Результаты президентских выборов в Австрии стали ясным сигналом, что избиратели не желают продолжения прежней политической системы, господствовавшей в стране после окончания Второй мировой войны. Впервые во второй тур не прошел ни один из представителей двух основных партий – Социал-демократической и Народной.
Более того, президентом страны едва не стал лидер правопопулистской Партии свободы Норберт Хофер – также впервые, причем во всей Европе. Доказательством начала переформатирования партийной системы Австрии стала и победа Александра Ван дер Беллена, экс-председателя партии «Зеленых», формально независимого на данный момент.
У Австрии в глазах россиян привычный образ милой альпийской страны, с вечным нейтралитетом, с отсутствием споров с соседями, с благожелательной позицией по отношению к РФ. Казалось бы, что при таких условиях, да еще высочайшем уровне бюргерской культуры и крепкой экономике, основанной на здоровом консерватизме и самодисциплине, помноженной на пунктуальность, политическая система должна быть стабильной и мало зависеть от постоянно меняющейся конъюнктуры.
Однако при всем своем буржуазном самодовольстве Австрия имеет свои давние традиции диссидентского поведения. На протяжении XX века страна была игрушкой в руках чужеземных сил. После Первой мировой войны победители навязали стране ряд ограничений, которые послужили причиной того, что гитлеровский аншлюс в 1938 году прошел на ура. Под властью Третьего рейха австрийцы сотнями тысяч погибали на фронтах Второй мировой страны, а их семьи подвергались опустошительным бомбардировкам. После 1945-го страна десять лет жила в условиях иностранной оккупации, а вывод войск был обусловлен принятием парламентом декларации о вечном нейтралитете.
Поэтому трения Австрии с внешним миром были неизбежны. Еще при канцлере Бруно Крайском начались противоречия с Израилем, несмотря на еврейское происхождение самого Крайского, который тем не менее считал нужным дистанцироваться от поддержки Израиля в момент террористических угроз со стороны палестинцев. Избрание президентом страны в 1986 году Курта Вальдхайма стало еще одним громким скандалом и привело к частичной изоляции Австрии. В момент избирательной кампании выяснилось, что бывший генсек ООН лгал о своей службе у нацистов и мог быть причастен к преступлениям против человечества, однако, несмотря на все международное давление, австрийцы проголосовали за Вальдхайма — просто назло иностранцам, чтобы не вмешивались во внутренние дела. А когда в 1999 году представители Партии свободы (которой руководил эпатажный Йорг Хайдер) вошли в правительство, ЕС даже принял санкции против Вены. Но и тогда истеблишмент Австрии не выступил прямо против Хайдера и его партии.
До того «австрийцы» были таким же термином, как «баварцы» или «прусаки», — территориальным понятием. С годами представление о собственном отличии от немцев было усвоено подавляющим большинством граждан Австрии, однако оборотной стороной этого стало болезненное желание подчеркивать собственную инаковость.
Однако австрийские события следует рассматривать под более широким углом зрения — как отражение общеевропейских тенденций последнего времени. Поэтому успех традиционалистских сил, ныне играющих на страхах обывателя перед растворением в открытой для всех Европе, закономерен. Кризис с беженцами, напрямую затронувший страну, события на Украине (вспомним, что именно в Вене происходили закулисные переговоры Порошенко, Кличко и Фирташа, который до сих пор ищет там политического убежища), усиление недовольства итогами евроинтеграции (в т.ч. приближающийся референдум в Британии о членстве в ЕС) – все это не могло не иметь политических последствий. Старые партии – социал-демократы и консерваторы — показали себя неспособными на выдвижение таких инициатив, которые бы предлагали альтернативу имеющемуся курсу. В правящей Социал-демократической партии как раз между вторым и первым туром голосования разразился кризис лидерства, повлекший за собой отставку главы кабинета.
Но ввиду специфики австрийской истории (и политики) нынешний триумф тамошних правых нельзя экстраполировать автоматически на весь Евросоюз. В подавляющем большинстве входящих в него стран нет условий для резкого роста популистских и радикальных партий, несмотря на все нынешние вызовы. В той же Германии, принявшей на себя основной поток беженцев, «Альтернатива для Германии» является все-таки политической силой без глубоких корней, порождением интеллектуалов-евроскептиков, тогда как Партия свободы существует 60 лет. И что не менее важно, кампания по денацификации протекала в Германии куда глубже и со значительно более сильными последствиями. Если возникнет реальная перспектива прихода к власти радикалов и популистов, то будет мобилизована вся общественность и все СМИ. Это уже было продемонстрировано во Франции в 2002-м после выхода Ле Пена во второй тур. Поэтому и здесь Марин Ле Пен ничего не светит. То же самое можно сказать и про Нидерланды, где одноименная Партия свободы Герта Вилдерса практически не имеет шансов возглавить правительство.
Следует учитывать и еще ряд факторов – число мигрантов во втором и даже в третьем поколении в Германии, Франции, Нидерландах, равно как в Бельгии или Великобритании, гораздо больше, чем в Австрии. Эти страны давно уже мультикультурные по факту, и потому общество в них заинтересовано в консенсусных решениях. Пост президента в Австрии — должность во многом церемониальная, как в любой парламентской республике, и потому даже возможный приход Хофера мало что изменил бы в реальном раскладе политических сил, и избиратели это прекрасно знают. К тому же Австрия — не член НАТО, нейтральная страна, поэтому политические пертурбации там воспринимаются сегодня не так серьезно.
Важно понимать и то, что накручивание всевозможных опасений – неотъемлемая черта нынешнего западного сознания. На самом деле Партия свободы – давно уже вполне себе системная партия. Неуемные радикалы во главе с ныне покойным Хайдером ее давно уже покинули. Максимум чем может грозить европейскому истеблишменту развитие ситуации по наихудшему сценарию – перетасовкой политической тусовки. Италия в 1990-е, а затем уже в наше время проходила через подобное, к власти прорывались и популисты, и сепаратисты, и «неофашисты», и олигархи, но экономическая и социальная ситуация менялась мало, равно как и внешнеполитический курс. Но, повторимся, в большинстве стран не стоит ожидать даже ухода традиционных партий в обозримом будущем. «Конец Европы» не настанет в любом случае.