«Теперь я боль ше путешествую, разговариваю и представляю Google в переговорах с государством», — Эрик Шмидт рассказывает корреспонденту Forbes о переменах в своей жизни, сидя в санкт-петербургском офисе компании. Он мог бы добавить «сами видите»: изменения в его расписании, после того как в апреле он покинул пост гендиректора Google, очевидны. В Россию он приехал впервые с тех пор, как 10 лет назад возглавил маленький стартап из Маунтин-Вью. Сегодня у него несколько интервью, а завтра ему предстоит говорить от лица самой дорогой интернет-компании на Петербургском экономическом форуме — месте встреч той власти, с которой теперь часто приходится иметь дело. Его сессия вопросов и ответов называется «Мир с точки зрения Google».
Список тем для обсуждения предлагают ведущий и аудитория: защита частной информации, авторское право, доступность интернета и будущее поиска. Легкость, с которой Шмидт перескакивает с вопроса на вопрос, выдает большой опыт: и последних 10 лет, когда Эрик был самым разговорчивым из трех руководителей Google, и последних месяцев, в течение которых он посетил, возможно, больше конференций, чем за предыдущие 10 лет. С апреля у него появилась новая должностная обязанность — он стал, по собственному выражению, «евангелистом» и рассказывает публике о планах, надеждах и технологиях Google. Внутри компании к его словам будут теперь прислушиваться меньше, чем во внешнем мире.
Родительский присмотр
В январе, когда было объявлено о том, что с 4 апреля компанию возглавит Пейдж, 56-летний Шмидт написал в своем Twitter: «Родительский присмотр больше не нужен». Родительский присмотр (adult supervision) — меткая фраза Сергея Брина, который объяснял в 2002 году, зачем основателям Google нужен старший директор, взятый по настоянию инвесторов.
В 2000 году инвесторы и директора Google Джон Дорр (из Kleiner Perkins Caufield & Byers) и Майкл Мориц (Sequoia Capital) решили, что молодым основателям компании нужен профессиональный и опытный менеджер. Пейдж с Брином знали одного человека, который устраивал их и устроил бы акционеров, — это Стив Джобс. Но Джобс руководил в то время двумя компаниями, Apple и Pixar, и мог бросить их ради крохотного Google только в амбициозных мечтах основателей компании.
Тогда Джон Дорр уговорил Брина и Пейджа встретиться с директором софтверной компании Novell Эриком Шмидтом. У него за плечами была ученая степень по программированию и 14 лет работы программистом и техническим директором в Sun Microsystems, он был создателем компьютерной сети в университете Беркли. Брин (на фото — слева) и Пейдж (на фото — справа), привыкшие доверять только программистам, согласились на такой присмотр.
Компания десятилетия
В августе 2001 года, когда Шмидт сменил Ларри Пейджа на посту гендиректора, основная проблема Google заключалась в том, чтобы заработать денег. Десять лет спустя, когда он снова уступил Пейджу место у руля, это последнее, о чем стоит беспокоиться. Компания получила в прошлом году $8,5 млрд прибыли при выручке $29,3 млрд и с большим отрывом лидирует почти на всех рынках мира. Количество сотрудников выросло до 26 000 человек — с 3000 в декабре 2004 года.
Google — это теперь не только поиск. Компания стала крупнейшим или одним из крупнейших игроков на рынках онлайн-видео (YouTube), мобильных операционных систем (Android), браузеров (Chrome), навигационных карт (Google Maps) и электронной почты (Gmail), создает собственную операционную систему для персональных компьютеров, сканирует все книги, когда-либо выпущенные человечеством, управляет ветряными электростанциями и кабельными сетями и занимается еще сотней разных вещей, из которых многие в перспективе могут вырасти в многомиллиардный бизнес.
Какие именно заслуги можно приписать Шмидту, сказать трудно: все решения в последнее десятилетие принимались коллегиально. Тем не менее менеджерский подход Шмидта шел компании на пользу. Безусловный успех — публичное размещение Google в 2004-м, пока самое успешное для интернет-компании в XXI веке. Пейдж и Брин не хотели раскрывать конкурентам секреты своего успеха, а Шмидт вместе с инвесторами настаивал на выходе на биржу. После размещения Пейдж назвал наем Шмидта блестящим шагом.
