Почему борьба с эпидемией ВИЧ выгодна для российского бизнеса
Эпидемия ВИЧ в России всегда была сложной проблемой, на решение которой неохотно жертвовали и отдельные люди, и компании. Это касается и ВИЧ-сервиса — поддержки и консультирования больных. Многим россиянам неочевидно, откуда у такого «щекотливого» направления деньги на поддержку. В честь Всемирного дня борьбы со СПИДом предлагаю поговорить, откуда в нашей сфере берутся благотворительные деньги на ВИЧ-сервис, нет ли в этом подвоха и какое будущее ждет отрасль.
Эпоха активистов
Программы социальной ответственности в коммерческих компаниях уже давно не просто «хороший тон», но и эффективное средство маркетинга. Покупателю приятно осознавать, что его ежедневный шопинг приносит пользу миру, сотрудники видят больше смысла в своей работе, в прессе чаще мелькает название благодетелей, а у брендов на этой лояльности растет выручка. По данным исследования Meaningful Brands, «бренды со смыслом» получают в девять раз больше прибыли, чем их не обремененные социальной ответственностью конкуренты.
Правда, выбирать сферу поддержки нужно с осторожностью, поэтому львиная доля пожертвований коммерческих компаний идет на проблемы с нулевым риском PR-провала: помощь детям, старикам, животным и природе.
Борьба с эпидемией ВИЧ сильно отстает по показателям привлекательности для доноров, а в России и вовсе скорее остается в «антирейтинге» проблем, с которыми готовы работать бренды. И хотя на нашем рынке давно существует продукция, посвященная борьбе с ВИЧ, даже западные бренды говорят в России о своем вкладе в ВИЧ-сервис разве что в канун Дня борьбы со СПИДом (1 декабря), а деньги перечисляют либо инициативам, в нашей стране не представленным, либо непрозрачными и непубличными путями.
В конце прошлого века ВИЧ-сервис развивался исключительно за счет активистов: люди, столкнувшиеся с неизлечимой болезнью сами или пережившие потерю близких, либо, как американка Рут Кокер Беркс, имеющие особый талант сострадания, сами организовывали и поддержку, и уход, и помощь в погребении. Те же активисты выступали против игнорирования проблемы СПИДа правительствами и фармкомпаниями. ВИЧ-инфекция с ее репутацией «болезни социальных низов» не обещала быть прибыльной темой для производителей таблеток, а правительства не видели в умирающих от СПИДа своих ключевых избирателей.
Союз с «фармой»
Сегодня ВИЧ-сервис разительно отличается от прошлых лет: ВИЧ больше не является смертным приговором, главной целью активистов стала борьба со стигматизацией болезни, а НКО занимаются выявлением ВИЧ-положительных, профилактикой среди ключевых групп риска, повышением социального благополучия людей с ВИЧ. Государства по всему миру взялись за финансирование программ лечения, но в вопросах выявления и профилактики нуждаются в помощи НКО — те же не могут рассчитывать на значительные частные пожертвования, не имеют достаточной поддержки государства и ищут донорской помощи. Вот только кто в России займется проблемой, ассоциированной с сексом, часто однополым, проституцией, наркотиками и прочими вещами, никак не укладывающимися в картину мира социально благополучного россиянина?
В результате основными корпоративными донорами в сфере ВИЧ становятся представители той самой злобной «фармы», отношение которой к проблеме СПИДа кардинально поменялось за 40 лет эпидемии. Сегодня фармкомпании финансируют в России (как и по всему миру) проекты по экспресс-тестированию, психологической поддержке людей с ВИЧ, защите их прав. Например, с недавнего времени «СПИД.Центр» стал бесплатно получать от них антиретровирусную терапию (АРТ) для доконтактной и постконтактной профилактики и «резервную аптечку» для людей, оставшихся без терапии.
