«Они испугались 5 000 людей культуры»: почему Кирилл Серебренников не получил реальный срок
Режиссера Кирилла Серебренникова сегодня приговорили к трем годам лишения свободы условно и штрафу в 800 000 рублей, притом что обвинение просило для него шестилетнего реального срока. Мещанский суд Москвы признал Серебренникова и других фигурантов дела, бывшего гендиректора «Седьмой студии» Юрия Итина и экс-генпродюсера Алексея Малобродского виновными в хищении 129 млн рублей — столько якобы было похищено в 2011-2014 годах с субсидий Минкультуры на проект популяризации современного искусства «Платформа». Сам Серебренников говорил, что бухгалтерия действительно была организована плохо, однако он никак на это не влиял, более того — в рамках «Платформы» за три года было проведено 340 мероприятий. Защита художественного руководителя «Гоголь-центра» уже заявила, что будет обжаловать приговор по делу, которое тянулось с весны 2017-го. Forbes поговорил с политологами о том, как они оценивают вынесенный приговор и в чем причина того, что история с делом «Седьмой студии» закончилась так, как закончилась.
Глеб Павловский, президент Фонда эффективной политики:
Приговор радует, к сожалению. Правосудного приговора никто не ждал. Кремль, который фактически дирижировал всем процессом от начала до конца, выбирал между двумя вариантами. Показать всемогущество власти над человеком, дать сеанс показательной жестокости, чтобы дисциплинировать интеллигенцию, либо показать, что никакой защиты права нет, есть только личная защита президента, президент может защитить интеллигенцию от силовиков. Эти два плохих варианта взвешивались до последнего. Поскольку вариант с тюрьмой для Серебренникова выглядел бы слишком зверски и вызвал бы скорее всего небольшой, но взрыв в Москве, решили пойти по второму варианту. Который, конечно, тоже не может устроить, поскольку не является правовым.
Для интеллектуального класса (осуждение Серебренникова на реальный срок) означало бы, что в России работать нельзя. Соответственно, это был бы приговор с тяжелыми последствиями. Есть такое дополнительное обстоятельство, что эпидемия повысила роль специалистов — врачей, экспертов — в нашей жизни, в жизни страны. Мы не на чиновников рассчитываем в этой ситуации, а на компетентных людей. Потому осуждение Серебренникова на реальный тюремный срок было бы вызовом сословию, а не только режиссерам и правозащитникам.
Михаил Виноградов, президент фонда «Петербургская политика»
Это тот случай, когда никто не может считать себя победителем. Дело Серебренникова, помимо прочего, преследовало несколько задач. Во-первых, снижение статуса слоя, который раньше называли «творческой интеллигенцией» — раньше их звали в президиумы, на выборы, а в последнее время игнорировали. В последние годы им недвусмысленно указали, что прежний статус снижается и большого политического веса они не имели. Во-вторых, создание искусственной повестки, по которой критики власти легко идут — и не создают тем самым собственную повестку (а искусственно создаваемой повесткой легче управлять и манипулировать). В-третьих, показ неспособности бывшего «креативного класса» выстраивать собственную стратегию — они легко вспыхивают, выплескивают эмоцию и не пытаются совершать последовательные действия.
Вынесение приговора с реальным сроком было бы откровенным провоцированием на протестное голосование (чтобы критики создали у самих себя от себя повышенные ожидания и потом погрузились бы в разочарование и депрессию после объявления о победе поправок). По этому сценарию не пошли — но и удачным для власти исход назвать нельзя: на пустом месте создан негатив в том числе у многих лоялистов. Власть может быть удовлетворена тем, что все 3 года (которые продолжалось дело) у обращавшихся к ней оставалась надежда, что дело Серебренникова — эксцесс правоохранителей, а не политическое решение. Но подчеркнутое бездействие в ответ на все эти обращения не позволяло расценивать историю как неполитическую. Поэтому особых дивидендов к голосованию власть тоже не получила. Проиграли все.
