Судья Элизабет Глостер, которая рассматривает в Высоком суде Лондона иск Бориса Березовского к Роману Абрамовичу о том, что нынешний олигарх не заплатил бывшему справедливую цену «Сибнефти» и «Русала», оказалась в сложной ситуации. По ходатайству защиты Абрамовича суд согласился руководствоваться при рассмотрении дела нормами российского права, и три дня леди Глостер (а в Британии судьи такого ранга имеют рыцарское достоинство) выслушивает, как адвокаты Березовского и Абрамовича допрашивают приглашенных сторонами экспертов по российскому Гражданскому кодексу, Закону об акционерных обществах и другим актам. Логика этого решения основана на том, что часть сделок, которые рассматриваются в процессе, совершалось в России и по российским законам. Кроме того в иске Березовского есть даже ссылки на российские нормы приватизации. Тем не менее, очевидно, что на родине, на основе тех же законов, стороны не надеялись на справедливое решение. Поскольку и истец и ответчик проживают в Соединенном Королевстве, они больше доверяют английскому суду.
Споры между российскими юристами в лондонском суде только кажутся теоретическими. На основе их мнений судье предстоит решить, была ли у Березовского уважительная причина для подачи иска через много лет — в 2007 году — по поводу договоров 1995-2000 годов; есть ли лоббизм в России, нужно ли за него платить и чем.
Если судья ответит на эти вопросы в пользу Березовского, тот сможет претендовать на сумму более $5,5 млрд, которая, как он считает, причитается ему за доли в «Сибнефти» и «Русале». Их, как утверждает лондонский изгнанник, Абрамович продал, соответственно, «Газпрому» и Олегу Дерипаске по рыночной цене, отделавшись от своего партнера выплатой $1,3 млрд. Абрамович не согласен, и команда его адвокатов пытается доказать, что Березовский и его друг Бадри Патаркацишвили никогда не были владельцами компаний, а получали гонорар за политическую «крышу».
Экспертами выступили партнер московского офиса Nöerr Stiefenhofen Lutz Илья Рачков (со стороны Березовского) и профессор юридической академии Михаил Розенберг (со стороны Абрамовича).
Страхи Березовского
Стороны пытаются разобраться, почему Березовский так долго тянул с подачей иска к Абрамовичу, если чувствовал себя обманутым. Адвокат Абрамовича Джонатан Сампшн напоминает Рачкову о принятом российским законом трехлетнем сроке исковой давности. Сапшн интересуется, имеются ли какие-то уважительные причины, позволяющие продлять срок, и сам подсказывает: командировка, болезнь истца, болезнь близкого человека, за которым истец вынужден ухаживать сам… Рачков соглашается и добавляет случай из собственной практики, когда такой уважительной причиной суд счел юридическую неграмотность акционера большой российской компании.
Какие же были уважительные причины Березовского? Сам он уверяет, что опасался за судьбу своего друга, замгендиректора «Аэрофлота», безопасностью которого Абрамович шантажировал его для покупки телеканала ОРТ и захвата доли в «Сибнефти». Глушков был арестован по «делу «Аэрофлота» и пока он находится в России, Березовский якобы опасался, что Абрамович воспользуется политическими связями, чтобы воспрепятствовать выходу того из тюрьмы. «Это не болезнь, не командировка, не юридическая неграмотность, — настаивал Сампшн. — А если страхи истца необоснованны, например, если он боится встретить чудовище, когда выйдет на улицу, то суд не будет считать их релевантными».
Рачков приводит собственный пример воздействия внешних обстоятельств на психическое состояние человека: когда Гитлер был в 20 км от Москвы, композитор Дунаевский испытал такой стресс, «что не мог ни есть, ни пить, ни писать музыку еще три года». А ведь Гитлер в тот момент не угрожал лично Дунаевскому.
Судья Глостер замечает, что она сама будет решать, находился ли Березовский в таком же стрессе, и, если да, то можно ли это считать уважительной причиной для пропуска в России срока исковой давности. Рачков соглашается, что «Абрамович — это, конечно, не Гитлер», но допускает, что срок исковой давности Березовский пропустил из-за угроз Абрамовича. Сампшн же ссылается на статью российского Гражданского кодекса о том, что для иска о признании сделки, совершенной под влиянием мошенничества, насилия или угроз недействительной должен быть подан в течение года с момента прекращения угроз или насилия.
Профессор Розенберг, которого допрашивал адвокат Березовского Рабиновитц, полагает, что если человек, которому угрожали, не парализован и не приведен страхом в бездейственное состояние, то он может совершать какие-то действия. Соответственно, аргументы Березовского в российском суде, скорее всего, не примут.
Гонорар гадалки и лоббиста
Розенберг в своем заключении объявил соглашения Березовского и Абрамовича 1995-1999 годов (по «Сибнефти» и покупке алюминиевых активов) недействительными, поскольку договор был заключен в устной форме. Кроме того, утверждает он, устные объяснения в суде, — в отличие от показаний, данных под присягой, — «имеют почти нулевой вес».
Адвокат и правовед обсуждают несколько простых, не имеющих отношения к иску Березовского, ситуаций. Например, как решалась бы в российском суде жалоба работника, который на основе устной договоренности работал на родственника-фермера, а тот отказался платить. Розенберг соглашается, что суд принял бы во внимание объяснения работника, «потому что нужно быть совсем сумасшедшим, чтобы добровольно работать на кого-то несколько месяцев бесплатно!»
Тем не менее, Розенберг стоит на своем: соглашения 1995-1996 годов между Березовским и Абрамовичем недействительны, поскольку обязательства сторон слишком «расплывчаты», а договоренности не прописаны. По его мнению, нужно обязательно и точно оценить вклад сторон в бизнес и процесс внесения этих вкладов. При этом профессор уверен, что согласие лоббировать и привлекать финансирование не является юридически значимым вкладом в товарищество, поскольку «эта услуга — удовлетворение личных потребностей человека и не связана с материальным вкладом» и не подпадают под законодательство.
Рабиновитц интересуется, как обходиться с гадалкой, которая сделку заключила (предложила погадать и получила деньги), а услугу не оказала. «По российскому законодательству нужно пойти в полицию: это мошенничество», — отвечает эксперт. Если Рабиновитц платил добровольно, то это его право, разбирает он ситуацию, но если отказался платить, «то ее услуги не подлежат судебной защите». Примерно так же Розенберг оценивает услуги по лоббированию, которое «не прописано в нашем (российском. — Forbes) законодательстве».
Тут судья Глостер интересуется, есть ли в России политическое лоббирование. «Нет, такого у нас нет», — заявляет эксперт.
Рабиновитц напоминает, что эксперт со стороны Березовского Рачков уверен в том, что в России есть официальные политические лоббисты и даже называл агентства, которые оказывают лоббистские услуги. Розенберг уже не так категоричен. Он предполагает, что нужно конкретизировать услуги, четко прописать их в договоре, установить критерии их выполнения. Когда же речь заходит о договоре 1995 года (о покупке «Сибнефти») он стоит насмерть: условия слишком размыты, чтобы считать его действительным, а лоббирование не может считаться взносом в бизнес — создание благоприятных условий для этого бизнеса зависит не от усилий лоббиста, а от решения правительства. Поэтому лоббисты не имеют права требовать вознаграждения. Тут, считает Розенберг, неуместно даже сравнение с гонораром успеха у адвокатов, поскольку они отменены решением Конституционного суда.
В статье использованы онлайн-репортажи Gazeta.ru: допрос Ильи Рачкова и Михаила Розенберга