Такая щедрость от тех, кого сложно уличить в человеколюбии (можно вспомнить и дорогую терапию, включая историю 2015 года с американским бизнесменом Мартином Шкрели, и любовь к «пустышкам» вроде гомеопатии и просто неэффективных лекарств с агрессивным маркетингом), вызывает много вопросов у непосвященных людей, включая клиентов. Что если это отвлекающий маневр, чтобы скрыть существование лекарства от ВИЧ? А может быть, бесплатные лекарства делают организм уязвимее для болезней, чтобы повысить прибыль компаний? Зачем вообще производителям АРТ что-то делать для людей, если препараты покупает государство, а не пациент? На деле все, как водится, прозаичнее.
Основные цели, на которые выдаются гранты в сфере ВИЧ, — это тестирование населения с целью выявления ВИЧ-положительных людей и постановки их на лечение, а также просвещение общества на темы современных методов профилактики и лечения. И в какой-то момент интересы НКО и сообществ совпали с интересами фармкомпаний. Ведь на их доходы, с одной стороны, влияет количество выявленных и начавших лечение ВИЧ-положительных людей, для которых государство будет закупать препараты, а с другой — обновление и совершенствование этих самых лекарств с заменой на более современные и, следовательно, дорогие — и без просвещения сообщества людей с ВИЧ это обновление сильно буксует.
По мере того как растет выявляемость и люди с ВИЧ все активнее добиваются современной терапии, производителям терапии становится выгодно увеличивать свой рынок, выводя АРТ за рамки ВИЧ-позитивного сообщества. Поддерживая программы по доконтактной и постконтактной профилактике, они смогут со временем рассчитывать на спрос со стороны ВИЧ-негативных людей — на примере западных стран видно, как и эти программы начинают финансироваться государством в интересах граждан.
Честно ли это? На мой взгляд, вполне. Доступность препаратов расширяется, цены снижаются, а количество перспективных методов лечения растет с каждым годом. Еще двадцать лет назад ежедневный «коктейль» ВИЧ-положительного человека состоял из 6–10 таблеток, зачастую с сильными побочными эффектами. Сегодня же одна таблетка в день без всяких побочек является общемировым стандартом, к которому движется и Россия, а вскоре станут доступны инъекционные формы, требующие одного укола в два-три месяца. Ничего из этого просто не было бы, не будь фармкомпании уверены в том, что сообщество людей с ВИЧ добьется от государства улучшения качества терапии, в которую вкладываются десятки миллионов долларов.
Дефицит помощи
Эта благостная картина, казалось бы, отвечает на все вопросы: ВИЧ-сервис развивается, доноры довольны, россияне в плюсе. Но в этой бочке меда есть две ложки дегтя. Первая, поменьше: мы не знаем, как долго интересы ВИЧ-сервиса будут синхронизироваться с фармкомпаниями. И это не было бы такой проблемой, если бы не вторая: Россия остается одним из мировых лидеров по темпам распространения эпидемии ВИЧ. Средств, которые выделяют фармкомпании, государство и частные жертвователи, просто недостаточно.
Согласно исследованию фонда «Друзья», ВИЧ-инфекция сегодня — самая перспективная сфера для поддержки: потери нашей экономики от преждевременных смертей и инвалидности, связанных со СПИДом, почти в 20 раз превосходят потери европейских стран с сопоставимым уровнем развития, это значит, что есть эффективные меры для решения этой проблемы, которые осталось только «приземлить» на российские реалии. В то же время количество потерянных лет жизни от не вовремя выявленной ВИЧ-инфекции уступает только болезням сердца и самоубийствам, то есть эффект от профилактики будет колоссальный.
И здесь мы возвращаемся к первоначальному посылу: бренды, а за ними и потребители в погоне за лучшей репутацией выбирают наименее опасные сферы благотворительности — и заливают деньгами проблемы, в решение которых деньги вносят все меньший и меньший результат. При этом не менее 1% дееспособных жителей России живут с ВИЧ — и интересны различным брендам и как потребители, и как сотрудники.
Когда общество поймет, что помощь страдающим взрослым, забытым на фоне детей, стариков и животных, ценнее как раз из-за дефицита такой помощи, поддержка сфер вроде ВИЧ-сервиса станет важнее для имиджа компаний, чем стандартная корпоративная благотворительность. И больше всего репутационных бенефитов получат первые решившиеся. Осталось только дождаться и увидеть, кто это будет.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора