Тарусские пленники: как предприниматели и благотворители улучшают жизнь в провинции

Таруса находится более чем в 100 км от Москвы. Город известен в первую очередь пейзажами художников Николая Крымова и Василия Поленова, стихами поэтесс Беллы Ахмадулиной и Марины Цветаевой. В СССР Таруса стала центром притяжения свободолюбивой интеллигенции, а сейчас здесь бум предпринимателей, благотворителей и меценатов. Они оставили жизнь в мегаполисе, переехали и начали восстанавливать объекты культурного наследия, больницы, школы, открывать рестораны, помогать местным школам и даже защищать прибрежную зону от застройки. Эти люди называют себя «тарусскими пленниками».

Пожалуй, самый известный из них — бизнесмен Исмаил Ахметов. По его словам, он вложил в развитие Тарусы миллионы долларов и создал настоящий тренд на добрые дела в городе. За время проживания здесь Исмаил Ахметов реализовал множество проектов: восстановил Дом творчества, открыл в нем детскую школу искусств, а затем отдал городу в аренду за 1 рубль в год. Восстановил советский дом отдыха, который теперь называется «Дом литераторов». Открыл «Арте-кафе», в котором проходят мастер-классы для молодежи, отреставрировал фасад детской библиотеки, помогает местной больнице.

Исмаил Ахметов, бизнесмен

«Раньше в здании «Дома литераторов» была обычная советская столовая при санатории. Самые обычные советские граждане приезжали сюда по бесплатным путевкам, жили здесь, гуляли, наслаждались музыкой, танцевали. В 1990-е все пришло в упадок. Я купил это здание 10 лет назад, когда в нем практически не было крыши, пола и стен. Это были развалины. Мне даже трудно объяснить зачем, но мне показалось, что это мое место. Просто я, как советский школьник, почувствовал, что такое место не может быть в таком упадке. Теперь это мой дом. Я здесь живу, но часть здания открыта для местных жителей. Здесь проходят концерты и выставки, можно посмотреть на единственную в мире коллекцию современной мозаики, которую я сам собирал. Потому что любой нормальный человек должен жить этим, он должен создавать прекрасное, он должен служить отечеству, людям. В этом высшие формы человеческого счастья. Я знаю, что есть много людей, которые живут за высокими заборами или на красивых островах, но счастья у них нет. Истинное счастье человека — когда ты по-настоящему служишь высшим целям. Так нас воспитывали. Чтобы люди приезжали и понимали, что жить надо не ради корысти. 

Многие считают, что итальянцы ни за что не будут здесь жить, потому что в Италии прекрасный климат, а здесь нет. Первый год, когда Марко со своей замечательной Даниелой начали жить в Тарусе, они по полдня отвечали на звонки и говорили, как здесь прекрасно, здесь настоящая зима со снегом, весна, здесь четыре сезона. А в Италии мегажаркое лето, сырая и неприятная зима, неплохие весна и осень. Поэтому климат у нас лучше, атмосфера для творчества лучше. Марко действительно выдающийся художник, но его начали по-настоящему ценить итальянцы, когда он стал жить в России. Мы с ним просто подружились, и когда я увидел, что ему там плохо, что он, великий художник, никому там не нужен, я ему сказал: «Марко, что тебе там делать в этой твоей Италии? Поехали ко мне! Мы сейчас здесь с тобой что-нибудь вместе по-дружески сотворим». Поэтому для меня странно, когда многие приезжающие сюда сильно удивляются: как так, в какой-то Тарусе живут итальянцы? Парадокс в том, что всем внушили, что Россия — это полная помойка и отсюда надо только драпать. То, что в Тарусе надо делать, мы делаем. Потихоньку возвращаем нормальные жизненные ценности: радость красоты, хорошей музыки, хорошей поэзии, хороших отношений, красивой речи». 

