Сегодняшний приговор, как и вообще все «дело Pussy Riot», неизбежно порождает многочисленные конспирологические версии. Все стороны нынешнего общественного противостояния находятся в замешательстве: кто все это затеял? Кто этим кукловодит? В чем смысл изощренного сценария? Но в действительности мы в открытой исторической ситуации. Мы плывем в сомнамбулических водах большой полноводной реки.
У Копполы в «Апокалиписе сегодня» — хороший образ реки. Капитан Виллард поднимается вверх по реке войны, и с каждой следующей station обнаруживается все меньше рационального, а пейзажи и обстоятельства делаются все более сновидческими. Мы поднимаемся вверх по реке войны, насилия и с каждой следующей остановкой мы видим все более иррациональные обстоятельства, которые кажутся нам невозможными, абсурдными. Это ведь абсурдно, что 2/3 опрошенных требуют наказания Pussy по уголовной статье. Что такое «коренные устои» в заключении следствия? Это абсурд, сновидение. Как может быть, что следствие выбрасывает одну экспертизу, вторую и наконец получает подходящую? Как это может быть, чтобы повсеместно в средних руководящих слоях тихим шепотом вслух говорили: «Путин обиделся. И поэтому будет два года». Примерно так фотограф, которого играет Деннис Хоппер, объясняет капитану Вилларду, что мир просто не понимает полковника Курца… Между тем и полковник сошел с ума, и мир, созданный им, сродни сновидению. А фотографу просто открылась новая «философия насилия». Коппола напоминает нам о том, что насилие — это вовсе не какой-то ужасающий «гарнир» к социальной системе типа «сталинизм». Это — само наслаждение этой системы, ее социальный рай, ее органическая вера. Если бы Достоевский посмотрел фильм Копполы, он легко опознал бы в нем свою легенду о Великом Инквизиторе.
Когда я увидел видео «Пусси Райот на Лобном месте», то даже не стал цитировать его у себя в блоге. Все было настолько сомнительно: невозможно было наверняка сказать, это акция околовластной молодежи (типа «Хрюши — против!») или это искренний, но безобидный хипстерский протест. Поддержать акцию в храме Христа Спасителя взрослому человеку любых взглядов просто невозможно. Поэтому лица «картезианской» традиции — то есть умные, взрослые люди — пытались найти какой-то вокабуляр, снижающий пафос этого «хулиганства». Не было — за исключением нескольких интеллектуальных радикалов – никого, кто не написал о том, что не надо было этого делать в храме. Так писали и Марат Гельман, и Александр Архангельский, и Елена Зелинская, и Марк Фейгин. Но мы проехали эту станцию и поплыли вверх по реке войны. 213-я статья. Следователь Ранченков. Судья Сырова. На всех нас вдруг стало наплывать кафкианское сновидение. На следующей станции обнаружился православный эксперт Троицкий с решениями Трулльского собора. Из тумана вышли задумчивые, сомнамбулические аборигены с плетьми, на лицах которых было написано: «Надо пороть».
Вдруг обнаружилось, что на этой station от всей Единой Соборной и Апостольской Церкви имеется только протодиакон Кураев, бродящий как бы в полной пустоте среди этих аборигенов, как французский миссионер среди камбоджийцев полковника Курца… Радикальная молодежная акция «противников третьего срока Путина, протестующих против публичной поддержки патриархом Кириллом путинского решения», которая должна была бы быть купирована взрослыми людьми со стороны Церкви и государства, вдруг начала разбухать. Вдруг обнаружилось, что по ту сторону этой акции нет взрослых, а один только «депутат Сидякин». Персонаж из «Повелителя мух». Вдруг оказалось, что в пионерлагере нет взрослых. И теперь мы уже с интересом читаем тексты, написанные и сказанные Толоконниковой и Алехиной. Тексты рваные, неточные, еще незрелые, но представляющие уже сейчас больший интерес, чем то, например, что механически повторяет патриарх Кирилл про какую-то «повестку дня» и про «духовно-нравственное». В глазах общества он стремительно падает куда-то до уровня судьи Сыровой и эксперта Троицкого. Это может быть? Или это просто фрагмент сновидения?
Мы, видимо, движемся вместе с полковником Виллардом вверх по реке безумия. На следующей station мы уже имеем все шансы увидеть не «эксперта Троицкого», а рехнувшегося полковника, который в результате размышлений осознал, что cogito вовсе не ergo sum и что сам он, этот полковник, и есть Великий Инквизитор, посланный нам, дабы окончательно благоустроить наше шаткое человеческое общежитие, поскольку мы не в состоянии вообще распорядиться своей свободой.