Ничего личного: как строительная корпорация США создавала советскую индустрию
Эта стратегия позволяет процветать частной фирме с годовой выручкой $16,3 млрд, не привлекая акционерного капитала, и переживать финансовые кризисы, лишь сокращая штат сотрудников. Впрочем, для глобальной корпорации с огромным опытом кризис — понятие относительное. В прямом значении этого слова. Чаще всего сокращение заказов в одном регионе с лихвой компенсируется ростом в другом. А на смену частным заказчикам, как правило, приходит государство, которое проявляет интерес к строительным проектам в моменты кризисов. В том числе и советское.
Государство превратило Bechtel Corporation из заурядного подрядчика в глобального игрока, который в итоге (как считают многие исследователи деятельности Bechtel) стал формировать внешнюю политику Соединенных Штатов. Или по крайней мере активно участвовать в ее формировании.
Именно расчет на государство и раздаваемые им подряды на железнодорожное строительство привел фермера Уоррена Бектела в последние годы XIX столетия на Дикий Запад, сначала в Оклахому, а затем в Калифорнию. Железнодорожный, а затем и автомобильный бум сделали Бектела известным в строительной индустрии Западного побережья, но настоящим его звездным часом стало участие в консорциуме подрядчиков, которым федеральные власти поручили строительство так называемой Плотины Гувера, уникального гидротехнического сооружения, названного так в честь 31-го президента США. Построенная за пять лет в 1936 году, на два года раньше запланированного срока, эта плотина стала не только основанием для гидроэлектростанции, но и невероятным по своей красоте и мощи объектом, который до сих пор вызывает восхищение туристов. Несмотря на то что историки скептически оценивают экономическое обоснование этого строительства, его масштаб, оперативность и умение согласовывать действия множества субподрядчиков стали символом новой Америки в целом и компании Bechtel в частности.
Смерть в московском отеле
Умение реализовать масштабные проекты раньше поставленных сроков обратило внимание на компанию не только в США.
В начале 1930-х годов советское руководство столкнулось с тем, что начатая индустриализация столкнулась с хронической неспособностью советских строительных предприятий выполнять поставленные задачи качественно и в срок. За советом руководители СССР обратились к основателю Bechtel Уоррену Бектелю. В начале 1933 года он получил приглашение посетить строительство Днепрогэса, гидроагрегаты которого уже были запущены, но строительство крупнейшей на тот момент в стране электростанции еще продолжалось, оно было завершено лишь в 1939 году.
Пикантности ситуации добавляло отсутствие дипломатических отношений между СССР и США, они были установлены 16 ноября 1933 года. Это не помешало Бектелю принять предложение. Сообщив партнерам, что «сейчас хорошее время посмотреть, что делает остальной мир», основатель фирмы в начале августа отправился в путь, проигнорировав мнение врачей, которые категорически не советовали страдавшему от ожирения и диабета клиенту предпринимать длительные путешествия. Но если на пароходе, следовавшем в Европу, его сопровождали жена и дочь, которые делали ему регулярные инъекции инсулина, то в Россию Бектел поехал один, оставив родственников в Вене. Это был редкий случай, когда Бектел разлучился с женой Кларой на столь долгий срок. Не совсем понятно, почему это произошло, то ли потому, что он опасался за семью, то ли из-за того, что дела в Советской России носили конфиденциальный характер. Напомним, что отсутствие дипломатического признания не помешало американским корпорациям принять самое активное участие в создании промышленной базы для советской экономики. Строившиеся по всей стране крупные предприятия представляли собой копии американских заводов и фабрик, проектная документация которых закупалась и приспосабливалась для использования на территории СССР. В таком контексте профессионализм Bechtel был особенно востребован (советская власть была настолько впечатлена сроками и масштабами строительства Плотины Гувера, что даже в послевоенных пятилетних планах использовала ее параметры для сопоставления с отечественными).
Можно предположить, что хорошо осведомленный в политике Бектел прекрасно знал о готовящемся признании Соединенными Штатами СССР и готовился предложить свои услуги в реализации новых проектов. К этому времени перед советским руководством встали грандиозные задачи по освоению востока страны. И строительные компетенции Бектеля при решении этих задач могли быть максимально востребованы.