Исмаил Ахметов привез в Тарусу итальянского художника-мозаичиста Марко Бравура, чьи работы включены в список адриатического наследия, охраняемого ЮНЕСКО. Ахметов, как ценитель искусства мозаики, сделал художнику щедрое предложение, и теперь Марко вместе с женой живут и работают в Тарусе.

Марко Бравура, итальянский художник-мозаичист

«Я переехал в Россию в первую очередь потому, что мне нравятся Россия и русские люди, у меня здесь много друзей. Если сказать по правде, то, что происходит сейчас в Европе, в Италии — там запахло декадансом. Если ты едешь туда как турист, то не почуешь этого. Но если у тебя там дом, то есть много причин для жалоб и недовольства. С тех пор, как я приехал сюда, у меня появились иные чувства по отношению к людям. То, что я почувствовал здесь, в России, — это были энергия, гордость, нужда и воля создавать что-то. Это милейшее место, здесь всегда красиво. И зимой, и летом. 

У меня нет никакого бизнеса. Исмаил дает мне возможность получать любые ресурсы, а для художника нет ничего лучше, чем иметь место для работы и делать все, что ты захочешь, без всякой нужды идти на компромиссы. Вот почему мне это нравится — я не работаю, я просто играюсь со своими идеями. И потом, конечно, у меня есть моя пенсия. Этого более чем достаточно для того, чтобы жить в Тарусе, потому что здесь у меня нет никаких расходов, мне не нужно платить за жилье, а все остальное — место для работы, материалы, еду, машину, одежду и, самое важное, дружбу — дает мне Исмаил. Иногда я продаю что-то из своей коллекции. Мне 73, что мне нужно-то? Приятная жизнь, спокойствие, никакого стресса.

Исмаил выступает в качестве мецената эпохи Нового Возрождения. Для меня такие люди, как он, настоящий раритет, потому что он на самом деле делает все с сердцем, без меркантильного интереса, просто потому, что ему нравится».

Йорг Дусс, бизнесмен, благотворитель

«Я думаю, то, что я сюда попал, — это в первую очередь судьба. Могло быть совершенно другое место, но тогда, 1977 году, у одного частного благотворительного фонда был проект именно в Тарусе, и меня отправили сюда. Это была гуманитарная техническая помощь, мы привезли сюда из Швейцарии станки для деревообработки. А потом я остался, это как вы иногда приходите в магазин, видите что-то и понимаете — это ваше. Я приехал и понял, что это что-то мое. 

Позже я учредил свой благотворительный фонд. Все деньги на проекты — это пожертвования из Швейцарии. Я каждый год летаю в Швейцарию, выступаю, и нам жертвуют простые люди: электрики, сантехники, учителя — никакие не миллиардеры. Это традиция, особенно в Швейцарии и в Германии. Всегда к концу года, если у вас год хорошо прошел, вы скажете: «Давайте я 1000 рублей дам Красному Кресту или Союзу слепых людей». У нас так принято. Мы строили детский сад полностью, вплоть до ложки, до нитки, до игрушки, до подушки. Мы уже 25 лет кормим детей, сейчас у нас 604 ребенка, и мы кормим их с 1 сентября до конца мая. Здесь в районе я вожу продукты во все сельские школы и сады. А случилось это потому, что я приехал в 1997 году в деревню и увидел, как люди действительно ужасно живут. Есть нечего, дети ходят в школу без завтраков. Я решил купить пакет с продуктами и привез к ним домой. И что вы думаете? Отец берет пакет, отдает его соседу за бутылку, а я ребенка накормить не могу. Потом я понял, что не могу же я к каждому ребенку домой ходить, готовить и следить, чтобы отец не отдавал продукты. Решил возить продукты в школы и кормить детей так. Следующая проблема была в том, что в 1997 году у многих школ не было столовых — растащили все. Не было ни холодильников, вообще ничего, и в четырех деревнях я строил столовые. Мы помогаем многим людям с инвалидностью, оформляем пенсии или какой-то транспорт. Надо друг другу помогать, в конце концов мы же живем вместе. У нас в фонде есть общая цель: мы хотим, чтобы люди могли оставаться в деревне, потому что я знаю, что многие просто вынуждены уехать из села из-за невозможности работать здесь. Нужна школа, нужны садики в деревне, нужен медицинской пункт, нужна какая-то возможность что-то делать. Мы очень тесно работаем вместе с местной властью, например, организуем лагеря для сложных подростков, делаем что-то для инвалидов. Много лет назад Тарусский район был на первом месте по преступности среди молодежи. Мы собрали этих молодых людей и сделали трехнедельный лагерь, и у нас преступность сразу снизилась. Им не хватает того, что они не получают дома. Если семья неблагополучная, если кто-то пьет, то они не получают вот этого тепла, внимания, которые им нужны, но сами они неплохие люди. 

