Бизнес — это война? В России в издательстве «Азбука» выходит книга «Легионер» Саймона Мюррея, человека, который хорошо знает ответ на этот вопрос. Инвестиционный банкир и член совета директоров различных фирм, от крупнейшей трейдинговой компании Glencore до модных домов Hermes и Tommy Hilfiger, основатель одной из крупнейших компаний мобильной связи Orange (проданной в итоге за $35 млрд), глава азиатского филиала Deutsche Bank, кавалер высших наград Англии и Франции — ордена Британской империи и ордена Почетного легиона, старейший участник 242-километрового марафона в марокканской пустыне (в 60 лет) и экспедиции к Южному полюсу (в 64 года) — Саймон Мюррей прошел хорошую школу жизни. Он провел пять лет в горах и пустынях Северной Африки, где воевал в составе легендарного Французского Иностранного легиона.
Кровавая война за независимость Алжира (погибло более 20 000 солдат французской армии и сотни тысяч алжирцев) описана человеком, служившим в самом загадочном подразделении французской армии. Легион, созданный еще в 1831 году, комплектуется из иностранцев, которые после трех лет службы имеют право запросить французское гражданство либо получить вид на жительство. Долгие годы личность добровольцев легиона проверяли только поверхностно или не проверяли вообще. Платить за это легионерам приходится суровым режимом и жесточайшими условиями службы. Во время войны легион, как самое подготовленное подразделение, участвует в самых сложных военных операциях.
В интервью Forbes Саймон Мюррей рассказывает, почему он оказался в Иностранном легионе и есть ли что-то общее между боевыми действиями и ведением глобального бизнеса.
— У меня есть знакомый бизнесмен, который прошел через Афганистан. Он утверждает, что вопреки распространенному мнению военный опыт нисколько не помогает ему в бизнес-деятельности. Наоборот, даже мешает. Человек на войне привыкает делить мир на черное и белое. Беги или стреляй. Друг или враг. А бизнес, говорит он, сложная вещь, важны нюансы, детали… Вы обладаете уникальным опытом руководства крупными компаниями и в то же время участвовали в военных действиях в составе Иностранного легиона. Насколько военный опыт на самом деле применим в бизнесе? Он помогает?
— У меня нет однозначного ответа на ваш вопрос. Но я вспоминаю высказывание Лю Шао, китайского философа, утверждавшего, что «бизнес — это война». Я знаю много бизнесменов, полагающих, что бизнес — это война, только не с оружием, а умами. Это не моя философия. Я был в бизнесе по двум причинам. Одна, главная, — сделать деньги, вторая — бизнес дает возможность общаться с множеством интересных людей по всему миру. Причем со временем вторая причина стала первой по важности. Бизнес ведь очень интересное занятие. Это хорошее упражнение для ума. Так же как, к примеру, шахматы.
Когда я служил в Иностранном легионе, я был молод и не очень понимал, насколько применим окажется этот опыт в мирной жизни, особенно в бизнесе. В Легионе служили люди 56 национальностей, которые были вынуждены биться плечом к плечу, доверять друг другу и полагаться друг на друга, жить в суровых условиях. Вещи, которым я тогда научился, очень пригодились мне в жизни. Умение работать и терпеть в команде, способность полагаться на других и доверять другим. Наконец, я понял, как важно быть смелым. Пригодилось ли мне это в бизнесе? Не знаю, спорный вопрос. Но в жизни пригодилось, это точно.
— Алико Данготе, знаменитый нигерийский миллиардер, однажды сказал: «Все соревнуются, но один победитель уничтожает конкурента, скупает все его предприятия, рвет все его связи, выключает проигравшего из общества, а другой после победы просто переключается на новую цель, сохраняет человеческие отношения. Так вот в бизнесе первые обычно успешнее».
— Ужесточили вопрос. О’кей. Я отношу себя к бизнесменам, которые считают, что конкуренция — это хорошо. Это, конечно, лучше, чем монополия. Но я не получаю удовольствия от того, что вижу страдания другого человека, пусть даже конкурента. В то же время бизнес — жестокая штука, и часто встает вопрос о выживании. Я знал бизнесменов, которые были безжалостнее, чем солдаты. Некоторые из них сейчас в тюрьме (смеется).
Знаете, есть хорошая цитата по этому поводу. «Я считаю, что некоторые банкиры более опасны для страны, чем регулярные армии. Если мы разрешим им контролировать валюту, сначала при помощи инфляции, потом при помощи дефляции, банкиры и компании вокруг них полностью обесценят нашу собственность. И однажды наши дети проснутся бездомными в стране, которую отвоевали их предки». Это Томас Джефферсон, 1802 год. Актуально, не находите?
— Как следует из вашей книги, до службы в Иностранном легионе юношей вы служили юнгой на торговом флоте. Пишете вы об этом мельком, но получается, что тяга к приключениям, я бы сказал — авантюрам, была у вас с детства.