Вторая заслуга Шмидта — подбор управляющей команды. В 2001-м он переманил в Google Шерил Сэндберг, и она построила в компании партнерскую программу AdSense, позволяющую зарабатывать на контекстной рекламе не только в поисковой системе Google, но и на десятках миллионов сайтов-партнеров. Сэндберг работала в правительстве, и Шмидт раз в семь дней звонил ей в Вашингтон и говорил: мы и на этой неделе прибыльны. Теперь в Google могут снова оценить таланты Сэндберг: именно она, поменяв место работы в 2009 году, создала систему монетизации Facebook, превратив социальную сеть в очень неприятного конкурента для бывших коллег. Другой кадровой находкой Шмидта был первый вице-президент по продуктам Google Джонатан Розенберг, ушедший из компании этой весной. Несколько лет назад Ларри Пейдж говорил своей матери (которую привел на экскурсию в кампус), что раньше не знал, зачем нужен этот человек, а затем оказалось, что благодаря ему он может уходить с работы пораньше.
Но, разделяя с основателями успех, Шмидт неизбежно несет ответственность и за неудачи. Главная претензия, которую предъявляют Google инвесторы, — это неспособность компании диверсифицировать источники прибыли. 97% доходов в I квартале 2011 года пришлось на рекламу — контекстную и в партнерской сети, — и эта цифра не меняется уже много лет. При наличии самого популярного в мире видеосервиса, популярной мобильной ОС и еще нескольких десятков продуктов инвесторы оценивают компанию исходя из выручки только одного из ее направлений.
Купленный в 2006 году за $1,65 млрд YouTube так и не начал окупаться. Сколько зарабатывает другой потенциальный хит — мобильная ОС Android, — неизвестно. «По сравнению с ценностью (операционной системы) для компании она обходится очень дешево», — утверждает Шмидт. Перспективы Android, о которой Шмидт сказал еще прошлой осенью, что она «легко может стать $10-миллиардным бизнесом», не вызывают у него сомнений: на мобильных устройствах люди ищут информацию в два раза чаще, чем на стационарных компьютерах, а число смартфонов растет на десятки процентов в год. Кроме того, Google (как поиск и как навигационная система) присутствует и на смартфонах iPhone, несмотря на то что создание ОС стоило Шмидту места в совете директоров Apple, куда он входил в 2006–2009 годах. Стив Джобс был очень зол на Google, но со Шмидтом, по его словам, сохранил «прекрасные личные отношения».
Рассказывая о своих неудачах, Шмидт говорит не о неверных решениях, а о запоздалом принятии решений («Я знал, что надо что-то сделать, но действовал недостаточно быстро»). Весной он признавался, что не лучшим образом выстроил «социальную» стратегию Google. Слово «социальный», впрочем, он не использует, предпочитая говорить об идентификации личности. В интернете «вы должны понимать, с кем общаетесь, и единственная компания, которой удалось выстроить для этого систему, — это Facebook». Google социальный компонент нужен, по его мнению, для улучшения качества поиска: «Например, если человек живет в Америке, но все его друзья — русские, — это для нас сигнал». Такому человеку можно выдавать русскоязычные результаты поиска в Google или на YouTube.
Своенравные основатели
Отправляя Шмидта в отставку, Сергей Брин в ежегодном письме акционерам поставил ему в заслугу то, что он успешно работал вместе со «своенравными основателями». Как бы ни было успешно сотрудничество трех руководителей Google, оно не было простым. В первые годы даже требовались услуги корпоративного тренера, чтобы научить их командной работе.
Если верить книге Googled, написанной корреспондентом журнала New Yorker Кеном Алуэттой, еще в 2003 году, когда в компании было четыре менеджера по продуктам, Ларри Пейдж хотел, чтобы они отчитывались перед ним лично: продукты были его сильной стороной. Он жаловался, что Google забюрократизировался, и хотел вернуть управление в свои руки. За минувшие годы это желание не ослабло.
