Сергей Викторович Чемезов не является членом кооператива «Озеро», учредители которого входят в ближний круг президента Путина. Но поскольку это название метафорическим образом уже давно перенесено народной молвой на все ближнее окружение президента, его можно считать членом этого кооператива в расширенном понимании. Когда вы набираете фамилию «Чемезов» в Google, то получаете в подсказках весь джентльменский набор атрибутов госкапиталистического олигарха: «Ростех», «квартира», «жена».
«Яндекс» дает более щадящую картину, но все равно одной из первых строк выскакивает «Чемезов квартира 5 миллиардов». И когда люди такого широкого масштаба и безукоризненной чекистской биографии со всеми первичными признаками члена ближнего круга Путина вдруг начинают рассуждать о специфической ситуации с общественными настроениями в России, естественно, это вызывает фурор: как если бы во время фестиваля шашлыка в Парке Горького заговорила статуя девушки с веслом.
Однако все это буря в стакане воды. Точнее, в «Озере».
Что же сказал член совета директоров множества компаний, фигурант расследований о владении удивительными образцами недвижимости, а также управляющий гигантской промышленной империей, которая, как формулировалось в стародавние времена, «равняется четырем Франциям»?
Сказал Сергей Чемезов то, что обычно повторяет в разных обстоятельствах Владимир Путин: «В целом моя гражданская позиция такова: наличие здравой оппозиции идет во благо любому органу, представительному собранию и в конечном счете государству. Какая-то должна быть альтернативная сила, которая что-то подсказывает и дает сигналы в ту или в другую сторону… Если всегда все хорошо, так мы можем в застойный период уйти. Это мы уже проходили».
Абсолютно ничего особенного, если не считать того, что страна уже ушла в застойный период, о чем свидетельствуют некоторые особенности экономической политики, не говоря уже о политике внутренней и внешней. Все нормально, если бы не одна фраза Чемезова, явно идущая вразрез с представлениями о ситуации самого Владимира Путина: «Очевидно, что люди сильно раздражены, и это не на пользу никому».
Владимир Путин, комментируя протесты, наоборот, дал понять, что ничего подобного не видит. Во-первых, в логике главы российского государства раздражены люди, которые нарушают общественный порядок и «доводят ситуацию до абсурда». Во-вторых, кремлевские чиновники всячески дают понять, что участившиеся конфликты — это всего лишь эксцессы регионального масштаба, финансируемые из-за рубежа. Скоро повышенный НДС даст свои плоды и нацпроекты заведут подзаглохший мотор роста ВВП. Но это ви́дение Путина.
Часть его близкого окружения, причем отнюдь не из числа системных либералов и технократов, а из серьезных силовых кругов, принимающих решения, считает иначе. Судя по всему, они начинают побаиваться последствий пробуждения гражданского общества, которое закатывают в асфальт, а оно все равно лезет сквозь щели сорной травой и колючими кустами.
У этой части окружения нет постоянного споуксмена, да и мыслят все они несколько по-разному, хотя у всех у них, как у брежневского политбюро, одна идеологическая платформа — госкапиталистически-националистически-милитаристская. И если в случае с протестами в Москве роль споуксмена был вынужден взять на себя Сергей Собянин, высказавшись в том смысле, что «моя милиция меня (нас) бережет», то в роли будильника или кнопки Alarm выступил Сергей Чемезов.
Таким странным образом в пока только анонсированном, а не опубликованном целиком интервью он послал «письмо» своему боссу. Не очень традиционная пневматическая почта, но, вероятно, обычным образом донесение беспокойства до верховного главнокомандующего успеха до сих пор не имело.
Еще, возможно, это своего рода заказ страхового полиса и охранной грамоты на тот случай, если к власти придет контрэлита: понимание чаяний «раздраженной» части народа должно быть зачтено при дальнейших разбирательствах с особенностями новейшей национальной истории.
Точно не стоит рассматривать заявление Чемезова как свидетельство о появлении призрака оттепели — напротив, оно о том, что ужесточение политики находится «на марше» и лишь отдельные члены ближнего круга побаиваются радикализации генеральной линии, которая спровоцирует новый виток уже де-факто идущей войны государства с гражданским обществом.
Иными словами, рассуждения Чемезова или не значат ничего, или являются не хорошим, а плохим признаком. Никакой это не переход чекиста на сторону народа, а попытка заставить тех, кто был «в комнате», когда принималось решение о радикализации репрессивной политики, задуматься о возможных негативных последствиях взятого курса.