В 2009 году, когда был кризис, я понял, что надо что-то делать, потому что кризис надолго, а еще мне надоело есть продукты из магазина с консервантами, эмульгаторами, усилителями вкуса и всей этой дрянью. Решил, что надо делать свое здоровое питание, и в 2011 году начал строить деревню. На сегодняшний день в ней живет около 25 человек, на 95% автономно. У нас свои пекарня, сыроварня, мясной цех, теплицы. У нас 110 га земли, и главный закон в нашей деревне: все, что едим мы и наши животные, мы выращиваем сами. Это такое поселение, и больше половины жителей — это бездомные, инвалиды и сироты. Они у нас живут, питаются, получают какие-то карманные деньги, которые им в принципе не нужны. У нас был топ-менеджер «Билайна», который потерял работу, запил и оказался на улице, потом попал к нам и встал на ноги. Мы вместе работаем, вместе едим, вместе отдыхаем, все делаем вместе.

У меня есть мечта, которую я уже 25 лет не могу исполнить. Я хотел бы организовать в России такой клуб людей, которые один раз в год, всего один, но регулярно, жертвовали бы в фонд 1000 рублей. Сейчас нас держит швейцарская благотворительная традиция, но, скажу честно, тяжело уже стало».

Йорг Дусс приехал в Россию из Швейцарии около 25 лет назад, теперь у него в России строительная компания, семья и благотворительный фонд «Радуга тарусская».

Евгения Жданова, дизайнер

«Мои близкие отнеслись к покупке дома неоднозначно, поддержали меня только тогда, когда поняли, что меня уже не остановить. У моей мамы в Тарусе дача, и на карантине мы всей семьей прятались там от пандемии. Я подружилась с местным культурным сообществом, стала искать возможность приглашать их в гости и поняла, что мне нужен свой дом, где я смогу комфортно существовать. Однажды я увидела на Циан фотографии калужских изразцов и фасад абсолютно заросшего дома, очень атмосферно, как окно в прошлое. Решила почитать, кто же такой этот агроном Ракитский, первый хозяин дома. Он был ученым-агрономом, который приехал в Тарусу и поставил себе задачу акклиматизировать нетипичные для этой полосы растения. Через 10 минут я поняла, что нашла клад, через полчаса я была в саду, через сутки подписала сделку. Правда, с бюджетом на восстановление я не рассчитала. У меня большой опыт в дизайне, я понимаю, что сколько стоит в плане интерьеров, но с садом у меня, к сожалению, опыта нет, я не ландшафтный дизайнер, поэтому я немного переоценила свои возможности и поняла, что придется инвестировать гораздо больше, чем я планировала. 

