В недавнем рейтинге самых счастливых стран ООН Россия заняла 80 место из 146, опустившись за год сразу на 20 позиций. Впрочем, и до этого года россияне в подобных рейтингах не блистали высокими показателями. В 2021 году Россия оказалась в пятерке самых несчастливых стран по результатам совместного опроса Gallup International и «Ромир», опередив только Гану, Афганистан, Гонконг и Ирак. В 2020-м Gallup сообщал, что россияне — самые несчастливые люди на Земле, а индекс счастья в стране опустился до уровня 2013 года. 

Первые места в этих рейтингах традиционно занимают европейские и скандинавские страны — в недавнем рейтинге ООН топ-10 выглядит так: Финляндия, Дания, Исландия, Швейцария, Нидерланды, Люксембург, Швеция, Норвегия, Израиль и Новая Зеландия. При составлении отчета учитывается ВВП на душу населения, уровень социальной поддержки, продолжительность жизни граждан, соблюдение гражданских свобод, гарантии занятости, уровень коррупции и результаты опроса общественного мнения. При этом в рейтингах, основанных лишь на опросах, страны с довольно низким средним уровнем дохода на человека могут опережать более богатые страны. 

Южно-корейский экономист Ха-Джун Чанг, который сейчас преподает в Кэмбриджском университете, в своей книге «Как устроена экономика» объясняет, как устроены подобные рейтинги, насколько уровень счастья зависит от экономических условий в той или иной стране, как вообще можно измерить в цифрах такую ускользающую от точного измерения сущность, как счастье, и зачем все-таки экономисты это делают. Книга, в которой он простым языком и на понятных примерах объясняет основные экономические принципы и правила, выходит в издательстве «Манн, Иванов и Фербер». Forbes публикует отрывок. 

Как измерить счастье —  и нужно ли это делать? 

Признавая ограниченность использования денежных доходов для измерения уровня жизни, некоторые экономисты прибегают к прямому опросу людей о том, насколько они счастливы. Такое «изучение счастья» позволяет избежать множества проблем, связанных с измерением уровня жизни: что нужно учитывать, как мы можем определить ценность трудноизмеримых элементов, влияющих на уровень жизни (например, люди придумывают такие вещи, как индекс политической свободы), наконец, какой вес дать каждому элементу. Самое известное исследование такого типа — «Опрос о счастье» Института Гэллапа (Gallup International) и «Всемирный опрос о ценностях». 

Многим людям интересно, может ли быть измерено счастье и следует ли измерять его вообще. Тот факт, что концептуально это лучшая мера, чем доход, не означает, что мы должны пытаться измерить счастье. Ричард Лэйард, британский экономист, который стал одним из ведущих ученых, попытавшихся измерить этот показатель, в свою защиту говорит: «Если вы думаете, что нечто имеет значение, вы должны попытаться измерить его». Впрочем, многие не  разделяют его точку зрения — включая Альберта Эйнштейна, по словам которого «не все, что важно, может быть измерено, не все, что может быть измерено, важно». 

Мы можем попытаться количественно оценить счастье, скажем, попросив людей оценить по 10-балльной шкале, насколько они считают себя счастливыми, и предположить, что числа, например 6,3 или 7,8, — средние показатели в странах А и Б. Но такие данные даже наполовину не настолько же объективны, как то, что доход на душу населения в Бурунди — $160, а в Норвегии — $85 380.

Адаптивное предпочтение и ложное сознание

Ведется очень важный спор о том, можно ли доверять суждениям опрашиваемых об их собственном счастье. Существует много видов адаптивных предпочтений, в которых люди дают новую интерпретацию своей жизненной ситуации, чтобы сделать ее более приемлемой. Классическим примером служит «зеленый виноград», то есть убеждение себя в том, будто нечто, что вы не смогли получить, на самом деле не столь хорошо, как вы думали. 

Нередко люди, терпящие угнетение, эксплуатацию или дискриминацию, говорят — и при этом не врут, — что они счастливы. Многие из них даже выступают против перемен, которые намного улучшили бы их жизнь: так, в большинстве своем европейские женщины выступали против введения женского избирательного права в начале XX века. 

Некоторые из них могут даже активно поддерживать сохранение несправедливости и жестокости — подобно тем рабам, что стали надсмотрщиками над другими рабами и первыми же их угнетателями, как, например, Стивен — персонаж актера Сэмюэла Джексона в фильме «Джанго освобожденный». Эти люди думают, что они счастливы, потому что они приняли — как сейчас говорят, «усвоили» — ценности своих угнетателей или дискриминаторов. Марксисты называют подобные случаи ложным сознанием. 

«Матрица» и пределы исследований счастья 

Проблема, которую ложное сознание создает для изучения счастья, восхитительно проиллюстрирована сногсшибательным фильмом 1999 года братьев Вачовски «Матрица». В картине есть герои, такие как Морфеус, которые думают, что счастливая жизнь с ложным сознанием неприемлема. Другие, например, Сайфер, лучше будут жить с ложным сознанием, чем вести опасную и трудную жизнь сопротивления в реальности. И кто мы такие, чтобы говорить, будто выбор Сайфера определенно неверный? Какое право имеет Морфеус «спасать» людей только для того, чтобы они почувствовали себя несчастными? 