— Я не знаю, откуда у меня эта страсть к приключениям, наверное, она в генах. Мне было восемнадцать лет, я был на каникулах в Роттердаме. Я гулял в порту и увидел очередь людей, которые записывались матросами на грузовые суда. Я тоже записался на сухогруз. Это была дурацкая идея, поскольку через две недели надо было сдавать решающие экзамены в школе перед поступлением в институт. Экзамены я, разумеется, не сдал. Маме я сказал, что собираюсь провести пару недель на яхте в роскошном путешествии на Канарские острова. Я вернулся только через два месяца, побывал в Аргентине, Бразилии, Карибском бассейне. Все это время таскал грузы, драил полы, чистил картошку. Я почистил 58 000 картофелин!
— Откуда такая точность?
— Я их считал. Потом мы приплыли в Бремен, где я получил первый урок бизнеса. Я сказал капитану: все, спасибо, мне надоело, я хочу уйти. «Нет, нет, — ответил он мне, — ты подписал контракт на кругосветное путешествие из Роттердама и закончишь свой путь там, где и начал. Поэтому ты не сойдешь с корабля, пока мы не доплывем до Роттердама». «А какая разница? До Роттердама всего 200 миль!» — «Роттердам там, здесь Бремен!» «А когда мы окажемся в Роттердаме?» — «Я не знаю, но утром мы отправляемся в Бомбей!» Ночью я прыгнул с корабля и уплыл. Думаю, они до сих пор ищут меня в Бремене.
Всю жизнь я приходил в компании и увольнялся спонтанно, по собственному желанию. Хорошо это или плохо? Для меня хорошо. В детстве я прочитал книгу Жан-Жака Руссо «Общественный договор». Она начинается с фразы, которую я запомнил на всю жизнь: «Человек рожден свободным. Но он всегда находит цепи, которые его сковывают». Спустя много лет я могу сказать, что Руссо был неправ. Мы рождены в тюрьме. Наша тюрьма — это окружение, в котором мы родились. Если ты родился в Бостоне, в семье миллионера, твоя судьба предрешена. Поступишь в Принстон, женишься на ком-то из высшего света, продолжишь семейный бизнес, станешь главой совета директоров, выйдешь на пенсию, начнешь играть в гольф, умрешь. Если ты родился в трущобах Каракаса, жизнь твоя сложится иначе. А если в деревне в Африке, где три четверти жителей болеют СПИДом, жизнь твоя тоже предопределена.
Если мы хотим сами прожить свою жизнь, надо сойти с этой дороги. Когда я плавал юнгой по Атлантике или служил в Иностранном легионе, то пытался свернуть в сторону. Там, в стороне, есть свобода, и там можно найти себя.
— В Forbes есть процедура факт-чекинга. Суть ее в том, что журналист, не участвующий в написании статьи, проверяет в тексте все факты, цитаты, даты. Я устроил маленький эксперимент и провел факт-чекинг одной из глав книги, о войне в Алжире. Поразительное дело: несмотря на то что вы описываете боевые действия 50-летней давности, все данные — марки оружия, названия поселков, расстояния — точно совпадают. Война — настолько яркое воспоминание?
— Ну, с книгой все просто. Я написал ее за три недели, потому что на протяжении всей службы в легионе я каждый день вел подробный дневник. Но моя жена и друзья знают мою особенность: у меня фотографическая память на лица. Ученые говорят, что мы не помним ничего до года. А вот я четко помню немецкие бомбардировки Лондона в 1940 году, когда мне был год. Глухие звуки взрывов, бомбоубежища, похожие на апельсины вспышки в небе…
Или другой пример. За неделю до ухода из легиона в 1964 году я стоял в карауле, на посту. Было близко к полуночи, я замечтался и вдруг услышал щелчок затвора у виска. Проверявший меня сержант приставил дуло к моему виску. На следующий день сержант уволился из армии, а я за свой проступок 15 дней провел в военной тюрьме. Спустя 27 лет я сел в такси в Париже. Я сразу же узнал таксиста — это был тот самый сержант, конечно, сильно постаревший. Я взял его за плечо и сказал: «Останови машину. Ты служил в Алжире в 1961-м, в Иностранном легионе!» Он начал кричать и махать руками, решив, что я из французских спецслужб. Пришлось напомнить историю, случившуюся перед его увольнением: «Двадцать семь лет назад ты упек меня в тюрьму за то, что я проспал караульную службу». Он ответил: «Но ты же это заслужил?» «Да», — сказал я. Было 7 утра. Он отказался брать с меня деньги, мы зашли в бар и хорошо провели день.
— Вы сможете так же легко вспомнить, к примеру, цвет стульев в офисе Deutsche Bank или имена всех ваших подчиненных в Orange?
— Я, конечно, не помню всех деталей, но в моей голове хранится много информации. А главное, я хорошо помню хороших и плохих парней. И тех и других в бизнесе достаточно.