Удобная статья: как расправляются с неугодными журналистами и блогерами
7 мая силовики штурмом взяли квартиру администратора популярного паблика «Омбудсмен полиции» Владимира Воронцова, срезав входные двери и спустившись на веревках в окна. После обыска следователи предъявили экс-полицейскому обвинение в вымогательстве в 2017 году 300 000 рублей у коллеги «за нераспространение фотографий личного характера». На следующий день суд на два месяца заключил Воронцова под стражу.
Помпезное задержание Воронцова и обвинение его в вымогательстве трехлетней давности — обкатанный и все более популярный способ преследования неугодных блогеров и журналистов. Когда законодатель частично декриминализировал «экстремистскую» 282-ю статью Уголовного кодекса, правоохранители лишились самой привычной возможности затыкать неблагонадежных. Подкидывать наркотики пишущей братии — как, очевидно, произошло в случае с Иваном Голуновым — чревато общественным резонансом и непредсказуемыми последствиями.
Наступившие на властные мозоли журналисты не расхищают бюджеты и не дают взятки, в большинстве своем благонравны в быту и разборчивы в личной жизни, потому у недоброжелателей, желающих отомстить, осталось не так уж много вариантов. Статья «Вымогательство» — самый ходовой из них.
Информагентство «РосБалт», издательская компания «ИДР-Формат», финансовый портал FinNews, калининградская газета «Новые колеса», алуштинская «Твоя газета», городской форум «БлогСочи» — вот далеко не полный перечень масс-медиа, главы которых в последние два-три года попали под уголовный каток. Уязвимость журналистов возникает тогда, когда СМИ сначала публикует критические материалы про персону или организацию, а потом вступает с объектом публикации в финансовые взаимоотношения, пусть даже по инициативе оппонентов.
Состав вымогательства сложней экстремистского тем, что требует активного участия пострадавшего от преступления. Зачастую в качестве таковых выступают весьма влиятельные лица: генерал СК Виктор Леденев, депутат Госдумы Юрий Напсо, бизнесмен из списка Forbes в Казахстане Кенес Ракишев. Потерпевшим от публикаций FinNews признан Россельхозбанк, а от статей «Твоей газеты» — Алуштинское отделение «Единой России», даже не являющееся юридическим лицом.
При этом на практике фигуранты чаще общаются с посредниками, нежели напрямую с «жертвами». Как правило, это старые знакомые, те, кому можно худо-бедно доверять, с кем можно пошутить и вспомнить былое. В деле сочинца Александра Валова переговоры шли с коммерсантом Романом Гукасяном, известным блогеру по совместным «молодогвардейским» мероприятиям и ставшим помощником депутата Госдумы. В Алуште о сотрудничестве между ЕР и «Твоей газетой» с журналистами Алексеем Назимовым и Андреем Облезовым договаривался хорошо им известный предприниматель Михаил Красненков. В Калининграде договоренности между главредом «Новых колёс» и руководителем регионального Следственного Управления СК поддерживали бывший замполпреда президента Александр Дацышин и генерал МВД Евгений Мартынов.
Как правило, все переговоры проходят в бесконфликтной деловой обстановке, а стороны в итоге подписывают юридически значимый документ. Россельхозбанк оформил с Шевченко договор о сотрудничестве и публикации пресс-релизов за 50 000 рублей в месяц, представители холдинга «Сумма» и издательства «ИДР-Формат» обсуждали партнерское соглашение и вознаграждение в размере $200 000, завизированный и оплаченный строительной фирмой договор о рекламной кампании ценой в 150 000 рублей приобщен к уголовному делу Валова.
Уютную атмосферу этих деловых бесед омрачает тот факт, что проходят они уже «под запись» в рамках оперативно-розыскных мероприятий, инициированных потерпевшими. Именно аудиозаписи переговоров должны изобличать жадных писак-вымогателей, выдвигаемые ими страшные угрозы и корыстные требования. Но чаще все выходит ровно наоборот.
В крымском деле Назимова защита представила в суд заключение опытных лингвистов о том, что инициатива в переговорах принадлежала посланцам ЕР, они же предлагали суммы гонораров и называли условия работы, а подсудимые не высказывали ни угроз, ни побуждений. Назначенное Василеостровским райсудом Петербурга и проведенное специалистами центра судебных экспертиз Минюста исследование не выявило в словах Владимира Шевченко признаков угроз и вымогательства у Россельхозбанка.