По данным биографов, поначалу у американского гостя все складывалось прекрасно. Приехав в Москву, Бектел сразу же проникся симпатией к хозяевам, а они к нему. Несколько дней прошли в постоянном общении с советскими чиновниками. А затем случилось то, о чем предупреждали и чего боялись американские врачи. В ночь перед отъездом в Киев у Бектеля случился тяжелый приступ диабета. Обычно в такой ситуации на помощь мужу приходила верная Клара, которая делала укол инсулина. На этот раз жены рядом не оказалось, и Уоррен сделал укол самостоятельно. То ли по незнанию, то ли из-за общего состояния он ошибся с дозировкой, в результате чего оказался в состоянии диабетической комы. Московские врачи приехали в отель быстро и сделали все необходимое для спасения американца. И вроде бы это удалось. Как пишут биографы, Бектел уснул и врачи уехали. Но предприниматель так и не проснулся. Уоррен А. Бектел, основатель американской строительной империи, умер 28 августа 1933 года в номере московского отеля «Националь». Его тело вывезли в США и похоронили в Калифорнии. Поводов для альтернативных версий смерти Бектеля не было, но в советских строительных проектах 1930-х годов его компания решила не участвовать. Главным подрядчиком самых сложных строек того времени стали разные подразделения ГУЛАГа.
В тени доктора Хаммера
После смерти отца-основателя к руководству компанией Bechtel пришел его сын Стивен, который довел мастерство в реализации строительных проектов до совершенства и страшно этим гордился, считая себя родителем концепции «под ключ» — от проекта до готового объекта. Для реализации проектов нужны были связи с госорганами, для Стивена они носили дружеский или даже партнерский характер. Значимые государственные посты, например, занимал Джон Маккоун — его студенческий приятель, который, перед тем как поступить на госслужбу, долгое время был партнером Стивена по бизнесу (компания тогда называлась Bechtel-McCone). Вершиной карьеры Маккоуна стало его назначение на пост главы ЦРУ, который он занимал с 1961 по 1965 год, сменив Аллена Даллеса — еще одного друга Бектеля. Всех этих людей отличала хроническая ненависть к коммунизму и, как следствие этого, к Советскому Союзу. Эти взгляды проявлялись и в стратегии самой корпорации, которая разрабатывала проекты индустриализации в тех странах третьего мира, которые открыто выступали против коммунистической угрозы (Индонезия, Иран и государства Персидского залива). Никакой речи о сотрудничестве с Советским Союзом тогда не шло.
Но ситуация изменилась в начале 1970-х годов, когда между СССР и США появились признаки разрядки политической напряженности, что привело к оживлению экономических связей между двумя странами.
В сентябре 1973 года The New York Times сообщила о намерении компании Occidental Petroleum Corporation построить в центре Москвы Центр международной торговли стоимостью $110 млн. Проект предполагал создание офисных помещений для 400 иностранных компаний, квартир для их сотрудников, гостиницы на 600 номеров, выставочного зала, театрально-концертного зала и помещения для бизнес-конференций, а также для новостных служб. Таким образом должна была решиться проблема нехватки офисных пространств для иностранных компаний, которые были намерены вести бизнес с СССР.
Соглашение о строительстве было подписано в одном из отелей Нью-Йорка, советскую сторону представлял Борис Борисов, руководитель Всесоюзной торговой палаты (впоследствии он преобразовал ее в Торгово-промышленную), со стороны американцев соглашение подписал глава Occidental доктор (так он любил себя называть) Арманд Хаммер — мастер выстраивать экономические отношения между двумя мирами. Имя Хаммера стало символом и для самого Центра международной торговли, который в Москве начали называть не иначе как Хаммеровским. В тени остался тот факт, что проектированием и надзором за строительством центра занималась Bechtel-Garrett Company, совместное предприятие с Bechtel Corporation. Завершение проекта было запланировано на 1977 год, но открытие состоялось лишь в 1980-м. Отлаженная машина Bechtel, судя по всему, дала сбой в советских реалиях. Многое из масштабного проекта оказалось на полке, но в итоге построенный американцами ЦМТ стал якорным для развития территории, на которой сейчас стоят небоскребы московского Сити. Работа Bechtel незаметно «выпала» из этой истории, в очередной раз компания показала, что соблюдает одно из основных своих правил — «построили и забыли».