Я планировала восстановить дом за год, примерно так и получилось, но боюсь, что история с садом может затянуться, все будет зависеть от финансирования, потому что это не просто сад. Среди сохранившихся в нем растений есть уникальные экземпляры, которые по-прежнему остаются единственными растениями этого вида в Тарусе и, возможно, в Калужской области. А есть такие, которые разлетелись по всей Тарусе, например маньчжурский орех. Чтобы все это восстановить, необходимо привлекать профессионалов в каждом направлении. Я обратилась к своим коллегам, друзьям из ландшафтного бюро «МОХ». На мой взгляд, это самое крутое и известное бюро в России. Они делали проекты в Новой Голландии, сад Dior, сад тишины в «Гараже», но большинство их проектов сделано для миллиардеров и находятся за высокими заборами, их сложно увидеть. Если бы я была клиентом этого бюро и просто заказала бы у них проект, я думаю, что он обошелся бы мне примерно в 3 млн рублей, только проектирование. Здесь есть определенные сложнейшие инженерные решения: система освещения, система автополива, строительство малой архитектуры в саду. Это будет не просто сад, а новое культурное пространство, здесь проходят выставки, концерты, образовательные программы, возможно, какие-то гастрономические истории.

С учетом тех инвестиций, которые уже были (около 15 млн рублей), я примерно понимаю, что, наверное, чтобы закончить это пространство и открыть двери для гостей, нужно потратить еще около 25 млн рублей. Конечно, эти затраты никогда не окупятся, проект никогда не будет коммерческим, но эта история важна для города, для тех, кому не все равно.

Очень страшно сделать Тарусу модной. Она удивительна тем, что очень избирательна. Она не пустит сюда чужаков. Люди придут, могут увидеть обычные достопримечательности, но они ничего не поймут о городе. Самое интересное здесь всегда происходит на кухнях, дома, между людьми. Таруса — это люди. Это даже не архитектура, не Ока прекрасная, не наши великолепные пейзажи, нет. Самое главное, что здесь есть, — это уникальные люди, и всегда Таруса привлекала удивительных людей.

Все, что нужно сделать для развития таких городов, как Таруса, — создать условия для притока буквально нескольких людей, и дальше эта история будет развиваться уже естественным образом».

Евгения Жданова — известный дизайнер и декоратор интерьеров, автор книг, обладательница множества профессиональных наград. Входит в топ-100 декораторов по версии редакции ведущего международного журнала об архитектуре и дизайне интерьеров «AD». Она познакомилась с Тарусой во время локдауна, купила полуразрушенный деревянный дом известного советского ученого-агронома Николая Ракицкого с заросшим садом вокруг и восстанавливает его. 

Андрей Савин, соучредитель архитектурной компании «А-Б студия»

«Должны быть какие-то цель и понимание, что вы после себя оставляете. Я, как архитектор, очень часто сталкиваюсь с ситуациями, когда я понимаю, что проект огромный, вкладываются гигантские деньги, а смысла в нем я не вижу. Мне всегда хотелось создавать некие истории и события, которые меняют ситуацию. Вот, например, Таруса — прекрасный город, и вообще Калужская область замечательна сама по себе. Она богата огромным количеством традиций, связанных с лошадьми, и мы попытались чуть-чуть эту тему затронуть.

Для меня изначально стояла тема загородного дома на территории, где я мог бы делать то, что мне хочется, где я бы не мешал никому и мне бы никто не мешал. И на тот момент Таруса вдруг оказалась на моем пути, и сложилось много факторов. Орловский рысак — это просто родоначальник беговой индустрии, это Ferrari того времени. К сожалению, в нашей стране сейчас это совсем недооценено, но орловский рысак лег в основу индустрии, которая колоссально развивается в Европе, в Азии, в Америке. В Швеции и Финляндии рысистые вторые по популярности после хоккея.

