думаю, мы должны быть серьёзной открытой многоцелевой блокчейн-платформой для бизнеса.

Тот же Ethereum несколько более футуристичен. Его участники рассматривают применение «умных контрактов», которые пока достаточно тяжело реализуются в окружающем мире. Мы же пытаемся использовать существующую технологию в существующем бизнесе — не в том, который сформируется через пять-десять лет. Наша задача — применять технологические наработки блокчейн-сообщества на благо бизнеса.

— В завершение — снова о будущем блокчейна. В каких прикладных сферах в обозримом будущем он всё-таки будет работать и станет нам привычен?

— В инвестициях уже работает, помогая привлекать серьёзные деньги, и будет в дальнейшем. В денежных переводах. Не только применительно к биткойну — к обычным деньгам тоже. Всё будет в правовом поле: вы сможете переводить доллары, рубли, евро с вашего мобильного телефона посредством блокчейна — прозрачно и дёшево. Ведь блокчейн-транзакций действительно очень дешёвые.

Ещё — в нотариальной деятельности, в сохранение данных. В процессах, связанных с голосованием. Уже сейчас технически ничто не мешает организовать государственное голосование на блокчейне. Это лишь вопрос политической воли. Всё будет прозрачно, нельзя будет ничего подделать, по крайней мере какими-то понятными средствами.

Люди поймут, что некоторые вещи имеют объективный характер на технологическом уровне. Документ, подписанный вами и зафиксированный на блокчейне, никогда не потеряется. Все ваши сделки будет видны на блокчейне, и невозможно будет задним числом оформить на вас какой-то контракт. Это будет новый мир, где технологии устранят людской произвол и привнесут объективность в бизнес и общество.