Марат Гельман, галерист, арт-менеджер:
Это было прогнозируемо, никто не удивился. С самого начала мы понимали и то, что власть будет настаивать на вине ребят, и то, что не посмеет отправить их в тюрьму. В этом смысле я расцениваю (приговор) при всех сегодняшних обстоятельствах как хорошее решение. Хорошее не только для них, но и немножко для нас. Это значит: что наши слова и наша поддержка — она чего-то стоит.
То, что приговор Серебренникову вынесли незадолго до голосования по поправкам к Конституции — думаю, что это совпадение, но с точки зрения настроя, безусловно, эти два процесса совместны, они выглядят как одно целое, как объемная картина того, что происходит в стране.
Были бы серьезные проблемы у власти, если бы ребята пошли в тюрьму? Есть такая группа людей, которая сохраняет лояльность к власти и работает с властью. И за счет этих людей сохраняется какая-то видимость того, что власть не людоедская. Ну а эти люди — собственно, к ним принадлежал и Кирилл Серебренников, имеют какие-то и моральные, и этические, и профессиональные позиции, и пытаются лавировать. Если бы ребята пошли в тюрьму, лавировать было бы невозможно. И уже тогда никакими добрыми делами нельзя было бы оправдать сотрудничество с властью. Это было бы действительно очень болезненно для нее. Собственно говоря, этого они и испугались, когда поняли, что даже самые лояльные люди, которые во всех остальных случаях снимаются в ролике за поддержку поправок к Конституции, выступили в поддержку Кирилла Серебренникова — и поняли, что, как это ни парадоксально, что именно это, а не Конституция, может стать моментом истины для власти.
Уже Мединский сделал достаточно много для того, чтобы противопоставить художественное сообщество и власть. Но не до конца. И связано это с тем, что такие сферы культурной жизни, как театр или кино, они связаны с государственными деньгами. И поэтому если бы они пошли на этот шаг (приговор с реальным сроком), они бы полностью разорвали бы эти отношения, разорвали как некую общественную ткань. Но я думаю, что власти реально испугались. Гораздо больше, чем 100 000 человек на улице , они испугались 5 000 людей культуры, которые бойкотируют власть.
Алексей Макаркин, заместитель директора Центра политических технологий
Предсказуемо. После того, как была отвергнута вторая экспертиза и дело вернули обратно в суд, решение, которое бы позволило избежать приговора, было бы уже невозможным. Оправдательный приговор в таком громком деле был бы невозможным в принципе — это было бы большим ударом по позициям правоохранительных органов. Был вариант, что дело вернется в прокуратуру, и что в прокуратуре оно закончится. Но после того, как дело вернули обратно в суд, появилась третья экспертиза, здесь все было понятно, приговор тут мог бы быть только обвинительным. В этой ситуации вернуть дело обратно в прокуратуру было бы слишком большим ударом по самолюбию правоохранителей.
С другой стороны, реальный срок был маловероятен (но не исключен полностью). Во-первых, это настроения в столице, в Москве. В прошлом году были акции протеста, был митинг на Сахарова на 50 000 человек, может быть, даже больше. Было ярко-выраженное протестное голосование в Московскую городскую думу, а сейчас протест только усилился после коронавируса, причем для жителей Москвы (в меньшей степени для других мегаполисов) — для них это важное дело. Они любят свободу, любят свободу выбора, возможность выбора между двумя видами искусств, чтобы в культуре была не только военно-патриотическая линия. А вторая причина — это то, что Серебренников — представитель культурной элиты. Сам процесс против него был во многом связан с обидой государства. Его государство долгое время считало своим. Он действительно человек, который не был в нулевые годы в оппозиции, получал бюджеты на свои проекты, получил «Гоголь-Центр» для самореализации, а потом «пошел на площадь». Это, видимо, вызывает, обиду.
Я не исключаю, что было немалое количество обращений, причем, по большей неофициальных, чем официальных. В итоге, я думаю, прислушались к тому, что «не надо гробить человека». Был очень интересный момент, когда поставили «Нуреева» (премьера балета «Нуреев» в постановке Кирилла Серебренникова состоялась в Большом театре в декабре 2017-го — прим. Forbes), когда Серебренников был уже под следствием, и на спектакль пришли многие представители элиты, и это был знак, сигнал.