Необходимый майор. Давление власти тормозит бизнес, но иногда стимулирует деловую активность

Насколько мне известно, некоторые читатели Forbes живут с ощущением приближения «конца времен» — мол, Россия входит в свой fin de siècle и привычная экономическая активность теряет смысл. Конечно, жизнь бессмысленна сама по себе. Но в какие-то особые для отдельной страны периоды ощущение бессмысленности превращается из личностной проблемы в значимый институциональный фактор. Даже то, что покупательная способность населения падает и курсовой шок не вполне преодолен, не столь важно, особенно с учетом текущей адаптации. Ожидаемая многолетняя стагнация экономики, плавно дополняемая демографическим кризисом и изменением этноконфессионального облика страны, тоже не катастрофа.

То, к чему можно приспособиться по ходу дела, перестает быть катастрофой и становится банальностью. В этой банальности все и дело. Потеря предпринимательским классом ощущения динамики настоящего и видения будущего делает бессмысленными активные действия. Отчасти это связано с меняющейся демографической структурой предпринимательского класса. Население России само по себе стареет, предпринимательский класс стареет быстрее. Потеря драйва — одно из последствий процесса старения социальной группы. Потеря драйва — это снижение аппетита к риску, уменьшение склонности к инновациям, потеря готовности менять сферу деятельности и место жительства. В конце концов, это переход к стратегии «пора начинать жить спокойно и размеренно».

В макроэкономическом измерении это означает снижение инвестиционной активности, стабилизацию сложившейся структуры производства, снижение личного потребления. Разумеется, в этом есть и положительные стороны. Например, больший фокус на увеличение производительности труда, повышение качества не только потребления, но и жизни. Однако это важно скорее для индивида. Экономика же ухудшает свои позиции не только с точки зрения международной конкуренции, но и возможности преодоления проблем, порождаемых приближением демографической ямы. Российская экономика при современном состоянии предпринимательского класса не выдержит ситуации «один работающий на одного пенсионера». Российское же общество не выдержит ситуации «пенсионеров нет вообще, все работают».

Но не все так безнадежно. Наша социально-экономическая система обладает специфическими институтами, не позволяющими экзистенциальной тоске трансформироваться в падение экономической активности. Эти институты — сотрудники разного рода правоохранительных, надзорных, контрольных и иных властных органов. Парадокс, но в случае осознания экзистенциальной бессмысленности бизнеса, поддерживать активность предпринимателя могут инфляция и получатель административной ренты.

Механизм прост — вы оказываетесь в ситуации, когда постоянно недостает денег. Они будут либо обесцениваться инфляцией, либо отбираться получателем ренты. Таким образом, чтобы оставаться на месте, приходится бежать. Фактор инфляции постепенно теряет вес. Политика Банка России приводит к тому, что уже со второй половины 2016 года уровень инфляции в годовом выражении уходит ниже 10%. При низкой инфляции и все еще высоких ставках банковского кредита расширение бизнеса не выглядит однозначным решением. Именно поэтому возрастает значимость «фактора майора».

Изъятие административной ренты правоохранительными и контрольно-надзорными органами считается фактором, сдерживающим деловую активность. Однако в современной российской ситуации тот же фактор можно рассматривать как ограничивающий вероятное сворачивание деловой активности. Поэтому, как это ни странно, можно назвать внутренне противоречивыми попытки прогрессивных российских ученых-экономистов начать новый виток реформ с ограничения вмешательства силовиков и контролеров в дела бизнеса. В среднесрочной перспективе это действительно способно сыграть положительную роль, но в краткосрочной при неизменности прочих социально-политических и социально-экономических факторов, в том числе отсутствии валютного контроля — вероятно, поспособствует экономическому спаду.

Нет ничего необычного в выборе между плохим и очень плохим. Проблема в том, что он делается в контексте ожидания ужасного.