Чаще всего суд и силовиков не устраивают такие заключения: их не принимают в качестве доказательств или назначают повторные экспертизы в надежде на более лояльные обвинению выводы. Здесь особняком стоит уголовное дело в отношении Евгения Фельдмана и Андрея Красавина («ИДР-Формат»), которое вообще было прекращено, поскольку в записях разговоров со стороны издателей отсутствовали лингвистические признаки побуждения, в т.ч. выраженного в форме требования и угроз. Впрочем, для доказывания факта вымогательства российским судам порой достаточно одних лишь показаний потерпевших.
Еще более занятной выглядит закономерность, что почти всегда парламентеры на последнем этапе увеличивают размер гонорара за сотрудничество — тем самым они намеренно «утяжеляют» квалификацию статьи УК РФ. В алуштинском деле буквально перед задержанием представитель «Единой России» объявил будущим обвиняемым, что сумма выплаты повышена в 3 раза — со 150 000 до 450 000 рублей, что уже составляет «крупный размер». Пока журналисты недоуменно переваривали внезапную щедрость чиновника, тот отсчитал купюры и был таков. И тут же на сцене появилась группа захвата. По словам главреда FinNews, представитель РСХБ на второй день переговоров предложила продлить договор до двух лет — получилось уже 1,2 млн рублей и особо крупный размер. Похожая схема задействована и в кейсе Александра Валова.
Представителей прессы, угодивших в следственные жернова, ждет весь арсенал государственного давления: многочасовые обыски, изъятие компьютеров и смартфонов, затяжное пребывание под стражей, несмотря на ненасильственный характер вмененных деяний. Редко какой суд снизойдет до домашнего ареста.
Надо отметить, что суды, изолируя обвиняемого, в качестве основного аргумента используют профессиональный признак, чем ставят сотрудников масс-медиа в один ряд с адвокатами, силовиками и чиновниками. «Избрание иной меры пресечения, не связанной с изоляцией от общества, позволит Валову, являющемуся главным редактором сайта «blogsochi.ru», ... использовать средства массовой информации с целью оказания воздействия на лиц, являющихся потерпевшим и свидетелями по уголовному делу» — с такой формулировкой Центральный районный суд Сочи на протяжении нескольких месяцев оставлял главреда под стражей. По словам адвоката Александра Мелешко, аналогичные пассажи использовались и для того, чтобы держать в СИЗО Владимира Шевченко больше полутора лет.
Похоже, что при вынесении обвинительного приговора принадлежность к СМИ тоже служит этаким отягчающим обстоятельством. Иначе сложно объяснить наказания за ненасильственные преступления, например, в 4 года 7 месяцев колонии общего режима Алексею Назимову, и тем более 6 лет лишения свободы Александру Валову. При том, что те же самые суды по аналогичным обвинениям назначают куда меньшие сроки. Так, например, Лазаревский райсуд, вынося приговоры по той же части второй статьи 163 УК РФ в особом порядке, назначал 9 месяцев и 1,5 года колонии людям, применявшим для вымогательства удары ножом и электротоком. А вышестоящий Краснодарский крайсуд недавно смягчил наказание за групповое насильственное вымогательство 450 000 рублей с полутора лет до шести месяцев.
К сожалению, приведенные факты свидетельствуют о том, что в нынешних условиях любой публицист, позволяющий себе критику чиновников и силовиков, попадает в зону риска. Российские суды поверят шаблонным показаниям потерпевших и оперативников, сквозь пальцы посмотрят на провокационное поведение жертв и посредников, проигнорируют лингвистический анализ и заключенные официальные сделки. А за строптивость и непризнание вины еще и накинут годик-другой.
Чтобы избежать уголовной расправы только лишь за пару-тройку неприятных статей, журналисту стоит соблюдать жесткую профессиональную гигиену. Не вступать в коммерческие переговоры с критикуемыми, с их друзьями и друзьями их друзей, какими бы контакты ни казались доверенными, а предложения — заманчивыми. Особенно опасно резкое повышение цены контракта на завершающем этапе, — хотя это уже скорее последний звонок. Не стоит тешить себя иллюзиями, что ничего не грозит тому, кто чтит Уголовный кодекс, не угрожает и не требует, а лишь соглашаешься со щедрыми условиями. Не надо и уповать на предлагаемые документы с круглыми печатями и красивыми фразами о взаимовыгодном партнерстве — ведь гражданско-правовые отношения в России уже давно лежат в сфере интересов правоохранителей. В целом, не пытаться усидеть на двух стульях: ведь один из них скорее всего гнилой.