Вопрос о ложном сознании — действительно сложная проблема, которая не имеет определенного решения. Мы не должны одобрять неравное и жестокое общество только потому, что опросы показывают, что люди там счастливы. Но кто имеет право сказать угнетаемым женщинам или голодающим безземельным крестьянам, что они не должны быть счастливы, если они думают иначе? Разве у кого-то есть право заставить людей чувствовать себя несчастными, сказав им «правду»? Простых ответов на эти вопросы нет, но очевидно, что мы не можем полагаться на «субъективные» опросы о счастье, чтобы понять, насколько хорошо живут люди. 

Изучение счастья по объективным критериям

Учитывая ограниченность субъективных критериев счастья, большинство исследований сейчас комбинируют более объективные показатели (например, уровень дохода, продолжительность жизни) с некоторыми элементами субъективной оценки. Одним хорошим — и достаточно исчерпывающим — примером в этой категории считается индекс лучшей жизни, введенный Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) в 2011 году. Он рассматривает субъективные оценки людей, касающиеся их удовлетворенности жизнью, вместе с десятком других более (хоть и не полностью) объективных показателей, начиная с доходов и рабочих мест и заканчивая общественной жизнью и балансом «работа — личная жизнь» (и каждый из них имеет более одного составляющего элемента). 

Даже несмотря на то, что индекс счастья, включающий в себя больше элементов, теоретически более обоснован, его количественное значение сложно отстоять. Пытаясь включать все новые и новые компоненты в индекс счастья, мы скоро дойдем до таких, которые очень сложно, если не невозможно, определить количественно. Например, в индексе ОЭСР это гражданская активность и качество жизни. Более того, количество составляющих в нем постепенно увеличивается, и все сложнее становится установить значимость каждого. Интересно отметить, что, открыто признавая данную проблему, официальный сайт ОЭСР, посвященный индексу лучшей жизни, дает возможность определить ваш собственный показатель, варьируя весовые коэффициенты отдельных компонентов в соответствии с вашими суждениями. 

Реальные числа

Количественные значения индекса счастья, независимо от того, полностью они субъективны или дополнены более объективными критериями, сами по себе не слишком важны. Нельзя сравнивать индексы счастья, рассчитанные по различным методикам, друг с другом. Единственное, что вы можете обоснованно делать с ними, — это отслеживать изменения уровня счастья в отдельных странах по какому-либо одному индексу или, что менее надежно, составить свой рейтинг стран в соответствии с этим индексом. 

Различные индексы счастья включают очень разные элементы. В результате одно и то же государство может оцениваться очень по-разному. Но некоторые — скандинавские страны (особенно Дания), Австралия и Коста-Рика — как правило, демонстрируют высокий уровень значений по большему количеству индексов счастья, чем другие страны. Ряд государств, например, Мексика и Филиппины, обычно показывают лучшие результаты в индексах, где субъективные факторы имеют больший вес, что наводит на мысль о распространенности ложного сознания среди их населения. 

Почему числа в экономике всегда необъективны

Выбор и измерение показателей в экономике не могут быть столь же объективными, сколь, скажем, в физике или химии. Даже в отношении, казалось бы, самых простых экономических показателей, таких как объем производства и доход, эта задача представляется достаточно сложной. В их состав входит множество оценочных суждений, например, решение включать или не включать работы по дому в статистику объемов производства. 

Существует также очень много технических проблем — особенно в связи с условными методами оценки стоимости нерыночной деятельности и корректировкой по паритету покупательной способности. В более бедных странах возникают проблемы с качеством информации: сбор и обработка исходных данных требуют финансовых и человеческих ресурсов, которых там нет. 

Даже если мы не оспариваем сами числа, трудно сказать, что показатели объема производства правильно представляют уровень жизни, особенно в богатых странах, где большинство людей способны удовлетворить свои минимальные потребности в пище, воде, одежде, жилье, базовом здравоохранении и образовании. Необходимо также делать поправку на различия в покупательной способности, продолжительности рабочего дня, а также принимать во внимание неденежные аспекты уровня жизни, нерациональный выбор покупателей (возникший из-за манипуляций или стадного поведения) и престижные товары. 

Исследования счастья призваны способствовать преодолению этих сложностей, но у них есть свои, даже более серьезные проблемы — не поддающаяся измерению внутренняя природа счастья и проблема адаптивных предпочтений (особенно из-за разнообразия ложных сознаний). 

Все это не означает, что мы не должны использовать числа в экономике. Без хоть какого-то представления о ключевых показателях — таких как уровни производительности, темпы роста, показатели безработицы и неравенства — невозможно информированное понимание реальной ситуации в экономике мира. Но мы должны использовать эти числа с полным сознанием того, что именно каждое из них нам говорит и чего не говорит.