Если сложить все расходы, я думаю, что мы потратили уже где-то $5–7 млн. Пока все делается на свои деньги, но не могу сказать, что государство в стороне, оно нас слышит. Мы буквально создаем индустрию заново, разрабатываем систему содержания и кормления. К сожалению, с развалом Советского Союза очень много отраслей пришло в упадок. Что-то перестроилось и поднялось, но тема с коневодством выглядит совсем печально. Пришлось, как обычно, обращаться к нашим западным партнерам. Общались с французами, англичанами, немцами, но поняли, что нам некуда деваться, нужно все самим с нуля двигать, потому что хороший французский корм подходит для русского рысака, но до определенного уровня, для хобби. Если мы хотим вырастить олимпийского чемпиона, то здесь надо, как с олимпийским чемпионом поступать: разрабатывать для него специальное спортивное питание, подбирать корма и витамины по анализу крови. Кормление — это основная часть воспроизводства лошадей. Без качественного, грамотно составленного и хорошо приготовленного рациона результата не будет. Понимая важность этого момента, мы создали свою технологию, привлекли специалистов, которые разработали для нас специальные корма, рационы, и мы сделали линию по производству кормов, которые мы сами используем и продаем на внешний рынок».

Андрей Савин — один из соучредителей архитектурной компании «А-Б студия» и преподаватель Московского архитектурного института. Работал и жил в Лондоне, но вернулся в Россию, в Тарусу, и теперь занимается разведением лошадей и делает Фонд восстановления орловского рысака.

Федор Щербаков, основатель медиахолдинга «1MI», генеральный директор «Ленфильма»

«Таруса — это бутик, а Москва — это масс-маркет. Мой прадед, или прапрадед, приехал в Тарусу, спасаясь от погромов, которые учиняли в усадьбах дворян и помещиков. Прожили они там недолго и в какой-то момент переехали в Москву, но мой дед в 1954 году принял решение, что было бы здорово вернуться в Тарусу. Его на это сподвиг поэт Аркадий Штейнберг. Тогда там было очень немного, скажем так, дачников, была довольно сложная транспортная доступность, из Серпухова плыли на баржах или добирались автобусами, а где-то и телегами до этого города, а весной вообще добраться было нельзя. Но, несмотря на это, дед купил участок, и с 1954 года вся наша семья живет в Тарусе, у нас там дом. 

Музей «Тарусские страницы» я строю для себя, потому что я считаю, что так нужно. Моя концепция такова, что Таруса в основном это город семей, они составляли некий культурный феномен Тарусы, и музей будет посвящен именно семьям. Мы там даже сделаем большой макет города, как аккаунт, и каждый человек сможет заполнять этот аккаунт своей информацией. То есть такая тарусская «Википедия», куда человек может загружать свои фотографии, документы, воспоминания, видеоматериалы и так далее. То здание, в котором я строю музей, изначально было соляным амбаром, принадлежащим городу. В какой-то момент Поленов, Вульфы, Бальмонт и Цветаева объединились и попросили это здание у городских властей для организации народного дома, в котором планировалось создать театр, потом музей. Собственно, мы надежды и чаяния тех людей, которые хотели создать в том амбаре народный дом, воплощаем в жизнь.

Все вложенные деньги исключительно мои, нет никакого партнерства с государством в этом вопросе. Государственные деньги должны тратиться на государственные проекты. Ну как я буду привлекать государственные деньги под частный проект? Это очень неправильно. Это принципиальная позиция, никаких денег в проекты, которые мне хочется и которые, как я считаю, нужно развивать, не привлекать со стороны государства. Мне нужна помощь от государства в виде подключения газа или электричества, оно мне эту помощь оказывает. 

В Тарусе раньше не было туристической гостиницы, как в городах Золотого кольца, не было каких-то именитых ресторанов, одно кооперативное кафе «Ока» — собственно, на этом заканчивалась туристическая инфраструктура. Сейчас уже есть очень достойные отели, появились хостелы, довольно много квартир сдается в городе, появилось большое количество небольших кафе, кофеен, какие-то попытки сделать рестораны. 

Можно ли опыт Тарусы масштабировать на всю страну? Думаю, что можно. И такой пример есть в целом ряде государств, когда вопрос благотворительности и траты лишних денег становится не моветоном, а наоборот, общественно значимым событием. То есть, если ты тратишь деньги на благотворительность, ты входишь в определенное общество».

Федор Щербаков — основатель медиахолдинга «1MI», генеральный директор «Ленфильма». Сейчас Федор занимается созданием музея «Тарусские страницы». 