Скромный подрядчик гигантской стройки
Советский Союз был не единственной страной, в которой Хаммер выступал в роли удобного «аватара» Bechtel и забирал на себя все внимание публики. Компания использовала «доктора» в Ливии, где она (с благословения своих влиятельных друзей из Вашингтона) еще с конца 1950-х годов строила трубопроводы, а также оказывала инжиниринговые услуги нефтяным корпорациям, в то время как Хаммер выступал в роли официального партнера местных властей. А весь мир удивлялся, каким это образом неизвестная в мире «большой нефти» фирма Хаммера Occidental Petroleum не только выигрывала строительные тендеры, но еще и успешно реализовывала их.
В СССР это партнерство сделало возможным проект по созданию современной индустрии минеральных удобрений. Обычно эта история излагается как инициатива Хаммера, который на протяжении нескольких десятилетий предлагал советскому руководству проекты по производству удобрений. В 1972 году между Occidental Petroleum и СССР был подписан договор о научно-техническом сотрудничестве, который предусматривал строительство двух комбинатов по выпуску удобрений в Куйбышевской (ныне Самарской) и Одесской областях, а также магистрального аммиакопровода для экспорта их продукции.
В 1974 году началось сооружение Тольяттинского азотного завода (ТоАЗ), в 1975 году — прокладка аммиакопровода по маршруту Тольятти — Горловка — Григорьевский лиман (Одесса). Это был невиданный даже по масштабам советской экономики проект. На комбинате размещалось семь агрегатов по выпуску жидкого аммиака и два — по производству карбамида. Каждый агрегат ТоАЗа по мощности и оснащенности оборудованием был как полноценный завод.
Монтаж оборудования осуществлялся по технологии конвейера, что позволило в два с половиной раза сократить нормативное время на реализацию проекта. В декабре 1978 года был сдан в эксплуатацию агрегат №1 по производству аммиака мощностью 450 000 т в год. На следующий год запустили агрегаты №2 и №3, а также агрегат по производству карбамида. В 1980-м заработали еще два агрегата по производству аммиака и один по производству карбамида, и завод вышел на проектную мощность.
В январе 1979 года в Одессе была открыта первая очередь Одесского припортового завода по производству аммиака, а также перегрузочные комплексы.
Четвертого декабря 1981 года было опубликовано приветствие ЦК КПСС и Президиума Верховного Совета СССР участникам строительства аммиакопровода Тольятти — Одесса. Bechtel Corporation там упомянута не была, несмотря на то что именно она отвечала за реализацию всего проекта. А в советской прессе часто отмечалась надежность аммиакопровода протяженностью почти 2500 км, которая объяснялась работой высококлассных советских специалистов и инженеров хаммеровской Occidental Petroleum.
Bechtel в признаниях не нуждалась, в 1970-е годы в компании начали обсуждать возможность реализации гигантских проектов на Дальнем Востоке СССР. К тому времени руководство фирмы перешло к Стиву Бектелю — внуку основателя компании. Он был готов сделать долгосрочную ставку на Москву, тем более что в качестве лоббиста у Bechtel был Джордж Шульц — американский «суперчиновник» того времени.
«Если бы я мог выбрать одного американца, которому я бы доверил судьбу нации, это был бы Джордж Шульц» — так охарактеризовал Шульца Генри Киссинджер в своих мемуарах. Владельцы Bechtel познакомились с ним в 1967 году, Шульц тогда был директором Школы бизнеса Чикагского университета.
В апреле 1973 года уже в качестве министра финансов Шульц отправился в Москву с намерением организовать кредит на строительство Якутского газопровода. Цифра инвестиций, необходимых для реализации этого проекта, $50 млрд, выглядела совершенно запредельной для того времени. Еще более интересным выглядит официальная информация о том, что Чаяндинское нефтегазоконденсатное месторождение, которое и стало ресурсной базой для нынешнего газопровода «Сила Сибири», было открыто лишь в 1983 году. Но, как видим, за 10 лет до этого обсуждалось уже финансирование строительства газопровода для этого месторождения. А генеральным подрядчиком должна была стать компания Bechtel.
