В российской политической системе на вершине стоит президент, которого принято считать верховным арбитром в самых разных спорах — от политических и корпоративных до судебных. Несмотря на формальное разделение властей, от его слова (или молчания) зависит многое.
Тем важнее понимание позиции Владимира Путина в резонансных случаях, которые как бы задают тон всей государственной политике. После возбуждения уголовного дела против Майкла Калви Путин согласился высказаться о ситуации не под запись на встрече с главными редакторами российских СМИ. Утечка с нее породила небольшой скандал — президент сказал, что не давал согласия на арест инвестора, хотя он и не мог его давать, ибо это — прерогатива суда. В противном случае получилось бы, что устами Путина было подтверждено, что система разделения властей у нас не действует. Поэтому в пресс-служба Кремля поспешили заявить, что президент не высказывал личное мнение, а лишь констатировал факты. Тем не менее, любопытно посмотреть, какова бывает реакция Владимира Путина в подобных случаях и к чему она приводит?
Начало правления Путина было ознаменовано резонансным арестом 13 июня 2000 года Владимира Гусинского, владельца группы «Мост», в которую входила и телекомпания НТВ. До того момента олигархи считались неприкосновенными личностями. Несмотря на все бурные информационные войны конца 90-х, наподобие дела «союза писателей», ни одному из них всерьез государство не угрожало. А тут был задержан не просто олигарх, но и медиамагнат, владелец телекомпании, в которой работали любимцы московской интеллигенции.
Естественно, внимание всех обратилось к Путину, который на тот момент пребывал с визитом в Испании. Он отвечал в своей манере — лукаво, то, что по-английски называется tongue-in-cheek. Президент сперва сказал, что не мог дозвониться до генпрокурора Владимира Устинова, которого не было в Москве, а затем пояснил: «Я ничего об этом не знаю. Генеральная прокуратура принимает решения самостоятельно… Моя личная позиция, делать не следовало. С ним (Гусинским) можно было вести работу по-другому, например, взять подписку о невыезде. Арест — это чрезмерная мера пресечения. Но запретить им это сделать я не могу. Прокуратура по нашему законодательству не подчиняется ни президенту, ни правительству».
Впрочем, 16 июня Гусинского освободили, и вскоре позволили выехать за границу, где он и пребывает до сих пор. Главное было достигнуто, его команда была отстранена от управления НТВ, превратившегося к тому времени в назойливого критика Кремля, что и раздражало власти.
Борис Березовский смог покинуть Россию, не дожидаясь ареста, так что второй, значительно более громкий арест ведущего бизнесмена последовал 25 октября 2003 года. Тогда в Новосибирске был задержан Михаил Ходорковский. Владимир Путин прокомментировал арест уже через два дня, уже не играя в «несознанку», а говоря предельно твердо, словно вколачивая гвозди, и обрубая возможные жалобы: «…никаких встреч и никакой торговли по поводу деятельности правоохранительных органов не будет, если, конечно, эти органы действуют в рамках российского законодательства… Перед судом, так же как и перед законом, должны быть равны все: и скромный клерк, и… крупный бизнесмен — независимо от того, сколько миллиардов долларов числится на его личных или корпоративных счетах. Все должны быть равны перед законом, иначе нам никогда не справиться с решением проблемы создания экономически эффективной и социально выверенной налоговой системы, никого не научить и не заставить платить налоги, делать отчисления в социальный и пенсионный фонды, нам никогда не переломить организованную преступность и коррупцию… Я понимаю озабоченность бизнес-сообщества. Считаю необходимым поэтому подчеркнуть: в связи с рассматриваемым делом никаких обобщений, аналогий, прецедентов, тем более связанных с итогами приватизации, не будет, поэтому все спекуляции и истерику на этот счет просил бы прекратить, а правительство прошу в эту дискуссию не втягиваться».
Вскоре последовали кадровые перестановки в правительстве и администрации президента, Михаил Касьянов и Александр Волошин ушли со своих постов, а Михаил Ходорковский получил 10 лет, с ним осудили и Платона Лебедева. Было предельно ясно и жестко продемонстрировано, что эпоха, когда «олигархи» могли участвовать в политике независимо от пожеланий Кремля, закончилась, и что даже опасения по ухудшению инвестиционного климата власть не остановят.
Путин и в дальнейшем придерживался подобного стиля разъяснений («хотя меня и информируют, но все решают правоохранительные органы и суд») при громких арестах. В 2016 году последовало два громких задержания — губернатора Никиты Белых и министра экономики Алексея Улюкаева. О последнем президент сказал: «Что ж здесь комментировать, это в конечном итоге должны прокомментировать правоохранительные органы и судебные органы. Только после этого можно будет сказать что-то по сути, но сам факт того, что это состоялось — это печальный очень факт, … такие действие правоохранительных органов не только не наносят ущерба деловому климату, а наоборот — только укрепляют деловой климат в России…Все должны знать, что вне зависимости от служебного положения кого бы то ни было, закон будет применяться одинаково ко всем». А когда год спустя правозащитница Людмила Алексеева обратилась с ходатайством за Белых, то Путин ответил (ранее он публично не высказывался о нем): «Согласитесь, странным является объяснение, согласно которому губернатор региона берет деньги у предпринимателя, и не у себя в Кировской области, а в Москве, и не у себя в кабинете, а в ресторане», тем самым дав понять, что снисхождения не будет.
Исходя из подобной практики можно предполагать, что для Калви и его коллег расчитывать на какое-то политическое воздействие на Кремль не приходится. Они не те люди, чтобы за них ходатайствовали на высшем уровне, как это было с Ходорковским, которому пришлось отсидеть десять лет и писать прошение о помиловании, чтобы его все-таки выпустили, для чего бывший министр иностранных дел Германии Ганс-Дитрих Геншер долго занимался этим вопросом на уровне Путина.
Если в России принимается решение о возбуждении уголовного дела против бизнесмена, то надеяться на возможность «отыграть» не приходится. Алексей Козлов, несмотря на ходатайства, отсидел пять лет. Иностранное гражданство также не играет особой роли, равно как и боязнь испортить имидж страны в глазах потенциальных инвесторов — вcпомним дело Уильяма Браудера, основателя и гендиректора фонда Hermitage Capital Management, заочно осужденного на девять лет в декабре 2017 года. Владимир Путин вмешиваться не будет.
Точка зрения автора статьи может не совпадать с позицией редакции