Дошли до Верховного: почему в российской национализации наметился новый поворот

Юридическое сообщество продолжает обсуждать определение Верховного суда (ВС) России по делу уральского предпринимателя Малика Гайсина — бывшего владельца производящего электрооборудование завода «Исеть». За этим процессом внимательно следят юристы, вовлеченные в многочисленные в последнее время дела по искам Генпрокуратуры, требующей вернуть в собственность государства те или иные ранее приватизированные активы. Полагаю, что позиция ВС важна и для многих депутатов и чиновников, которые до перехода на государственную службу активно занимались бизнесом.

Благо от Генпрокуратуры

Правовую позицию Генпрокуратуры и способ рассмотрения — в одно заседание во всех инстанциях с обращением решения к немедленному исполнению — дела Гайсина можно назвать типичными, схожими, например, с тем, что мы наблюдаем в делах бывшего губернатора Челябинской области Михаила Юревича и экс-депутата Госдумы Вадима Белоусова или деле краснодарского предпринимателя и бывшего чиновника Андрея Коровайко, у которого были изъяты акции одного из крупнейших в России агрохолдинга «Покровский», и в других менее громких процессах. 

Позиция прокуроров по таким делам проста: поскольку активы были приобретены в нарушение антикоррупционного законодательства, они подлежат изъятию в доход государства. При этом нарушением законодательства прокуратура считает недекларирование этих активов чиновниками «в установленном порядке».  

В деле Гайсина речь идет о периоде с 1996-го по 2000 год, когда предприниматель был депутатом Госдумы, однако в те времена такого порядка не было установлено, он появился в законодательстве лишь в 2008 году, но санкцией за его несоблюдение было не изъятие собственности, а административная ответственность — уход с государственной должности. 

Кроме того, по мнению Генпрокуратуры, борьба с коррупцией является нематериальным благом, на защиту которого, в соответствии с 208-й статьей Гражданского кодекса, не распространяются обычные сроки исковой давности. В итоге изыскиваются нарушения, совершенные 15 лет назад и более. Проблема в том, что одновременно прокуратура требует прекратить права собственности, что может быть реализовано только в пределах срока исковой давности. Для стабильности гражданского оборота на любое материальное требование, в том числе изъятие имущества в пользу государства установлен временной предел. Не может неопределенный круг лиц, например инвесторы, купившие акции компании на бирже в 2024 году, жить под страхом изъятия собственности из-за ошибок в приватизации начала 1990-х. С этой логикой, кстати, на последнем съезде РСПП согласился и президент Владимир Путин. Как известно, в деле об отмене приватизации Соликамского магниевого завода по иску Генпрокуратуры были изъяты не только акции основателей, но и всех миноритариев, купивших их на бирже.

Определиться с понятиями

В итоге определение Верховного суда получилось без преувеличения разгромным. Коллегия судей сходу цитирует пассаж судебного акта первой инстанции: «Действия по приобретению акций и формированию контрольного пакета акций являются актами коррупции, подрывающими демократические институты и ценности, этические ценности и справедливость, наносят ущерб устойчивому развитию и правопорядку, и, поскольку прокурор обращается с иском о защите нематериального блага, соответственно, на данные требования исковая давность не распространяется». Далее она приходит к выводу, что такой судебный акт принят с существенным нарушением права, указывая, что «для правильного разрешения настоящего спора суду необходимо было… определить права и обязанности Гайсина М.Ф. в период нахождения его в должности депутата, предмет спорных отношений, на какие денежные средства приобретено имущество, а именно акции».

Действительно, если, например, сотрудник ДПС или прокурор приобрели в период нахождения на должности 40 квартир и при этом не могут объяснить происхождение средств, то такое жилье изымается в доход государства. Это признанная ЕСПЧ и российским Конституционным судом справедливая практика. 

Однако, нельзя изымать таким образом имущество, которое было приобретено:

• до поступления на службу государству;
• до появления соответствующего закона;
  
• за 15–20 лет до иска прокуратуры. 
  

Коллегия Верховного суда подробно останавливается на всех доводах Генпрокуратуры и опровергает их со ссылкой на закон, указывая что «юридическая ответственность может наступать только за те деяния, которые законом, действующим на момент их совершения, признаются правонарушением», а любое правонарушение, исходя из Конституции, и санкции за его совершение должны быть четко определены в законе. 

Сказанное кажется юридической банальностью, но с учетом вала противоположных решений воспринимается как глоток свежего воздуха. 

Отдельно Верховный суд прошелся по практике изъятия имущества, нажитого до перехода на госслужбу, которая осуществляется даже без попыток оценки — создано ли оно на легальные доходы, поскольку Генпрокуратура не утруждает себя подсчетами, а заключения, произведенные защитой по таким делам, остаются не услышанными судом. 

Своим определением Верховный суд отменил решения нижестоящих судов и направил дело Гайсина на новое рассмотрение. Остается надеяться, что ВС пересмотрит еще несколько похожих дел, чтобы судебная система осознала формирование новой практики. 

В пользу этого говорят и недавние новости в деле Коровайко. После того, как прокуратура быстро выиграла дело в первой инстанции, в апелляцию в Краснодарский краевой суд от отобранных в госсобственность компаний явились уже новые, назначенные государством представители. Эти лица указали, что в данном деле имеется неясность применения положений о сроке исковой давности и ходатайствовали о передаче рассмотрения этого вопроса в Конституционный суд (КС). Удивительно, но Краснодарский краевой суд стороны услышал и действительно передал этот вопрос в КС, а рассмотрение дела приостановил. Конституционный суд принял запрос к рассмотрению. Нельзя не отметить, что ранее КС неоднократно высказывался по схожим делам как в части изъятия имущества, нажитого коррупционным путем, так и в части подсчета срока исковой давности — и его толкование в корне расходится с мнением Генеральной прокуратуры.

Большинство юристов, представляющих интересы частного бизнеса, надеются, что определение Верховного суда и ожидаемое решение Конституционного суда будут не только соответствовать чаяниям бизнесменов и инвесторов, но и сумеют остановить процесс необоснованного изъятия частных активов в пользу государства.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора