Недавняя беседа президента Обамы с журналистом WIRED и представителем MIT стала для меня откровением. Не в том смысле, что президент озвучил ранее неизвестные факты. Но в том, что глава США нашел возможность отойти от обсуждения внутренних вопросов технологической индустрии и смог объяснить ее глобальное значение и центральную роль в мировом развитии. Например, политик отметил, что в «… этом году искусственный интеллект перестанет быть проблемой ученых…». За подобного рода фразами скрывается, возможно, ключевое отличие образа мысли западных политиков от мировоззрения их российских коллег.
Складывается ощущение, что западные политики видят гораздо более широкий контекст вокруг той или иной технологии и воспринимают ее как средство выполнения взятых на себя обязательств в экономическом, социальном и других аспектах. Технологические достижения интегрируются в ткань обычной жизни и улучшают ее.
Российские же коллеги ныряют в вопросы технологической экосистемы с головой, вкладываются в развитие технологий ради развития технологий или достижения третьих целей, будь то вставание с колен или менее полезные активности. В результате, дорожные карты с трудом приводят к международным рынкам, а некоторые институты развития превращаются в «…настоящую помойку для плохих долгов».
Чтобы проиллюстрировать различия в мировоззрении отечественных и зарубежных политиков, можно изучить ежегодные Послание президента Федеральному собранию в России и его аналог в США - State of the Union Addresses.
Разницу в целеполагании можно заметить даже при сравнении двух наиболее свежих документов. Одно из первых упоминаний в Послании президента Федеральному Собранию 2015 года помещает технологии в контекст защиты суверенитета. Президент Путин обозначает – «Россия не имеет права быть уязвимой. Нам нужно быть сильными в экономике, в технологиях».
Иная парадигма была озвучена в речи 2016 года президентом США Обамой, который считает вторым важнейшим вопросом для развития страны вопрос о том, «как мы можем использовать технологии себе во благо, а не во вред, особенно если перед нами стоят сложнейшие вызовы, например изменение климата?»
Контекст технологической экосистемы тоже предстает по-разному в глазах западных и отечественных лидеров. Первые, кажется, осознают, что «технология, если ей повезет, проникает в экономику через инновации». Вторые еще двигаются в этом направлении. Например, в речи 2009 года Дмитрий Медведев говорил о технологиях в два с половиной раза чаще, чем об инновациях. Из речей президента Путина 2014 и 2015 годов "инновации" исчезли в принципе, остались только "технологии". Совершенно другие, сбалансированные, отношения между "технологиями" и "инновациями" обозначаются в посланиях президентов США (см. графики).
Мировоззрения и мнения политических лидеров — только видимая часть механизма, формирующего государственную политику в области технологий и инноваций. Не меньший вклад в формирование политики вносит и взаимодействие с бизнесом.
На Западе традиция обмена опытом и мнениями между бизнесом и государством носит давний характер. Например, Дэвид Пакард, сооснователь Hewlett-Packard, уже спустя годы после основания компании, в 1969 году занял должность заместителя министра обороны США. Возможно ли представить выходца из IТ-сферы на руководящей должности такого уровня в Министерстве обороны РФ?
Представители бизнеса, в том числе технологического, продолжают занимать важные государственные должности и в XXI веке. На текущий момент должность министра технологий Chief Technology Officer of the United States занимает Меган Смит, перешедшая на госслужбу с должности вице-президента в Google[x]. В Великобритании министром государственных университетов, науки, исследований и инноваций является Джо Джонсон, перешедший из Financial Times.
В России же включение в работу на высших государственных должностях выходцев из технологического бизнеса до сих пор является скорее исключением. А технологический бизнес имеет небезосновательное предубеждение, что «…любой контакт с властью, в общем, ни к чему хорошему не приведет».
Однако, как показывает мировая практика, тесная интеграция государства и технологического бизнеса возможна и весьма полезна. Дэвид Кэмерон начал свое выступление на Инвестиционном форуме 2014 года с шутки о том, как правительство наняло СЕО «Бритиш Телеком» и назначило его министром торговли для продвижения Великобритании на зарубежных рынках. Хочется верить, что государство и технологический бизнес в России сделают шаги навстречу друг другу и в ближайшее время мы услышим не только о возвращении инноваций в программные тексты, но и об их проникновении в обыденную жизнь россиян.