Отвратительная правда о тестировании вакцин на людях: о чем надо помнить, испытывая препараты от COVID-19
Нине Гален было десять лет, когда она стала участницей одного из самых неоднозначных экспериментов в американской истории. Ее мать, Диана Маккур, искала учреждение, которое позаботилось бы о ее дочери с тяжелой формой аутизма. «Я была в отчаянии, — говорит Маккур сейчас, спустя более полувека. — Думаю, у меня случился нервный срыв, потому что я пыталась позаботиться обо всем разом».
В конце концов Маккур выбрала Государственную школу в Уиллоубруке — приют для детей и взрослых с серьезными нарушениями развития на Статен-Айленде в Нью-Йорке. Но чтобы устроить Нину в переполненное учреждение, ей пришлось заключить сделку с дьяволом: разрешить использовать ее дочь в поисках вакцины от гепатита. «У меня не было выбора, — говорит Маккур. — Я перепробовала столько разных мест и столько схем лечения, но ничего не получилось. Поэтому я согласилась на это предложение».
Нина стала одной из более чем пятидесяти детей с психическими расстройствами в возрасте от пяти до десяти лет, с которыми работал доктор Сол Кругман, уважаемый педиатр из Нью-Йорка. Он хотел выяснить, существует ли множество штаммов гепатита и можно ли изобрести вакцину, чтобы защититься от болезни. Кругман и его партнер, доктор Джоан Джайлс, тестировали на жителях Уиллоубрука пробную вакцину от болезни, которая убила миллионы людей по всему миру. С 1955 по 1970 год детей заражали вирусом путем инъекций или поили шоколадным молоком, смешанным с фекалиями зараженных детей, чтобы изучать их иммунитет.
На протяжении значительной части истории человечества гепатит становился причиной страшных эпидемий. О его симптомах, которые включают в себя лихорадку, воспаление печени и пожелтение кожи, писал еще Гиппократ в пятом веке до нашей эры. Сейчас мы знаем, что существует несколько вирусов (самые известные из них — гепатит A, B и C), однако в первой половине XX века исследователи знали только об одной форме болезни, которую тогда называли инфекционным гепатитом.
Новая глобальная гонка: какие страны получат вакцину от COVID-19 уже осенью
Поиски вакцины стали особенно значимыми для США во время Второй мировой войны, когда гепатит поразил более 50 000 американских солдат. Для борьбы с этой и другими болезнями управление главного военного хирурга создало эпидемиологический совет вооруженных сил.
В начале 1950-х годов доктор Кругман, бывший авиационный врач из военно-воздушных сил США, представил совету свой проект: он хотел создать вакцину против гепатита и знал идеальное место для своих исследований. Уиллоубрук был переполнен, там уже бушевала болезнь, и в то время вакцины нередко тестировали на детях.
Эта практика уходит корнями к пионеру вакцинации Эдварду Дженнеру, который в конце XVIII века использовал восьмилетнего мальчика в качестве первого подопытного для испытания своей революционной вакцины от оспы. Эксперименты в Уиллоубруке были основаны на контрольном заражении, когда пациентов намеренно инфицируют вирусом, чтобы узнать, поможет ли конкретный препарат защититься от болезни.
«Он верил, что помогает детям в этом приюте справиться с эпидемией, — рассказывает сын доктора Кругмана Ричард, педиатр детской больницы в Колорадо и бывший руководитель американского совета по вопросам жестокого обращения с детьми. — Он, разумеется, считал, что вносит вклад в исследования инфекционных заболеваний».
Несомненно, доктор Кругман ускорил разработку вакцины против гепатита, однако этическая сторона его эксперимента вновь оказалась в центре внимания в ходе обсуждения использования контрольного заражения в испытаниях вакцины против COVID-19. Многие политики, специалисты по медицинской этике и ученые поддержали эту идею, которая подразумевает введение здоровым добровольцам дозы вакцины, эффективность которой не доказана, и намеренное заражение их коронавирусом, чтобы проверить, предоставляет ли препарат защиту.
