Урегулирование ситуации в Сирии, очевидно, зашло в тупик. На днях российская резолюция не прошла в СБ ООН. США даже не пришлось применять право вето: из 15 членов его поддержало только четыре. Россия, в свою очередь, наложила вето на французский проект, который пользовался большей поддержкой.
Выход из порочного круга противоречий не проглядывается. Но главное, что голосование в ООН, даже если оно будет единогласным, мало изменит ситуацию на земле. Война в Сирии имеет совершенно иную логику, которая неподвластна дипломатам. Даже если соглашение будет достигнуто, ни США, ни Россия не способны полностью контролировать своих союзников.
Основными игроками в Сирии являются вовсе не великие державы, предлагающие резолюции или заведомо неосуществимое размежевание террористов и умеренных. Это все мимо кассы, и имеет мало общего с реальными процессами в этой стране. Многое, если не все, зависит от ведущих игроков ближневосточной географии. А они и не думают останавливаться.
Именно география сделала территорию Сирии эпицентром чудовищной войны. Она оказалась между главными центрами силы, выясняющими, кто главный в регионе. Посмотрев на карту Ближнего Востока, мы видим три зоны: Аравийский полуостров, Иранское нагорье и Анатолия. Это три ведущих страны региона: Саудовская Аравия, Иран и Турция. Арабы-сунниты, персы-шииты и турки. Они и определяют события в Сирии, а не резолюции ООН. С одной стороны, Саудовская Аравия, Турция, Катар, с другой — Иран, «Хезболла» и шиитские группировки. Для них нет дипломатии, а победа в Сирии – полное поражение противника. Слишком много в историческом и религиозном плане значит столица Халифата — Дамаск.
Победа географии
Недавно на русском языке вышла книга американского политолога Роберта Каплана «Месть географии». Основная идея книги - тезис об особом положении окружающей среды в мировой политике. По мнению Каплана, великие державы очень часто пренебрегают этим фактором и не вникают в особенности народов. Каплан взял пример с выдающегося историка Фернана Броделя, который первым при анализе мировых процессов сделал акцент на окружающей среде.
Сирийский конфликт показал, насколько важна география. Самый центральный участок мира - Ближний Восток - является наиболее нестабильной частью суши. А Сирия – центр региона. Хотя арабский язык объединил большую часть населения, персидский сохранил свое место на востоке, а турецкий на севере. Пожалуй, единственным, что скрепляет регион, является ислам. Хотя в данном случае конфессиональные различия – главный фактор вражды. Территория региона настолько разделена, что назвать Ближний Восток чем-то целостным сложно.
Сирия со слабой идентичностью и запутанной географией была обречена на внутренний конфликт. Лично меня его начало не удивило. Конфликт центра и периферии достиг своего апогея, а главное, система арабского национализма и социализма изжила себя. Баасизм органически уходил в прошлое. Большую роль сыграло американское вторжение в Ирак в 2003 году и свержение схожего баасистского режима. Тогда и стало ясно, что столкновение в Сирии — вопрос времени. «Арабская весна» лишь форсировала этот процесс, а поддержка оппозиционных и радикальных сил региональными странами и Западом «сломала» Сирию.
Слабая идентичность внутри Сирии сыграла свою роль. Племенное население восточных районов состоит из выходцев с Аравийского полуострова. Сегодня эти люди идентифицируют себя больше с ваххабитской Саудовской Аравией, нежели с Дамаском. Северные районы тяготеют к Турции. Сирийская пустыня - больше к северным районам Ирака. Курды и вовсе стоят особняком. Оплот режима Башара Асада, прибрежная Латакия, совершенно не похожа на пустынную Сирию. Жители Средиземноморья впитали «Европу» и пренебрежительно называют обитателей Ракки дикарями. Приведу пример победы географии. Латакия защищена естественными границами: она отделена от остальной Сирии горным хребтом Джабель-Ансария. Горы и спасли Асада от неминуемой гибели в начале конфликта. Одним словом, Сирия всегда была разделена географически, что влекло за собой культурное размежевание.
