Первый день Олимпиады-2012 сборная России закончила, занимая шестое место в неофициальном «медальном» зачете с одной-единственной золотой медалью, которую завоевал борец Арсен Галстян (на фото). Второй день — уже на двенадцатом, прибавив к «золоту» всего три «бронзы»: у пловцов, саблистов и велогонщиц.
При этом Виталий Мутко «зарядил» российских олимпийцев на 25-27 золотых наград и третье место в общекомандном зачете на лондонских Играх. Ранее он был менее конкретен, задавая довольно широкий медальный диапазон — 20-30 золотых. Министр подстилал соломку, когда речь заходила о медальном зачете. «Общее четвертое место не станет провалом», — говорил он. А затем вообще призвал отказаться от слова «провал».
Медальные зачеты, проспекты, установки, планы и обещания — дискурс чиновников, отчитывающихся перед начальством. Мутко помнит Ванкувер-2010 и ведет себя вполне осмотрительно — вроде министра финансов, который понимает, что цена барреля нефти будет куда выше, чем та, что заложена в бюджете. Прогнозы отдают России третье место. Прогнозы говорят о том, что 25 наград высшего достоинства — результат нормальный, отражающий актуальный уровень российской олимпийской сборной. Будет больше — Мутко окажется в выигрыше. Будет меньше — так он же вас предупреждал.
В Пекине-2008 российские легкоатлеты завоевали шесть золотых медалей, в 2011 году на чемпионате мира в Тэгу — девять, и 5-6 наград высшего достоинства в Лондоне — их реальный уровень. С трех последних чемпионатов мира по фехтованию россияне привезли девять золотых медалей. Выправились дзюдо и стрельба. Сохраняется сильная борцовская школа, можно рассчитывать на гимнастов и синхронисток. Не приходится уже постоянно — то ли с гордостью, то ли с сожалением — ссылаться на «советские наработки»: например, дзюдо и саблю после Пекина помогли поднять европейские тренеры.
Этого, наверное, не хватит для того, чтобы опередить в итоговой медальной таблице американцев и китайцев. Но этого, пожалуй, хватит, чтобы Россию не догнали британцы и немцы. Пожалуй, это третье место. Ура? Быть может, и ура. Но почему это так важно?
Лет тридцать-сорок-пятьдесят назад спорт воспринимался как арена, на которой состязались и могли продемонстрировать свое превосходство друг над другом системы. Не системы подготовки спортсменов, а системы общественно-политические, экономические, идеологические, цивилизационные, если угодно. «Мы» против «капиталистов». «Мы» против «загнивающего Запада».Если наши выигрывали в хоккей, то побеждали не просто Третьяк, Михайлов, Харламов и Мальцев — побеждала прогрессивная социалистическая формация. Брумель не просто бил рекорды в прыжках в высоту — вместе с ним мировыми достижениями потрясал перед лицом противника передовой советский строй. Интерпретационная схема, в соответствии с которой мы проигрываем только в том случае, если нас засуживают, бьют исподтишка, грубо, грязно, против нас играют нечестно, до сих пор популярна в российских разговорах о спорте и унаследована от тех времен. Капитализм мог победить социализм либо грубо, либо прибегнув к дьявольским ухищрениям.
Повышенное, нервозное внимание к сводной медальной таблице — часть того же наследия. С одной стороны, это понятно. Для журналиста или зрителя самый простой и надежный способ осмыслить Олимпиаду как целостное событие — превратить ее в рассказ о противостоянии сильных национальных команд, а чаще — в противостояние «наших» с «ненашими». С другой стороны, развлечение на пару недель (а именно столько длится Олимпиада) превращается в идефикс, причину стыда или, напротив, повод колотить себя в патриотически выпяченную грудь. Притом что третье или четвертое место в медальном зачете само по себе, без анализа составляющих, без понимания совокупной логики складывания такого, а не иного результата, не может быть ни поводом для стыда, ни поводом для гордости.
Можно сформулировать несколько основных принципов функционирования эффективной спортивной системы. Например, спорт должен быть массовым занятием. Для представителей среднего класса — досугом, для детей из семей с низким достатком — социальной лестницей. Массовость влияет на условия конкурса в команды мастеров, на качество отбора. Система эффективна не тогда, когда олимпийцы выигрывают 20 золотых медалей, а тогда, когда очевидна способность к воспроизводству конкурентоспособных команд. Когда конкуренция постоянно присутствует внутри команды и на подходах к ней, когда ее обеспечивает постоянный приток желающих показать себя. Если третье место в командном зачете на Олимпийских играх становится результатом работы такой системы, этим вполне можно гордиться. Речь в конечном счете идет о налаженном социальном механизме.
Норвегия провалила зимнюю Олимпиаду в Турине, если говорить о медальной таблице. Это не стало трагедией, потому что такой результат — сумма казусов, сумма проигранных в конкурентной борьбе соревнований. Финны могут выиграть шесть золотых олимпийских медалей, а могут — ни одной. Это тоже не становится причиной национального горя, потому что массовый спорт в Финляндии развит, а система воспроизводства конкурентоспособных мастеров отлажена. Ванкувер-2010 стал для России кошмаром даже не потому, что наши спортсмены завоевали мало медалей, а потому, что перспектива регенерации оказалась под вопросом.
В России не приходится говорить об эффективном общественно-спортивном механизме. Есть прекрасная школа спортивной ходьбы в Мордовии, есть хорошие борцовские традиции на Северном Кавказе. Есть деньги здесь, тренер там, есть конъюнктурный интерес к тому или иному виду спорта (например, российские успехи в теннисе — результат его популярности в 1990-е). Нет надежной системы, нет инфраструктурных гарантий. И вместе с тем — а в чем-то и из-за этого — нет спорта как реальной массовой практики, привычки, части повседневной культуры досуга. В масштабах отдельного дома, района, даже небольшого городка спорт может быть культурой. В масштабах страны он субкультурен.
Субкультура в многомиллионной стране — все равно немало. Случайное или запланированное сочетание ряда факторов может давать высокие места в медальных зачетах, даже если спортивная система не функционирует исправно. Зато выпадение одного-двух элементов чревато провалами. Длительными. Серийными.
Советские спортсмены выигрывали медальный зачет на летних Олимпиадах в Мельбурне, Риме, Мюнхене, Монреале, Сеуле. Этот успех не конвертировался в экономическое и социальное процветание, «проклятые капиталисты» не обращались массово в социалистическую веру. Вместе с тем идеологическая война была для этих результатов надстройкой. Они вовсе не были результатом случайного сочетания факторов и пропагандистской накрутки. В СССР массовый спорт как подпитка спорта высоких достижений существовал. В каком-то смысле эта система воспроизводится сегодня в Китае — с поправкой на методы, технологии, современность. Там есть воспроизводство и есть идея, которую призваны выражать спортивные победы.
Идея соревнования с Западом, подтверждения собственного превосходства — этот реликт борьбы систем — в современной России сохранилась. Не сохранилась старая «низовая» система, обеспечивавшая эту борьбу. Она и не могла сохраниться в новой России, как и в других бывших соцстранах, например в Венгрии. Вместе с тем никакой альтернативной системы создано не было. Поэтому на таблицы мы смотрим нервно. Они пугают нас тем, что все может пропасть окончательно и вдруг.