В отличие от исследований в Уиллоубруке в клинических испытаниях вакцины против COVID-19 будут участвовать здоровые совершеннолетние добровольцы. Однако нынешние испытания и эксперименты в Уиллоубруке поднимают один и тот же вопрос: действительно ли необходимо — или правильно — рисковать здоровьем нескольких человек во благо множества?
Испытания на обезьянах «слишком дороги»
Сол Кругман впервые прибыл в пасторальный кампус Уиллоубрука на Статен-Айленде в 1955 году. Большие кирпичные здания в форме буквы П, занимающие площадь 40 000 кв. м, были окружены пышным зеленым лесом. У входа на площадку стояла сине-желтая карусель, и при первом посещении все называли это место очаровательным, как летний лагерь. Однако внутри Уиллоубрук был кошмарен.
Приют открылся в 1947 году и был рассчитан на 4000 человек, однако в нем постоянно проживали больше 6000 пациентов. Инфекции и халатность царили повсюду, и многие пациенты умерли из-за жестокого обращения и отсутствия лечения. В 1965 году сенатор от Нью-Йорка Роберт Кеннеди приехал в Уиллоубрук без предупреждения и был потрясен. «Гражданских свобод для тех, кто помещен в камеры Уиллоубрука, не существует», — заявил он позднее в Конгрессе, назвав учреждение «сумасшедшим домом».
Миллиардер на велосипеде: как коронавирус помог профессору Гарварда превратить $5 млн в $870 млн
Доктор Кругман и доктор Джайлс использовали сложившиеся в приюте условия в своих интересах, чтобы привлекать в исследования новые семьи. Несмотря на подробно задокументированные ужасы, Уиллоубрук оставался единственным вариантом для детей с тяжелыми формами инвалидности и имел длинный список ожидания. Доктор Кругман предложил нескольким родителям, в том числе матери Нины Гален, возможность пройти без очереди и организовать их детям новые, более чистые палаты для исследований с большим количеством персонала — при условии, что они станут участниками экспериментов. «Я чувствовала принуждение, — рассказывает Маккур. — Я чувствовала, что, если бы не согласилась на это, мне бы отказали в помощи».
Помимо этого, Кругман сообщил родителям, что, поскольку в Уиллоубруке уже есть вспышка гепатита, их дети могут хотя бы получить шанс на вакцину. Маккур вспоминает, как ей говорили, что ее дочь получит «антидот» от гепатита, если присоединится к эксперименту. Когда она спросила, почему исследования гепатита нельзя проводить на обезьянах, ей сказали, что использовать животных «слишком дорого».
Доктор Кругман понимал неоднозначность ситуации, в которой он заражает детей с психическими расстройствами потенциально смертельной болезнью. Однако он считал риск оправданным. «Решение инфицировать пациентов Уиллоубрука вирусом гепатита далось нам нелегко», — писал он в статье, опубликованной в 1958 году в журнале New England Journal of Medicine. Он отметил, что штамм гепатита, использованный для экспериментов в Уиллоубруке, не был тяжелым, что большинство детей все равно оказались бы заражены и что все данные, полученные благодаря исследованиям, были бы полезны для других пациентов. Он подчеркнул также, что на проведение исследования было получено одобрение департамента психической гигиены Нью-Йорка и эпидемиологического совета вооруженных сил при управлении главного военного хирурга.
Лекарство против пандемии: когда появится лечение и вакцина от коронавируса
Некоторые эксперименты доктора Кругмана были основаны на предыдущих исследованиях, которые показали, что, если дети получат антитела от выздоровевших от гепатита, это предотвратит новые случаи заражения. Сегодня изучается похожая концепция, в рамках которой плазма крови от перенесших COVID-19 пациентов используется для лечения заболевших.
В рамках эксперимента здоровых детей также заражали вирусом через смесь на основе шоколадного молока. Позднее врачи выяснили, какая доза требовалась для того, чтобы у детей появились симптомы гепатита. Они позволяли им выздороветь, а затем заражали повторно. Эти эксперименты были необходимы для того, чтобы выяснить, приобретает ли выздоровевший пациент иммунитет от гепатита или он может заразиться снова.