В СССР всячески поддерживали эту идею. Поддерживали ее и в администрации президента Никсона. «Президент — очень решительный человек, он не сходит с выбранного им пути, — говорил тогда глава ФРС Артур Бернс своим российским коллегам, пообещав членам советской делегации запуск проекта. — И верно также, что не только президент, но и правительство Соединенных Штатов встало на новый путь. Холодная война окончена».
Но сделку по выделению кредита блокировали в Конгрессе США демократы, которых возглавлял Генри Мартин Джексон, конгрессмен и сенатор от штата Вашингтон, представлявший его с 1941-го и до своей смерти в 1983 году. Забавно, что прозвище Скуп, под которым все знали Джексона, переводится как «совок», но в Штатах в тот момент не было более убежденного противника развития отношений с Советским Союзом. Именно Джексон стал инициатором принятия знаменитой поправки Джексона — Вэника, которая увязала экономические связи двух стран с политической (и идеологической) темой разрешения еврейской эмиграции из СССР. Никсон мог бы справиться с этой фрондой, но в тот момент его настиг Уотергейт, и предлагать в этих условиях идеи по развитию отношений с СССР было бы для него крупной политической ошибкой.
Тема якутского трубопровода была отложена на самую дальнюю полку. Шульц не стал дожидаться развязки событий, он покинул администрацию в мае 1974 года, заняв пост в Bechtel с вознаграждением $400 000 в год — в шесть раз выше его зарплаты в правительстве.
Ставка на СССР 2.0
На протяжении десятилетий Советский Союз многократно с переменным успехом пытался воспроизвести успех Кремниевой долины — территории, на которой размещались бы одновременно учебный, научный и бизнес-центры. Совмещать удавалось лишь два компонента, третий просто отсутствовал в советской практике. Джордж Шульц, который питал некоторое время надежды на возможность совместить классические бизнес-процессы с реальной советской практикой, также быстро разочаровался в этом. Но в конце 1980-х в Советском Союзе начались стремительные перемены. И даже опытным игрокам из Bechtel казалось, что перестройка Михаила Горбачева может быть вполне успешной, поэтому они считали, что на СССР можно сделать ставку в новой рыночной советской среде.
Именно так можно интерпретировать проект преобразования правительственного исследовательского центра под Москвой в центр коммерциализации технологий по типу Кремниевой долины. И в 1990 году Советский Союз нанял Bechtel Group для разработки обоснования создания в Троицке научно-исследовательского парка. В Bechtel Group хорошо знали, как устроена Кремниевая долина. Корпорация инвестировала большие средства в создание Стэнфордского исследовательского института — научного центра при одноименном университете, подарившего миру огромное количество разработок.
Руководство Советского Союза в последние годы его существования не оставляло надежды перезапустить свою экономику и планировало тратить по $100 млн в год на создание сети предприимчивых, высокотехнологичных исследовательских сообществ. В американской прессе довольно много писали об этом проекте.
«Советский опыт в области науки и военных технологий хорошо известен, — рассказывал газете The New York Times Майкл Уэйклин, руководитель группы, созданной для реализации проекта в Троицке, — однако им не удалось вывести такие технологии на рынок». В 1990 году предполагалось, что Bechtel сможет оказать помощь в решении этой проблемы.
По планам Bechtel должна была создать большой комплекс — с конференц-центром, международным отелем, жильем в американском стиле и развлекательными заведениями, бассейнами и беговыми дорожками по всей территории. Большую часть работ Bechtel предполагала завершить в течение пяти лет, но Страна Советов развалилась. Трудно представить, как выглядел бы этот центр в российских реалиях «лихих 90-х». Наверное, немного лучше, чем уже упомянутый Центр международной торговли, за который воевали различные криминальные сообщества.
На постсоветском пространстве Bechtel работ не остановила, но не изменила своему главному принципу — держаться в тени. Например, мало кто знает, что одно из крупнейших каспийских нефтегазовых месторождений Карачаганак «осваивала» именно Bechtel. Она же работала по межправительственным соглашениям между Россией и США над проектами сокращения вооружений. Но сейчас вся информация о проектах корпорации в СССР и России с ее сайта удалена, в интернете ее тоже найти очень сложно. В Bechtel предпочли закрасить эти страницы своей истории.