Владимир Путин не раз настаивал, что «дело ЮКОСа» — единичный случай и не влияет на оценку инвестиционного климата в России. На самом деле влияет, и еще как
В 2003 году мы стояли перед развилкой. Россия могла двинуться от хищнического раздела активов, который практиковался всеми бизнес-группами, к ситуации, когда дальнейший передел слишком дорог и надо создать правила, по которым можно наращивать активы цивилизованным путем. Часть ведущих компаний пыталась отойти от хищнической модели, другая считала это невозможным из-за противодействия бюрократии, чьи интересы подрывала смена модели. То, как мы прошли эту развилку во время «дела ЮКОСа», определило дальнейшую жизнь бизнеса по четырем направлениям.
Соотношение налогов и взяток. И в 1990-е налоги не были платой за услуги государства. Но в начале 2000-х тот, кто платил больше налогов, платил меньше взяток и прочих неформальных сборов. А в середине 2000-х это правило уже не действовало: одновременно наращивались налоговые и неналоговые выплаты. Основной жертвой оказался средний бизнес, которому тяжелее прятаться от налоговых органов. У малого бизнеса изъятие шло через санитарных врачей и похожие каналы. Но главное, поменялся принцип: не выбор между налогами и неформальными выплатами, а и то и другое сразу.
Движение капиталов. Россия все больше вывозит капитал и все меньше ввозит. Прекрасно сказал экономист Леонид Григорьев: мы похожи на сумасшедших — сначала выливаем бассейн воды, а потом с ведрышком идем по соседям просить воду. Получаем портфельные инвестиции из-за рубежа, в то время как туда уходят прямые инвестиции из России. Часть этих портфельных инвестиций не что иное, как возврат капитала: капитал вывозят, чтобы потом его можно было представить иностранным. Судя по статистике вывоза капитала, уехали все — включая и тех, кто физически продолжает работать в России.
Третье, самое важное, — схлопывание горизонта. По данным опросов Левада-Центра, в начале нулевых в России на 10 лет вперед думал примерно каждый десятый. В начале 2010-го — около 2%. До рассматриваемого момента были длинные проекты. Тот же Гусинский спутники запускал! А потом эти длинные программы ушли. Схлопывание горизонта — это, на мой взгляд, самое неприятное последствие «дела ЮКОСа». Известны разные модели модернизации. Но я не знаю ни одной, которая была бы возможна при коротком взгляде.
Последнее — изменился характер благотворительности. Возникло принудительное спонсорство как система откачки денег у бизнеса на цели, объявленные властью того или иного уровня. И эти расходы уже не ставятся в заслугу бизнесу. Они вписываются в заслугу соответствующего губернатора, мэра и т. д.
Почему это принудительное спонсорство так важно? Оно показывает, как пройдена развилка 2003 года. Легитимность собственности выдается властью и на определенных условиях. Можно было искать другие пути — компенсационные сделки, новая социальная политика... Но это не было сделано, потому что нерешенная проблема легитимности собственности — очень удобный инструмент в руках власти. Власть говорит: «Вот эти деньги отнеси и отдай населению, а эти — положи сюда. А скажу, что нужно принести часть активов, принесешь часть активов». Вот какая атмосфера возникла в 2003 году.
Автор — заведующий кафедрой экономического факультета МГУ