После завершения каждого этапа испытаний доктор Кругман публиковал результаты в престижных медицинских журналах, таких как New England Journal of Medicine, Lancet и Journal of the American Medical Association. Его эксперименты вызвали смешанную реакцию у медицинского сообщества после первой же публикации. В 1966 году специалист по медицинской этике Генри Бичер опубликовал статью под названием «Этика и клинические исследования», в которой упомянул испытания в Уиллоубруке как пример неэтичного клинического эксперимента. В заключении автор писал, что «никто не имеет права рисковать причинением вреда одному человеку ради блага других».
Пять лет спустя редакция Lancet извинилась за то, что не проявила большего скептицизма в отношении публикации исследований доктора Кругмана. «Эксперименты в Уиллоубруке всегда были связаны с надеждой однажды остановить распространение гепатита, — написали редакторы журнала, — но это не оправдывает заражение детей, которые не получали прямой пользы от исследований». Годом позже Кругману пришлось отбиваться от протестующих на медицинской конференции в Атлантик-Сити.
«Думаю, его часто критиковали люди, которые не понимали контекст или положение дел в этом учреждении, — говорит Ричард Кругман. — Несомненно, тогдашняя политика сыграла свою роль».
«Условия были ужасными»
У доктора Кругмана было столько же поклонников, сколько и противников. Сенатор от штата Нью-Йорк Сеймур Талер, который изначально критиковал эксперименты по поиску вакцины против гепатита, позднее заявил, что Кругман «добился выдающихся результатов». Бывший редактор New England Journal of Medicine, доктор Франц Ингельфингертоже поддержал его исследования. «Насколько же лучше, чтобы пациент болел гепатитом, случайно или намеренно приобретенным, под надзором Кругмана, а не фанатика», — писал он.
Доктор Кругман не только открыл штаммы гепатита А и В, но и «несомненно, ускорил разработку вакцины против гепатита В», говорит Пол Оффит, педиатр и директор Центра образования в области вакцинирования в детской больнице Филадельфии. Однако он добавляет: «Я не думаю, что есть какое-либо оправдание тому, чтобы заражать ребенка вирусом, который может его убить».
Пока члены медицинского сообщества протестовали против экспериментов Кругмана, гораздо более влиятельные силы готовились навсегда закрыть Уиллоубрук.
В 1972 году Херальдо Ривера, на тот момент репортер местного телеканала в Нью-Йорке, пробрался на территорию Уиллоубрука и провел репортаж о царящих там бесчеловечных условиях. Об условиях содержания пациентов ему рассказал Майкл Уилкинс — врач приюта, который не принимал участия в испытаниях вакцины против гепатита.
«Прошло почти пятьдесят лет, а у меня все еще слезы наворачиваются, — говорит Ривера, теперь корреспондент Fox News. — Условия были ужасными». Ривера вспоминает, что видел обнаженных, покрытых собственными фекалиями детей, которые бились головой об стену. «Думаю, я чувствовал себя примерно как солдаты, которые освобождали пленных из концлагерей».
Примерно в то же время открылась правда о печально известном исследовании сифилиса Таскиги, в рамках которого ученые намеренно оставляли сотни темнокожих мужчин без лечения. Некоторые из них умерли от этой болезни, хотя способ лечения уже был известен. Испытания в Уиллоубруке продолжили долгий список экспериментов на детях, заключенных тюрем, пациентов психиатрических больниц и представителей меньшинств, а исследование Таскиги стало последней каплей.
Тем не менее доктора Кругмана наградили за результаты его работы в Уиллоубруке. В том году он стал президентом Американского общества педиатров.
В 1974 году США приняли национальный акт об исследованиях, направленный на то, чтобы ввести нормы для защиты подопытных в экспериментах на людях. В числе принятых мер было создание рабочей группы по этике, национальной комиссии по защите людей, участвующих в биомедицинских и бихевиоральных исследованиях. «Возможно, национальная комиссия никогда бы не появилась, если бы не Уиллоубрук, Таскиги и несколько других случаев», — говорит Карен Лебак, одна из членов первого состава комиссии.