Шмидт назвал как-то Ларри Пейджа изобретателем и Эдисоном компании, а Сергея Брина — ее совестью. И расхождения между ним и основателями пролегали по этим линиям. Пейдж мечтал отвечать за продукты — и получил эту возможность. С Сергеем Брином Шмидта едва не поссорила попытка завоевать Китай.
В 2004 году Google стоял перед непростым выбором. С одной стороны, компания, чья миссия предполагает «организовать мировую информацию», не могла не работать в самой населенной стране мира. С другой, условия получения лицензии на работу в Китае недвусмысленно предполагали, что Google должен будет цензурировать результаты поисковой выдачи. Брин не хотел идти на компромисс, а Шмидт считал, что цензурированный поиск лучше отсутствия поиска, и его точка зрения победила. Google пришел в Китай.
Но в прошлом январе ситуация изменилась. Google выяснил, что многие адреса почтовой службы Gmail, принадлежащие китайским правозащитникам и диссидентам, просматриваются третьей стороной. В компании пришли к выводу, что за взломом ящиков стоят китайские власти, и решили, что не готовы больше идти на компромисс. В марте 2010 года Google перестал цензурировать поиск, автоматически перенаправляя посетителей на свой гонконгский сайт, находящийся за «великой цифровой стеной», окружающей интернет КНР.
Эта эскапада дорого обошлась Google: с тех пор как начался скандал, акции компании почти не выросли в цене, а акции китайского конкурента Baidu подорожали на 260%. Говоря о Китае, Шмидт выглядит фаталистом: «Мы делаем там деньги, это хороший бизнес». «Хотя, — добавляет он, — если местное правительство решит, что Google им не нравится, они его закроют». Он старательно избегает оценочных суждений.
Брин не так сдержан. Хотя в написанном им ежегодном послании акционерам Китай не упоминается ни разу, первые абзацы рассказывают о железном занавесе, который разрушается во всем мире благодаря интернету: «Миллионы людей, живущих при тоталитарных режимах, могут теперь каждый день видеть проблески свободы, пусть и виртуальной». Однажды Шмидта спросили, как в его компании решают, что является злом. «Зло, — ответил он, — это то, что таковым считает Сергей».
После отставки
«Сергей был очень задет китайской атакой на Google и собрал команду, чтобы сделать Google намного безопаснее», — говорит Шмидт. В новой конструкции Брин будет отвечать за войну против Поднебесной: 1 млрд уникальных посетителей интернет-компании против 1,4 млрд жителей Китая. На Ларри — все управление компанией и все продукты, включая и социальные, которым он уделяет особенное внимание. Своенравные основатели компании выросли. Один из них принял хозяйство, другой отправился сражаться с драконом. Шмидт же теперь отвечает за то, чтобы доносить идеологию Google до всех, до кого она хочет достучаться, — от рядовых пользователей до глав государств.
В январе Шмидт заявил, что останется в компании еще на 10 лет, то есть до 2021 года. Как бы то ни было, он еще пригодится, ведь это благодаря ему Google стал гигантом.
Совсем недавно стало известно, что Федеральная торговая комиссия США начинает массированное антимонопольное расследование, дабы выяснить, использует ли Google доминирующее положение на рынке, чтобы давать неконкурентное преимущество собственным сервисам. Расследование сравнивают со знаменитым «делом Microsoft» конца 1990-х, которое чуть не привело к разделу компании. Google ежегодно увеличивает свой лоббистский бюджет. Но сколько бы ни было лоббистов, они не могут сравниться в эффективности со Шмидтом, который знает все о конкуренции технологических компаний (по иронии судьбы именно он 10 лет назад поддерживал антимонопольное дело против Microsoft). Кроме того, он является советником президента Обамы и даже рассматривался как кандидат в министры. Этот опыт поможет ему не только в борьбе с Федеральной торговой комиссией, но, возможно, и в войне с Китаем. Встретив корреспондента Forbes в холле перед началом своей лекции, вместо «Как дела?» он спросил: «Вы слышали сегодняшнюю речь Ху Цзиньтао?» Похоже, Эрику Шмидту пока рано становиться «евангелистом».