В связи с последними событиями (призыв «Правого дела» голосовать за Путина, срочное создание Прохоровым новой партии и т. д.) имеет смысл разобраться с перегруппировками правых сил и перспективами правого движения в целом. Для начала разберемся с классификацией.
Одним из наиболее ярких событий недели стало заявление Прохорова о намерении создать независимую правую партию. Для этого он намерен использовать ресурс своей избирательной кампании кандидата в президенты, так как теперь он располагает не только финансовыми ресурсами, но и ресурсами политическими. На этой волне он стремится привлечь к своему проекту как можно больше избирателей, и в сложившейся ситуации он вполне может создать серьезную партию.
Прохоров ориентирован на создание партии, которая будет в том числе апеллировать к среднему классу, к людям, вышедшим на Болотную. Поэтому его прямыми конкурентами будут Партия народной свободы Немцова, Рыжкова и Касьянова и тот проект, который будет образован на основе СПС. Сейчас СПС — это движение, объединившее политиков, вышедших из «Правого дела» и непошедших с Прохоровым, бывших членов партии СПС, ориентированных на Чубайса (это Гозман, Надеждин, Некрутенко, Ермолин и др.). На этом же поле находится Кудрин, который может объединиться с СПС либо создать свой собственный проект. Все это представители первого типа партий на правом фланге.
Есть еще один тип партий — так называемые партии-симуляторы. Это прокремлевские партии, существующие только для того, чтобы отнимать часть голосов у либеральной оппозиции. К таким партиям с недавних пор можно отнести и «Правое дело», которое в пятницу официально выбрало своим председателем Дунаева. Во главе с ним партия выдворила Прохорова, проиграла парламентские выборы, и сегодняшнее его официальное избрание было интересно лишь узкому кругу лиц в самой этой партии. Сейчас я не вижу у этого проекта никаких перспектив, и его можно сравнить разве что с «Демократической партией России» во главе с Богдановым, которую он недавно реанимировал. Вот эти две партии и являются сейчас партиями-симуляторами. Я не исключаю появления на этом поле и третьего проекта. Например, им может стать возрожденная «Гражданская сила». Но если она и возродится, то, скорее всего, уже без Барщевского.
На правом фланге есть еще третий тип партий. К нему можно отнести движение «Правый поворот», о намерении создать которое заявил Борис Титов, «Партия дела» Константина Бабкина и т. д. Эти партии сложно назвать праволиберальными, несмотря на слова Титова, скорее это правоцентристские партии, которые будут более лояльными по отношению к власти, менее идеологическими и более ориентированными на интересы предпринимателей. Партии этого сегмента могут конкурировать не только с либералами, но и с «Единой Россией». Но в нынешней ситуации Кремль может рассматривать их скорее как своих партнеров. Отличие этих партий от симулянтов в том, что хотя это партии достаточно лояльны Кремлю, они не имитационные. Они представляют определенные интересы и не направлены на то, чтобы просто отбирать голоса у либералов.
Кстати, в прошлом году, когда Прохоров еще только пришел в «Правое дело», он находился фактически в этом же сегменте. Сейчас же его риторика стала более критичной, и ориентирован он уже на более критично настроенного избирателя. И хотя ментально он ближе к третьей группе, политически он сейчас находится на поле либералов.
Это то, что касается классификации сил на правом фланге.
Какие проекты на правом фланге могут сильнее всего выстрелить? Понятно, что ими не могут стать партии-симуляторы, у них, собственно, и нет такой задачи. Их эффективность определяется количеством отобранных у оппозиции голосов, и если какая-то неугодная власти партия не проходит в парламент, эффективность симуляторов считается очень высокой.
Что касается остальных партий, то наибольшими финансовыми возможностями располагает сейчас проект Прохорова. Если рассматривать политический опыт, то его больше у Партии народной свободы. Какой фактор окажется более значимым, сейчас сказать сложно. Перспективы Кудрина и его возможного проекта сейчас вообще оценить нельзя, потому что о его планах пока ничего не известно.
В целом же многочисленность различных проектов на правом фланге может привести к двум вариантам. Первый — вариант 1995 года, когда в выборах участвовали 43 партии. Среди них было множество либеральных проектов, которые не смогли объединиться. В результате из них в Думу прошло лишь леволиберальное «Яблоко». Во многом поэтому, кстати, либеральная оппозиция сейчас и настаивает на восстановлении блоков. Чтобы в случае, если та или иная партия понимает, что самостоятельно пройти в Думу она не может, она могла бы попытаться туда войти в составе того или иного блока.
Второй вариант — это укрупнение партийной системы, не создание блоков, а слияние нескольких партий в одну более крупную. Он также теоретически возможен, но реально невероятен с учетом амбициозности лидеров нашей оппозиции. Мы, кстати, не упоминали еще Григория Явлинского, который на самом деле никакой не правый, но часть либеральных голосов все равно возьмет.
Так что если на правом фланге будет больше двух либеральных партий плюс Явлинский, никто из них вообще не сможет пройти в парламент. У оппозиции в этой ситуации остается лишь два варианта: проталкивать закон о блоках либо вырабатывать в себе способность идти на компромиссы и объединяться в более крупные партии.