Рецепт возрождения из пепла: богатый и влиятельный государственный лидер, умение договариваться полюбовно, бизнес вместо политики
Это один из самых контрастных среди всех «городов контрастов», существующих где-либо в мире. У тех, кто постарше, слово «Бейрут» ассоциируется с лагерями беженцев и бомбардировками. У людей помоложе — с какой-то смутной опасностью. Но Бейрут, как и весь Ливан, столицей которого он является, давно уже не грозит путешественникам никаким риском. Если, конечно, не принимать во внимание местные особенности дорожного движения — ливанцы любят ездить быстро и азартно, норовя налететь на пешеходов. И это одна из немногих восточных черт, которые сразу бросаются в глаза. Облик города космополитичный, он ярко освещен по ночам, сверкает стеклами новых офисных зданий днем, отдельные исторические памятники в центре аккуратно восстановлены. Город, который с довоенных времен был связующим звеном и шлюзом между Западом и всем арабским миром.
Ближневосточный Париж
Богатый и цветущий Ливан оказался «третьим» в палестино-израильском конфликте. В начале 70-х изгнанные из Иордании палестинские боевые формирования перебрались на юг Ливана и с его территории начали действовать против Израиля. Ливанское общество раскололось тогда на тех, кто поддерживал палестинцев, и тех, кто был против. К 1975 году начались прямые вооруженные столкновения между группировками христиан и мусульман. Конфликт стал многосторонним: Израиль оккупировал юг страны, а арабский мир ответил введением в Ливан объединенных сил безопасности, большей частью сирийских, которые до сих пор еще до конца не выведены. Были и теракты, и похищения, о которых многие помнят из новостей 80-х.
Расположенный на берегу Средиземного моря Бейрут стал театром военных действий. Последствия войны выглядели чудовищно. Около 170 000 жителей погибли, сотни тысяч остались без крова и уехали в другие города или эмигрировали. Из 1,5 млн жителей к началу 90-х в городе оставалось 300 000. Практически вся инфраструктура, включая дороги, телефонную связь, энерго- и водоснабжение, была выведена из строя, более 180 000 зданий разрушено.
Бейрут много раз перестраивался еще задолго до‑конфликта. Планировка центра — наследие французского мандата начала прошлого века. Отсюда гордый титул «ближневосточный Париж», площадь Звезды (Place de l’Etoile) с расходящимися лучами-улицами и повсеместное распространение французского языка. Есть уютные кварталы особняков в колониальном стиле времен османского владычества, есть хаотичные и неприветливые закоулки, есть богемный район вокруг Американского университета с отличными кафе и книжными магазинами. Есть и древние римские руины, подсвеченные прожекторами, и недавние, военные, — разбитые дома со следами снарядов и пуль.
В целом нынешнее состояние центра Бейрута — предмет гордости ливанских властей. Одновременно и символ, и осязаемый результат целенаправленной политики восстановления, которая ведется последние 15 лет. Срок, за который удалось добиться политического согласия и стабильности, поражает.
Соглашение о мире было заключено в 1989-м. Но одного только сирийского контингента для возвращения к мирной жизни было недостаточно. Нужны были экономические механизмы примирения для людей, которые 15‑лет стреляли друг в друга. Людей примирил бизнес. «Все устали и однажды решили прекратить стрелять и начать, наконец, зарабатывать деньги, — говорит мне один из бейрутских архитекторов. — Еще в конце 80-х казалось, что мы всегда будем пробираться через дебри Зеленой линии из мусульманских кварталов в христианские и что нормальная жизнь никогда не вернется».
Боевые командиры, фактически правившие отдельными районами города в годы войны, требовали для себя части дивидендов от мирного бизнеса. «А как только участие в приватизируемом бизнесе получал один, на то же претендовал и другой. Это была плата за мир, — пишет в ливанской газете Daily Star Шарль Адван, директор ассоциации Lebanese Transparency. — Так что распределение госактивов и компаний между бывшими командирами стало неофициальной формой национального примирения». В 1991 году правительство Ливана объявило всеобщую амнистию, освобождавшую от ответственности за большую часть преступлений военного времени.
Быстрому примирению помогла древняя традиция договариваться и в политике, и в бизнесе. В Ливане президентом традиционно избирается христианин из числа маронитов (входят в Римско-католическую церковь), премьер-министром — мусульманин-суннит, а спикером парламента — шиит. Это только самые крупные этнорелигиозные группы, есть еще православные, армяне, друзы и другие. Даже в крупных проектах инвесторами часто бывают представители нескольких конфессий. Нарушение этого хрупкого этнического баланса привело в свое время к войне.
