«Сейчас тряхнет». Что происходило на борту SSJ 100 перед катастрофой в Шереметьево
Согласно отчету МАК, экипаж SSJ 100 запустил двигатели в 14:48. А уже в 15:02 диспетчеры дали добро на взлет. Еще за несколько минут до этого, стоя в очереди на взлетно-посадочную полосу, командир воздушного судна (КВС) Денис Евдокимов увидел на метеорадаре надвигающийся грозовой фронт. «Засветка, видишь. Да, елки-палки», — следует из расшифровки его переговоров, приведенных в отчете.
Однако разрешение на изменение маршрута, чтобы облететь грозовой фронт, борт не попросил, хотя полетное руководство «Аэрофлота» требует облетать грозовые зоны по согласованию с диспетчерами.
Удар молнии
За минуту до удара молнии, в 15:07, в кабине пилотов происходит следующий диалог:
Командир судна Евдокимов: «Сейчас тряхнет».
Второй пилот Максим Кузнецов: «Блин».
Евдокимов: «Ничего страшного».
Момент попадания молнии зафиксирован с точностью до секунды — 15:08:09. В это время борт находился на высоте 2700 метров. Согласно отчету, следы попадания молнии были обнаружены в носовой части судна, на прожекторах освещения дверей и на стекле кабины пилотов.
Через три секунды после этого отключился автопилот, сработала сигнализация, после чего лайнер перешел в режим ручного управления («DIRECT MODE»). «Ух ты!» — зафиксировал возглас одного из членов экипажа бортовой самописец.
После краткого обсуждения командир принял решение возвращаться в Шереметьево и дал команду второму пилоту доложить PAN-PAN (сигнал срочности). Пилоты установили связь с диспетчером на аварийной частоте и начали сажать самолет по его командам. На вопрос диспетчера о том, нужна ли экипажу какая-либо помощь, экипаж ответил, что «пока все нормально, штатно».
Посадка
Диспетчер дал экипажу указание снижать лайнер до высоты 600 метров, но пилоты не могли удержать заданную высоту. Отклонения от нее достигали 60 м. В 15:22:53 Евдокимов восклицает: «Да что такое. Плюс минус 200 футов».
Перед посадкой второй пилот прочитал раздел руководства полетной эксплуатации о посадке с превышением посадочной массы. Согласно отчету, масса самолета составляла около 42600 кг — на 1600 кг превышая максимально допустимую. Дело в том, что самолет пошел на посадку с полным баком топлива – поясняет авиаэксперт Владимир Карнозов. На моделях SSJ 100 не предусмотрен сброс топлива, а его выработка заняла бы 3-4 часа.
В 15:27:51 диспетчер разрешает идти на посадку. Евдокимов подтверждает команду. Но в этот момент срабатывает сигнализация, которая оповещает об изменении ветра впереди по курсу. Как правило, в таких случаях экипажу предписывается уходить на второй круг. Но пилоты решают все равно сажать самолет.
КВС: «Continue».
Второй пилот: «Check».
Спустя две минуты, в 15:29:31, звучит вторая сигнализация – TAWS, она оповещает об отклонении от глиссады — траектории посадки. Согласно руководству по проведению полетов «Аэрофлота», в таком случае летчики должны уходить на второй круг.
Командир реагирует на сигнал увеличением режима работы двигателей, из-за чего на высоте 5 м самолет набирает скорость. Она составляет 315 км в час при допустимых 287.
В 15:30:00 самолет с сильным отклонением от всех траекторий на скорости 293 км в час касается взлетно-посадочной полосы. Вертикальная перегрузка при этом не менее 2,55 g при допустимых 2,25 g.
Экипаж не выпустил закрылки лайнера, а автоматически они в режиме ручного управления не срабатывают. Судно подбрасывает на 2 метра вверх. Командир удерживает боковую ручку управления в положении «от себя», чтобы предотвратить раскачку самолета, но это приводит к еще большему крену. Самолет снова подскакивает, уже на 5 метров. В этом время экипаж предпринимает действия, которые могут свидетельствовать о попытке уйти на второй круг, но из-за того, что перед этим уже был активирован реверс тяги, тяга двигателей не увеличилась. В итоге борт снова падает на взлетную полосу. В этот раз перегрузка уже не менее 5.85 g.
В 15:30:05 на скорости 258 км в час самолет в третий раз с перегрузкой не менее 5 g приземляется на взлетную полосу. Следы на ВПП при третьем касании показывают, что основные стойки шасси к этому моменту уже были частично разрушены. При последней посадке происходит подлом шасси, разливается топливо и начинается пожар. Через 13 секунд его фиксируют датчики в заднем багажном отсеке лайнера. В это время самолет еще несется по полосе со скоростью 185 км в час. На то, чтобы лайнер полностью остановился, уходит еще 20 секунд. Через десять секунд бортпроводники кричат: «Расстегнуть ремни, оставить все, на выход…», «Эвакуация».
При приземлении пилоты потеряли управление двигателями, которые работают до момента прекращения записи бортовым самописцем.
Насколько опасен удар молнии
Из доклада МАК следует, что с 2013 по 2019 года как минимум 16 раз молнии попадали по самолетам Sukhoi Superjet. В половине случаев обошлось вообще без повреждений, а еще в восьми был зафиксирован нагар, повреждение лакокрасочного покрытия, и иногда антенн и молниезащитных лент на стабилизаторах.
При этом в самом отчете эксперты отмечают, что детальное исследование блоков самолета только еще предстоит сделать.
Самолет Sukhoi Superjet 100 ( с бортовым номером RA-89098) эксплуатировался с августа 2017 года и за все время у него не было проблем, связанных с работой системы управления, утверждается в докладе. Но при этом в отчете есть сведения о том, что второй двигатель в июне 2018 года ремонтировался в компании «Сатурн» в Рыбинске.
«По моему мнению, предварительный отчет носит обвинительный характер и готовит общественность к тому, что во всем виноваты пилоты», — подводит итог Карнозов.
Согласно данным отчета, командир Евдокимов до перехода в «Аэрофлот» в 2016 году сначала служил в авиации ФСБ, а потом был вторым пилотом и капитаном судна Boeing-737 в «Трансаэро».
Общий налет за время службы и учебы составил 2320 часов. Евдокимов также обучался управлять самолетом в режиме «DIRECT MODE». Такими навыками обладал и второй пилот Кузнецов.