Городская среда обладает уникальным свойством фиксировать время. И не только эстетикой и архитектурой памятников, удобством или дискомфортом городских пространств, утилитарностью и технологиями транспортных магистралей. Не меньше результата в городских проектах интересен сам процесс их реализации.
Вот, например, нашумевшее строительство Парламентского центра в Мневниках. План перенести обе палаты парламента из центра родился в прошлом году, когда российское правительство, управделами президента и мэрия Москвы решили построить здание на территории Мневниковской поймы, фактически последнем нетронутом куске природы на западе Москвы. Застройщиком должна была стать компания «Интеко» Микаила Шишханова, которая финансировала проектно-изыскательские работы.
Комиссия, определявшая победителя архитектурного конкурса, как и положено такому идеологическому тяжеловесу, работала в условиях максимальной информационной закрытости. А как же иначе — враг у ворот, пятая колонна не дремлет, страна должна хранить свои секреты под замком. Парламент ведь не место для дискуссий. Возглавил комиссию Владимир Ресин, легендарный босс московского стройкомплекса девяностых и нулевых, олицетворявший все прелести и ценности эпохи Лужкова, от башенок на панельных новостройках до непрозрачных строительных схем лужковского государственно-частного капитализма. Время летит, судьба разметала главных певцов гимна «Москва, звонят колокола» — Лужков с женой фланируют между Лондоном и Калининградом, а его бессменный первый зам по-прежнему формирует контур города, в который упирается взгляд москвича. И неважно, что приход команды Сергея Собянина сопровождался обещаниями создать «конкурентную среду для архитекторов и застройщиков» и «использовать новаторские решения мировой урбанистики и архитектуры». Парламент России, особенно в его нынешнем виде, это дело такое — с ним надо работать по-старому, почти что руками отделяя финалистов конкурса от остальных несмышленых претендентов. А потому нечего удивляться, что в самой комиссии из 22 человек оказался только один архитектор. Они же не выбирали здание и архитектурный проект, а формировали идеологическое сообщение миру и стране.
Нельзя не признать: им это удалось. Благодаря удивительному даже по нынешним временам сочетанию коммерческих интересов, эстетических и идеологических взглядов и «келейной» (проект, простите за личную оценку, вполне советский, так что и слова давайте употреблять советские) процедуры выбора победителя в число финалистов пробились проекты, поразившие не только архитектурное и строительное сообщества, но даже рядовых москвичей. «Безобразие», «сундук», «архитектурный кошмар» — как только не называли проект главного фаворита, главы «Моспроекта-2» Михаила Посохина.
«Дилетанты и болтуны» — парирует Посохин. Возразить ему на это нечего. Ибо в отличие от критиков проекта в числе финалистов конкурса оказались по-настоящему серьезные ребята. Посохин, главный архитектор лужковской эпохи, вышел на финишную прямую в компании Франка Чирилло, итальянца, получившего российское гражданство, который ранее строил скандально известный «путинский» курорт в Геленджике. Третьим претендентом оказалась питерская компания «Евгений Герасимов и партнеры», которую злые языки связывают с руководителями московского стройкомплекса.
Надо признать, участники соответствовали техзаданию. Как общая площадь парламентского центра (345 000 кв. м, или «19 Вестминстеров», по меткому замечанию архитектурного критика Григория Ревзина), так и потенциальный объем капитальных вложений смело тянули бы на мировые рекорды парламентаризма.
В этой истории гармонично все — люди, проекты, процедуры. Пережив первую волну общественного недовольства, организаторы конкурса решили провести его повторно, при этом нисколько не подвергая сомнению изначальное техзадание и концепции главных претендентов.
Гора уже породила гору бумаги. Но нет никаких сомнений, что москвичей еще ждет гора бетона. Вот и подумаешь: может быть, когда гора порождает мышь — это самый безопасный вариант для Москвы?