Ближневосточный Берлускони
Вдохновителем экономического этапа реконструкции стал Рафик Харири, премьер-министр, избранный в 1992 году. Харири, который родился в бедной семье, заработал состояние сам. Он начал строительный бизнес в нужное время в нужном месте — в Саудовской Аравии в годы бурного роста нефтяной отрасли в конце 70-х. И даже получил практически недоступное иностранцам саудовское гражданство — в дополнение к состоянию в $4 млрд. Тем не менее к концу войны он передал управление саудовским бизнесом сыну и вернулся в Ливан.
По его инициативе в мае 1994 года была учреждена Ливанская компания по развитию и реконструкции центрального района Бейрута — сокращенно по-французски Solidere. Ее акции торгуются на Бейрутской фондовой бирже и в Лондоне. Сейчас на долю этой компании с капитализацией около $1,2 млрд приходится более четверти всего ливанского фондового рынка. Чистая прибыль Solidere, основной бизнес которой — застройка центра Бейрута, в 2003-м составила $16,4 млн.
Каждому владельцу участка в центральном районе было предложено стать акционером Solidere пропорционально оценочной стоимости его владения по довоенным планам. Владельцы участков получили акции класса «А» на общую сумму $1,17 млрд. Живые деньги на сумму $650 млн были привлечены при размещении акций класса «В». Сам премьер вложил в компанию более $100 млн. В обмен на финансирование и строительство инфраструктуры общего пользования Solidere получила в собственность огромные прибрежные территории.
Девелоперский бизнес стартовал очень бойко, в конце 90-х пережил спад, но в последние годы возобновил свой рост. Аналитики консалтингового агентства Ramco связывают приток инвестиций с тем, что после 11 сентября 2001-го в США и западных странах были усилены меры по контролю над притоком капитала с Ближнего Востока. В итоге деньги остались внутри региона, и спрос на недвижимость в Бейруте резко вырос. Причем интерес распространялся в большей степени на жилую недвижимость, чем на офисную, на которую бейрутские бизнесмены изначально рассчитывали.
Офисы продавались плохо, отчасти потому, что серьезную конкуренцию Бейруту как бизнес-центру создал Дубай, а отчасти потому, что площади у Solidere очень дороги. Теперь офисные здания перепрофилируют в жилые, где квадратный метр для конечного покупателя получается не дешевле $3000. Дороговизна, впрочем, не отпугивает покупателей — до половины квартир скупается на нулевом цикле. Высокие цены во многом связаны с тем, что строительные подрядчики должны выполнять дорогостоящие требования по сейсмоустойчивости, градостроительным ограничениям и внешней отделке. Замысел Рафика Харири — создать в центре города своеобразную выставку достижений реконструкции.
У этой выставки есть критики. Перфекционисты сожалеют, что Бейрут не стал ближневосточным Сингапуром или Гонконгом. Бывшие владельцы недвижимости чувствуют себя ограбленными, поскольку зарабатывают на акциях Solidere меньше, чем, как они считают, могли бы заработать в роли владельцев недвижимости. Многим не нравится Харири — миллиардер, активно ведущий бизнес. Все, кому был дорог облик довоенного Бейрута, возмущены генпланом реконструкции, в соответствии с которым было снесено до 80% всех зданий центра. По их мнению, большая часть новоделов — декорация в духе Диснейленда. Темпы восстановления в других частях города отстают от центральных, а беднейшие слои населения считают себя и вовсе обделенными. Кроме того, по мнению Шарля Адвана из Lebanese Transparency, оборотной стороной консенсуса стало спокойное отношение к коррупции, которая до сих пор воспринимается как плата за мир.
Экономистам цена ускоренного восстановления центра кажется непомерной. Большая часть инфраструктурных проектов финансировалась за счет еврооблигаций — их выпущено на $17 млрд за последние 10 лет. Отношение госдолга (в целом около $33 млрд) к ВВП в Ливане одно из самых высоких в мире — более 186%. Впрочем, есть мнение, что реальный ВВП страны выше, поскольку значительные суммы, поступающие от богатой ливанской диаспоры, остаются неучтенными.
И тем не менее город бурлит жизнью и полон туристов. На месте бывшей чудовищной свалки военных лет на берегу моря строятся дома и отели. Харири, этот ближневосточный Берлускони, после перерыва в три года выиграл выборы в 2000-м и снова занимает свой пост. Так что при всех издержках Бейрут остается, возможно, непревзойденным примером реального возрождения города, который, как казалось, никогда не восстанет из руин.
Автор — редактор отдела «Комментарии» газеты «Ведомости»