Сколковский институт науки и технологий («Сколтех») обзаводится собственным капиталом. Эндаумент института будет формироваться в основном на те же средства, на которые финансируются в России все большие начинания: за счет не вполне добровольных отчислений государственных компаний. Деньги, как и прежде не проблема — проблема все, кроме денег.
Помощник президента РФ Аркадий Дворкович рассказал, что госкомпании будут отчислять в эндаумент Сколтеха 1% от затрат на программы инновационного развития. За три года, по его оценкам, они перечислят в фонд целевого капитала 30 млрд рублей. Финансирование проекта за счет обязательных отчислений не может порадовать ни частных акционеров «Газпрома» или «Аэрофлота», ни, тем более, иностранных инвесторов. Но выбора ни у кого, скорее всего, не будет.
Комментируя новость «Ведомостям», руководитель Российской экономической школы Сергей Гуриев сказал, что не так важно, пришли деньги (в эндаумент) по директиве или нет: Сколково нужно конкурировать с зарубежными университетами, а без эндаумент-фондов это невозможно». Поспорить тут нельзя: конкурировать без денег трудно.
Есть много необходимых условий существования в России успешного исследовательского университета — деньги, здания, люди, снова деньги. Но чего не понимают или не хотят понимать сторонники инновационного рэкета — все эти условия необходимы, но недостаточны. Помимо того что можно внести смету, есть еще масса необходимых вещей, которые относятся, к сожалению, к категории нематериальных активов.
К ним относится, например, репутация. Конечно, странно было бы ожидать, чтобы Сколтех (кто знал это название два месяца назад?) мог весить в общественном сознании столько же, сколько основанный в 1635 году Гарвардский университет. Но это скорее повод для того, чтобы соизмерять свои запросы с реальным положением вещей, а не для того, чтобы пытаться конкурировать с «Лигой плюща» на второй год существования. Само слово «Сколково» имеет два значения: это и бизнес-школа, основанная несколько лет назад Рубеном Варданяном, и возникший позже инноград. Создатели иннограда тихо забрали бренд у бизнес-школы — сомнительное основание для того, чтобы выстроить прочную долговременную репутацию. Где гарантии, что примелькавшееся название не захочет применить на благое дело следующий кремлевский прожектер?
Другой важный нематериальный актив — это независимость. Деньгами в эндаументе Гарварда, собранными за 350 с лишним лет, университет распоряжается сам. Это происходит потому, что жертвователи давали университету деньги по собственной воле и не имели желания торговаться. Госкомпании хотят получить за взятые у них деньги хоть что-то взамен, и трудно отрицать за ними это право. В результате «Газпром» будет требовать за свои деньги исследований, которые можно было бы применить в добыче газа, и у сотрудников института будут связаны руки.
Сотрудники — отдельная проблема, недоступная менеджменту Сколтеха: человеческий капитал ведь тоже нематериальный ресурс. Собрав с госкомпаний инновационные деньги, институт сможет привлекать на конкурентном рынке лучшие мировые умы, переплачивая им за отсутствием собственной репутации. Но ведь потом их надо будет как-то удерживать. И не только деньгами и коттеджами около МКАДа.
Можно построить красивый кампус, завезти на него лучших мировых ученых, найти денег и подписать соглашения с ведущими мировыми научными центрами — словом, создать правдоподобную модель исследовательского университета в натуральную величину. Но надеяться, что модель оживет только потому, что находится на государственной дотации, несколько наивно. Хуже того, метод, которым воспользовались власти для создания эндаумента, только вредит институту.
Виктор Вексельберг едва ли стал бы покупать реплики с яиц Фаберже, несмотря на то что по количеству золота и драгоценных камней — и даже вложенному труду — они не уступают оригиналу. Но это различие действует до тех пор, пока покупку приходится оплачивать собственными деньгами. А на деньги госкомпаний, их миноритарных акционеров и налогоплательщиков почему бы не купить фальшивку?
(Раскрытие информации: Вексельберг купил яйца Фаберже у членов семьи Форбс).