Сообщение о том, что бывший гендиректор Deutsche Bank Йозеф Акерманн может войти или даже возглавить совет директоров Росфинагентства (РФА), создаваемого для управления средствами суверенных фондов и рыночной частью государственного долга, стоит считать хорошей новостью. Это позволяет рассчитывать, что агентство окажется эффективным инструментом финансовой политики.
Сейчас единого органа для проведения долговой и инвестиционной политики России нет. За управление госдолгом отвечают Минфин и ВЭБ. Фонд национального благосостояния (ФНБ) и Резервный Фонд «пасут» Минфин и ЦБ. Цена вопроса достаточно велика. Объем Резервного фонда составляет сейчас приблизительно $60 млрд, еще около $85 млрд в ФНБ. Первая заначка создана для поддержки государственного бюджета в случае резкого падения сырьевых доходов, мандат второй структуры менялся, но в данный момент заявленная цель — обеспечение устойчивости пенсионной системы. Инвестиции средств фондов осуществляются по аналогии с резервами ЦБ, то есть ультраконсервативно. В последние кризисные годы это позволило избежать потерь, но в лучшие времена такая стратегия не самая правильная для долгосрочных вложений, которыми должны являться средства ФНБ.
Создание агентства позволит решить ряд проблем, связанных с конфликтом интересов различных ведомств, привлечения и оплаты квалифицированных кадров (легальные возможности Минфина крайне ограничены, у ВЭБа и ЦБ они лучше, но целевая корпорация полностью закроет вопрос). А вот роль уважаемого «иностранного консультанта» во главе совета директоров будет зависеть от того, какую стратегию управления резервами выберут российские власти.
Вряд ли Акерманн будет лично курировать управление активами. Будучи авторитетным банкиром глобального масштаба, сам он мало занимался управлением суверенными фондами. Этот бизнес отдан на откуп финансовым ведомствам и специализированным агентствам стран и штатов, которые управляют этими средствами сами (как это делает Россия) либо полностью или частично отдают активы в доверительное управление (Норвегия, Казахстан, штат Аляска). Как правило, условия контракта на управление средствами предусматривают обучение сотрудников финансовых ведомств и центральных банков стран-владельцев фондов. Если РФА будет само управлять активами либо оставит эту функцию за ЦБ, иностранный руководитель будет исполнять в основном разъяснительную роль. Служить «пугалом» для российских должностных лиц, требующих увеличения расходов за счет резервов и «говорящей головой» для высшего руководства страны. Можно предположить, что это вряд ли придется по душе еще бодрому и активному кандидату.
Совсем другой расклад, если РФА начнет активно отдавать средства в управление зарубежным управляющим через публичные тендеры. Пока законодательство не предусматривает возможности передачи средств Резервного фона и ФНБ во внешнее управление, но законы можно поменять — с оглядкой на вполне удачный опыт наших богатых нефтью соседей. Иностранные управляющие давно облизываются на российские фонды. Мандаты суверенных фондов являются для участников рынка управления активами очень престижной и желанной «добычей». И фигура масштаба Акерманна необходима для того, чтобы убедить и российское руководство и иностранных управляющих в чистоте процесса.
Пока инвестиционные декларации российских суверенных фондов остаются крайне жесткими. Их можно инвестировать в государственные облигации узкого круга стран и долг наднациональных банков (вроде ЕБРР и Азиатского банка развития). Эти обязательства должны иметь кредитный рейтинг не ниже «AA–» и ограниченный срок обращения (не более 3 лет для доллара и евро, не более 5 лет для британского фунта). Целевой валютной структурой для обоих российских фондов является 45% — доллар США, 45% — евро, 10% — британский фунт. Некоторое время назад официальные лица делали заявления о возможности инвестиций в австралийские, канадские и японские активы, но пока конкретных шагов предпринято не было. Средства ФНБ разрешено размещать на депозитах во Внешэкономбанке, что и было сделано в 2008-м в рамках антикризисных мер.
Поэтому с высокой вероятностью после создания РФА мы должны ожидать изменения порядка управления фондами и изменениея инвестиционной декларации — в первую очередь для ФНБ. Аналоги ФНБ активно инвестируют на рынках акций: крупнейший суверенный фонд (Государственный пенсионный фонд Норвегии) вложен в глобальные акции на 60%, еще больше доля акций у фондов арабских монархий Персидского залива, которым покупать облигации запрещают религиозные соображения. Хотя события последних пяти лет подорвали веру многих инвесторов в долгосрочное преимущество акций, а неудачные вложения суверенных фондов в американские и европейские банки перед кризисом 2008 года достойны увековечивания, для долгосрочных фондов диверсификация полезна. Наконец, «под Акерманном» или любым другим уважаемым иностранцем РФА с большей вероятностью станет заслоном для наиболее безумных прожектов, вроде предложений покупать на средства фонда отечественные бумаги, в том числе и в рамках «приватизации».
Так что идею с привлечением глобальных авторитетов к управлению российскими активами можно только приветствовать. РФА «в немецком соусе» с большей вероятностью станет полезным институтом, улучшающим качество управления российскими резервами, чем при чисто отечественном руководстве. Что не отменяет необходимости обеспечивать максимально возможную при управлении резервами публичность.