Здесь нет ничего удивительного. Ближний Восток окутан конфликтами между народами, языками и религиями. Народы этого региона за столетия совместной жизни выработали парадоксальное отношение друг к другу: взаимозависимость и неприязнь. В отличие от других частей мира, регион не контролируется ни одним крупным государством, что создавало хотя бы иллюзию стабильности.
Возьмем, к примеру, соседний Ирак. Эта страна никогда не знала покоя. Ирак – это рубеж арабского и персидского мира, с одной стороны, и суннитского и шиитского – с другой. С древних времен Месопотамия была в центре миграционных путей. Отсюда и такая неоднородность населения Ирака: арабы-шииты, арабы-сунниты, курды, езиды, ассирийцы. География влияет на население, которое формируется под окружающую среду. Мало какой правитель этой страны умирал своей смертью. Глядя на карту Ирака, становится понятно, почему «Исламское государство» (запрещено в РФ) возникло именно здесь. Из-за географии Ираку присуща несравнимая с остальными арабскими странами жестокость.
Еще один пример победы географии. США, несмотря на все усилия в Месопотамии в 2003-2011, проиграли эту землю персам. Горный хребет Загрос разделяет Ирак и Иран. Эта естественная граница позволяет Тегерану, находясь на возвышенности, доминировать над Ираком. География вплела Ирак в историю Ирана: две страны неотделимы друг от друга.
Или такой пример: на северо-востоке Ирака, где живут курды, пролегает горная цепь Кандиль. И именно горы позволили курдам выжить, а со временем выстроить свой государственный аппарат. Саддам Хусейн не смог победить именно их, а ИГИЛ не стал наступать на Иракский Курдистан, понимая безнадежность этой акции.
Между центрами силы
Из-за вмешательства региональных стран, которые поддерживают свою радикальную клиентуру, Сирия превратилась в руины. Повторюсь, географически Сирия находится между тремя центрами силы Ближнего Востока, что делает ее полигоном. Это означает, что конфликт бесконечен. Ради Сирии лидеры региона будут воевать еще очень долго, подпитывая своих proxy. Это классический пример игры с нулевой суммой: что хорошо для одного – плохо для другого. В Сирии победителей быть не может: силы сторон примерно равны, ни одна сторона не способна перебороть другую.
Саудовская Аравия нацелена на свержение власти в Дамаске. Цель монархии — установить в Сирии просаудовское правительство. В Эр-Рияде убеждены: «еретический» сирийский режим угнетает суннитов, чьим защитников считают себя саудиты. Дамаск находится в союзе со злейшим врагом Саудовской Аравии – Ираном. А так как расположение Сирии имеет стратегическое значение, саудиты не отойдут от своих целей. Иран, как главная шиитская страна, доминирует над арабским Ираком и Сирией. Стратегическая цель Тегерана — выстроить плотную дугу влияния через Ирак и Сирию в Ливан. А Сирия для персов – это выход в Средиземное море и дальше в Европу.
Получается безвыходная ситуация. Региональные страны не хотят разрешения сирийского конфликта. Группы внутри страны на это пока не идут. А великие державы - Россия и США - не в состоянии договориться. Где же выход?
Несмотря на внешний фон, вовлеченность Москвы и Вашингтона в сирийский конфликт не имеет экзистенциального характера. Не стоит переоценивать влияние двух стран на процессы, происходящие в Леванте. Так или иначе, в обеих странах есть понимание, что сирийская «хроническая война» – это сюжет по Оруэллу. И из-за нее войны между США и Россией, конечно, не будет. Пока балом правят эмоции, прошлые обиды.
Растущая угроза международного терроризма и осознание того, что конфликт географии вечен, рано или поздно заставят Москву и Вашингтон выступить арбитрами этого конфликта. Региональные страны, спонсирующие и вооружающие сирийские группы, остановит только «тандем» России и США на приемлемых для обеих стран условиях. Это единственный выход, и рано или поздно к нему путем взаимных компромиссов и уступок придут. Хотя, откровенно говоря, пока это не просматривается. Но другого выхода просто нет.