К 1979 году комиссия опубликовала Бельмонтский доклад — исчерпывающий свод фундаментальных этических принципов, которые должны лежать в основе современных клинических испытаний. Национальный акт об исследованиях предусматривал также создание институциональных наблюдательных советов — независимых комитетов, которые до сих пор проводят экспертизу этических аспектов клинических испытаний на людях.
Ненужный риск
Помимо возможных этических дилемм, нынешние испытания вакцины против коронавируса с контрольным заражением имеют еще кое-что общее с экспериментами в Уиллоубрук: они, возможно, не нужны. Доктору Кругману приписывают ускорение разработки вакцины против гепатита, однако другие исследователи и без него уже были близки к результату. В конце 1960-х годов доктор Барух Бламберг самостоятельно открыл вирус гепатита В и в 1969 году совместно с доктором Ирвингом Миллманом опубликовал результаты первого испытания вакцины на пациенте. Бламберг проводил все исследования путем сбора образцов крови и тестирования функций печени у детей и взрослых, которые уже были заражены. Результаты этой работы принесли Бламбергу Нобелевскую премию по медицине.
Если испытание вакцины против коронавируса с контрольным заражением будет одобрено, нет никаких гарантий, что это ускорит разработку вакцины. Инициатива правительства США по разработке вакцины против коронавируса могла бы быть названа «Операция сверхсветовой скорости», однако Кристин Грейди, глава департамента биоэтики в клиническом центре национальных институтов здоровья, говорит, что разработка дизайна испытаний требует много времени и подготовки.
Как Pfizer собирается спасти мир и первой создать вакцину против коронавируса, потратив $1 млрд
«Неясно, ускорят ли вообще испытания с контрольным заражением процесс тестирования вакцины», — говорит Грейди. Ее муж — доктор Энтони Фаучи, возглавляет национальный институт изучения аллергических и инфекционных заболеваний. Пол Оффит с ней согласен: «Нужно выбрать правильную дозу. А чтобы выбрать правильную дозу, нужно провести такие мини-испытания, — говорит он. — Я не думаю, что это случится».
Карен Лебак, одна из авторов Бельмонтского доклада, тоже обеспокоена по поводу ускоренных протоколов тестирования вакцины против COVID-19. «Когда люди в отчаянии, — говорит она, — они всегда готовы понизить этические стандарты».
Неоднозначные эксперименты Сола Кругмана в Уиллоубруке были лишь началом его яркой карьеры. Позднее он возглавил отделение педиатрии в школе медицины при Нью-Йоркском университете, был избран членом национальной академии наук, стал автором классического учебника о детских инфекционных заболеваниях, получил престижную премию Ласкера и участвовал в разработке первых вакцин от краснухи и кори.
Всю жизнь он защищал испытания в Уиллоубруке и в 1986 году написал: «Сегодня я убежден так же, как и в то время, что наши исследования были этичными и оправданными». Кругман умер в 1995 году, и в его некрологе в газете The New York Times Уиллоубрук упоминался лишь мельком.
До сих пор, несмотря на то, что многие современные специалисты по этике приводят исследования в Уиллоубрук как пример неоправданных экспериментов на людях, есть и те, кто придерживаются другого мнения. «Это сложный вопрос», — говорит Грейди. По ее мнению, «главная цель Кругмана заключалась в том, чтобы разобраться в болезни». «Но я думаю, что некоторые аспекты его деятельности, несомненно, выглядели сомнительно и вряд ли получили бы одобрение сегодня», — отмечает она.
Майк Уилкинс, врач из Уиллоубрука, который в 1987 году помог родителям добиться закрытия учреждения, тоже не считает, что ситуация с экспериментами так однозначна. «Я не хочу распять Кругмана, — говорит он теперь, — гепатит В — это, видит Бог, заболевание международного уровня, против которого у нас теперь есть вакцина. Но давайте больше никогда так не делать».
10 миллиардеров, которые зарабатывают на препаратах и тестах для борьбы с COVID-19
Перевод Натальи Балабанцевой