Оксана Савоскул, соосновательница благотворительного фонда «Тарусское наследие»

«Здесь мой дом, здесь были мои родители, которые требовали в какой-то момент большого ухода за собой, и здесь нашлись такие занятия, которые меня держат в этом особенном, уникальном городе. Он, наверное, работает как западня для каждого, кто его первый раз видит. И эта западня сначала кажется чем-то совершенно нелогичным: здесь нет монастыря, здесь всего два храма, два десятка особнячков XIX века, натыканных бог знает как. Но еще при Екатерине Великой был составлен план города, который вместо нарезанного на квадратики обычного уездного городка сделал из Тарусы такую версальскую штуку. Это многоугольник, от которого расходятся лучи во все стороны, на высокие берега, на террасы Оки — такой амфитеатр. И с каждой из этих улиц у вас открывается вид на весь этот город, на луг за Окой, на доминанту собора. Это всегда красиво.

Знакомство с Исмаилом Ахметовым было вдохновляющим для того, чтобы остаться жить в России, хотя, наверное, у меня были возможности уехать куда-либо еще. Поворотным моментом стало то, что, вернувшись после зимы, я вдруг обнаружила, что пустой кирпичный особняк превратился в художественную школу, значит, кто-то его купил, роскошно отреставрировал, и все это за один рубль арендной платы в год отдается Тарусской художественной школе. Это вдохновляло.

Сейчас есть повестка развития малых городов, и что-то здесь происходит, но тут есть некая специфика. Этот город, в котором так уютно всем жить, имеет некий годовой бюджет — 70–80 млн рублей. И на эти деньги надо латать дыры, наводить какую-то чистоту, вывозить мусор, снег и так далее. И прожить как город он сможет, только если будет обращаться за грантами, а у нас есть куча целевых федеральных и областных программ. 

Мы создали некоммерческую организацию, благотворительный фонд «Тарусское наследие», у которого есть два направления: сохранение природы и сохранение культурно-исторического наследия. Одна из задач, которая перед нами встала, — провести инвентаризацию того, что мы охраняем. Все это вылилось в два проекта, один из которых — 250-страничная книга «Таруса. Окна в прошлое». Другие наши проекты — это реставрация старинных наличников, создание особо охраняемой территории «Тарусский луг» на правом берегу Оки, который мы отбили от многочисленных девелоперов, городская гостиная, которую мы отреставрировали и наполнили мебелью совместно с бюро «Рождественка» на государственные гранты. У нас, в общем, маленький фонд маленького города, но в общей сложности мы за последний год-два притащили сюда около 5 млн грантами.

Уникальность Тарусы в том, что даже если вы здесь не выросли, как только вы сюда приехали, у вас возникает ощущение, что вы здесь именно выросли. Все, что люди любят в России, они в Тарусе не любить не могут, а это какая-то ширь, какой-то простор и захолустный городок. И мне кажется, тут такие поколенческие, может быть, вещи для людей плюс-минус моего поколения — такое острейшее чувство ностальгии, то, чего мы в Москве уже навсегда лишились. Мы лишились ощущения, что мы живем на земле, что у нас деревья выше домов. В 2020 году, когда был объявлен локдаун, многие не захотели сидеть в Москве, Таруса в этом смысле давала чувство большей свободы. И сразу после этого локдауна люди, прожившие здесь до лета, сказали: «А зачем мы поедем мучиться в Москву дальше, нам и тут хорошо». Куча кафе, куча мастер-классов, замечательная школа искусств, музыкалка, хотите учить английский — учите. Только мы очень боимся, как бы в Тарусе не стало, как в Суздали, тогда город потеряет часть своего очарования, а оно именно в такой ностальгичности. Вот вроде никакой, а оторваться невозможно. Я же говорю, западня, запали».

Оксана Савоскул занималась наукой, переводила и писала книги, много путешествовала по миру. Переехала в Тарусу в разгар коронавируса.