Правосудие после смерти: что изменит решение ЕСПЧ по делу Сергея Магнитского

Кирилл Коротеев Автор

Европейский суд по правам человека вынес решение по делу Сергея Магнитского. В России уже заявили, что оно не требует пересмотра приговоров российских судов.

Решение по делу аудитора Hermitage Capital Сергея Магнитского Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) вынес спустя почти десять лет после его смерти. Сначала это была достаточно стандартная жалоба на длительность и условия содержания под стражей — ее подавал сам Сергей Магницкий. Но в 2012 году предмет жалобы дополнился и бесчеловечным обращением, и непринятием мер по спасению при угрозе жизни, и отказом от расследования жестокого обращения и смерти, и несправедливостью посмертного судебного разбирательства. Эти жалобы подали уже вдова Магнитского и его мать. По решению ЕСПЧ, Россия должна выплатить им €34 000.

Для многолетнего наблюдателя за страсбургской практикой сегодняшнее решение выглядит вполне буднично. Условия содержания в СИЗО «Водник» (с 24 ноября 2008 года по 16 ноября 2009 года) были бесчеловечны, в частности из-за перенаселенности. Правительство РФ заявляло, что документы покамерного учета были уничтожены и что норма в 4 кв. м на человека была соблюдена. В обстоятельствах уничтожения документов ЕСПЧ засомневался, поскольку ни актов уничтожения, ни законных оснований для этого правительство не указало, а на условия в этом же следственном изоляторе в 2008-2009 году успешно жаловались и другие заявители, так что доводы правительства опровергались легко.

Суд признал, что хотя для первоначального заключения Магнитского под арест основания могли быть, но для содержания его под стражей в течение года никаких убедительных причин названо не было. Телесные повреждения, полученные Магнитским в день смерти 16 ноября 2009 года, российские власти назвали самонанесенными, но ни один из сокамерников не подтвердил версию властей, а выводы медиков о возможном нанесении ударов дубинками, наоборот, опровергнуты не были. Но российские следователи в сотнях постановлений о насилии со стороны правоохранительных органов цитируют только версии, которые удобны самим следователям, не обращая внимания ни на отсутствие доказательств нанесения потерпевшим вреда самому себе, ни на наличие доказательств, эти версии опровергающих.

Даже в анализе обстоятельств смерти Магнитского страсбургское решение позволяет почувствовать ужас ситуации. И для этого не нужны жуткие подробности, достаточно просто перечисления цифр. Вечером в пятницу 13 ноября 2009 года он жалуется врачу на боль, ухудшение состояния здоровья. Но его обследуют только вернувшись с выходных утром 16 ноября. В 9:30 того же дня принимается решение о вызове скорой и переводе в другое СИЗО для оказания медицинской помощи. Но скорую вызывают только в 14:30 (пять часов промедления), она приезжает «всего» (так в решении ЕСПЧ) за 30 минут, но еще два с лишним часа врачи ждут, пока им разрешат пройти к заключенному. В итоге они попадают к нему только в 17:10. Правительство РФ утверждало, что причинно-следственной связи между этими задержками и смертью нет, но страсбургские судьи отметили и отсутствие своевременной диагностики, и отсутствие медицинской помощи, и все промедления 16 ноября 2009 года, которые нарушают обязательство государства защищать жизнь, вне зависимости от того, привели они к смерти или нет.

Только когда Европейский суд переходит к анализу посмертного процесса против Магнитского, его критика становится адекватно жесткой. Уголовный процесс после смерти обвиняемого противоречит объекту и цели права на справедливое судебное разбирательство, несовместим с уважением человеческого достоинства и презумпцией невиновности, пишет единогласно ЕСПЧ: «Очевидно, что невозможно наказать умершего человека, и по крайней мере в этой части уголовный процесс заходит в тупик».

К сожалению, несмотря на многочисленные решения ЕСПЧ и в нарушение как международных норм, так и российского законодательства, десятки и сотни заключенных в России подвергаются пыткам, жестокому и бесчеловечному обращению и умирают в заключении. Далеко не все случаи становятся известными широкой публике, далеко не все дела помнят десятилетиями. Далеко не у всех заключенных есть работодатели, готовые их поддерживать юридически и публично, как это было в случаях Сергея Магнитского или бывшего топ-менеджера ЮКОСа Василия Алексаняна (содержался в СИЗО с подтвержденными диагнозами ВИЧ в последней стадии и раком лимфатической системы).

Министерство юстиции — представитель российского правительства в ЕСПЧ уже заявило, что в решении по делу Магнитского ЕСПЧ не требует пересмотра российских судебных решений. Но за день до опубликования страсбургского решения появилась новость о том, что Федеральная служба исполнения наказаний готова обсуждать вопрос передачи тюремной медицины в сферу ответственности Минздрава. Это та же технология, которую мы уже видели в деле Алексаняна: он был освобожден под залог за пару дней до опубликования страсбургского решения по его жалобе с указанием на необходимость освобождения, и ему дали возможность умереть дома. Так и в деле Магнитского: готовность к изменениям преподносится якобы вне связи с исполнением решения ЕСПЧ, но по существу следует из европейских решений.

Но одних решений ЕСПЧ против России для решения проблемы жестокого обращения недостаточно. Необходимо, чтобы начавшееся после публикации в «Новой газете» широкое обсуждение пыток и условий содержания в России не останавливалось и привело к реальным изменениям правоохранительной и пенитенциарной системы. Без этого такие колонки придется писать снова и снова.