Доклад «Последствия слабой конкуренции: количественные оценки и выводы для политики», который недавно подготовил авторский коллектив под руководством Андрея Шаститко, показывает: ограничение конкуренции приводит к серьезным потерям. Изучение всего пяти сфер хозяйственной деятельности в России (я отвечал за импортные пошлины) выявило, что эти потери составляют не менее 1,3 трлн рублей в год — это вклад российского образования в ВВП и три четверти дефицита Пенсионного фонда.
Вполне ожидаемо, что этот вывод многих укрепил в мысли, что Россия нуждается в антимонопольном правоприменении. Именно в этом контексте сослалась на доклад в недавно вышедшей заметке «Борьба с картелями – окупается ли она?» Светлана Авдашева, автор работы «Развитие и применение антимонопольного законодательства в России: по пути достижений и заблуждений», наиболее основательного на данный момент исследования российского антитраста. По ее мнению, в основе оценки целесообразности применения антимонопольных запретов должно лежать «сопоставление издержек и выигрышей» и это сопоставление благоприятно для антитраста, по крайней мере в гипотетическим примере борьбы с картелями в сфере госзакупок. Если представить, что картели, пишет Светлана Авдашева, охватывают 10% госзакупок и завышают цену на 20%, то снижение распространенности картелей всего на 20% многократно окупит все расходы на ФАС.
С этим мнением почти невозможно спорить. Понятие целесообразности неотделимо от сопоставления плюсов и минусов, а описанная возможность не является заведомо неправдоподобной.
И все же антимонопольная политика нуждается в более прочных основаниях. Помимо излюбленной моими коллегами-экономистами целесообразности, «сопоставления издержек и выигрышей», есть ценности свободы, справедливости, равенства, прав собственности. Вполне может быть так, что нечто целесообразно, но морально недопустимо. Разговор о подкрепленном насилием вмешательстве государства в жизнь людей не может заканчиваться обсуждением только лишь целесообразности.
Не все просто и с самой целесообразностью. Антимонопольные законы существуют в мире по крайней мере 120 лет. Тем не менее руководители ФАС Игорь Артемьев и Алексей Сушкевич в своей программной статье «Основания антимонопольной политики государства» отмечают, что «прикладные исследования, которые содержали бы оценку эффективности антимонопольного вмешательства» можно пересчитать «по пальцам одной руки». Доклад «На столетие Федеральной торговой комиссии», который написал их коллега, председатель ФТК США Уильям Ковачич, насыщен данными исследований, однако раздел про измерение результатов антимонопольного вмешательства состоит из восьми страниц обсуждения сложностей такого измерения и возможностей их преодоления, а вовсе не из результатов измерений. Конечно, экономическая литература изобилует примерами удачных случаев применения антимонопольных законов, но это далеко не все что нужно. Но ведь есть и неудачные! Наличие в лотерее выигрышных билетов не говорит о том, что нужно выкупать весь тираж. Важно знать, каково соотношение выигрышных и проигрышных билетов и какие они несут выигрыши и проигрыши.
Выводы немногих ставящих подобные вопросы исследований — тех самых, что можно пересчитать «по пальцам одной руки» — по всей видимости можно суммировать выводом из работы Кейт Хилтон и Феи Дэн «Антимонопольное законодательство мира»: «охват антимонопольных законов не оказывается статистически значимого влияния на паритет покупательной способности». Проще говоря, жесткость антимонопольных законов не влияет на цены. И это еще не самый пессимистический результат. Майкл Спраул в исследовании «Антимонопольная практика и цены» пришел к выводу, что в США после вынесения решений против картелей в 1974-1985 годах цены в течение четырех лет возрастали на 7% по сравнению с долгосрочным трендом.
В чем причина? В человеческом несовершенстве. То, что хорошо работает на классной доске в университете, не всегда хорошо работает в жизни. Американская юридическая ассоциация несколько лет назад задала экономистам вопрос: понимают ли судьи экономическую суть антимонопольных дел? 29% ответило, что «как правило» понимают, 24% считает, что судьи делают это «часто», а, по мнению 38%, всего лишь «иногда». Другое исследование показало, что экономисты оценивают как верные только 48% решений судов. Если бы имел значение только этот показатель, было бы лучше вместо суда просто бросать монету. И это ситуация в одной из наиболее подающих надежды антимонопольных юрисдикций, стране с высокоразвитой судебной системой, с длительным опытом применения антимонопольных законов в судах и с активным участием экономистов в антимонопольных разбирательствах.
При такой подтвержденной эффективности антимонопольных законов после 120 лет их применения нельзя просто предполагать, что они должны работать, или показывать, что в теории они могут работать. Нужно признать, что это лекарство от экономических проблем не прошло клинических испытаний, и сосредоточить усилия на применении проверенных средств.