После санкций: почему не стоит ждать оживления экономических связей России и КНДР
18 июня состоялся визит президента России Владимира Путина в КНДР — второй за все время его президентства. Главным итогом стало подписание нового межправительственного соглашения — Договора о всеобъемлющем стратегическом партнерстве, который предусматривает как возрождение существовавшего в советские времена формального военного союза между двумя странами, так и готовность развивать экономические связи. При этом уже в ходе подготовки визита российская сторона неоднократно намекала на то, что не поддерживает существующий в отношении КНДР режим международных санкций и, предположительно, не считает себя в полной мере связанной этим режимом.
В этой связи у многих, в том числе и у лиц, облеченных властью, может возникнуть впечатление, что после отмены санкций российско-северокорейские экономические связи достигнут невиданных высот. В конце концов, в советские времена СССР являлся главным внешнеторговым партнером КНДР. На пике, в самом конце 1980-х, товарооборот между СССР и КНДР составлял примерно $2,8 млрд.
Но ситуация куда сложнее: санкции являются всего лишь одной из причин, по которым товарооборот между Россией и КНДР практически не растет. На протяжении вот уже 30 лет он оставался, несмотря на все усилия, на более чем скромном уровне в $100-200 млн — в пару десятков раз меньше, чем в советские времена.
Кроме того, санкции стали проблемой совсем недавно. Первые международные санкции против КНДР были введены Советом Безопасности ООН в 2006 году, но до 2017 года они касались в основном продукции военного назначения и предметов роскоши. Только 2017-2019 годах Совбез ООН ввел новые санкции, которые фактически сделали невозможным любое нормальное экономическое взаимодействие между КНДР и внешним миром.
Несовместимые экономики
Однако проблемы в экономических отношениях России и КНДР носят структурный характер, и отказ от соблюдения санкционного режима едва ли поможет их решить. Большие объемы товарооборота в советские времена были возможны потому, что тогда торговля с КНДР прямо и косвенно субсидировалась из советского бюджета. Торговля велась по бартеру, и СССР обменивал свои товары, вполне продаваемые на мировом рынке, на северокорейские, которые продать на мировом рынке было крайне затруднительно. Временами речь шла и о более прямых формах субсидирования. Результатом дисбаланса стала задолженность КНДР Советскому Союзу, которая была унаследована Россией. В сентябре 2012 года 90% этой задолженности, составлявшей $11 млрд, было решено списать — в том числе и потому, что рассчитывать на возврат этих денег в обозримом будущем не приходилось.
Главная из структурных проблем заключается в том, что российская и северокорейская экономики, по большому счету, малосовместимы. КНДР производит некоторое количество товаров, которые конкурентоспособны на мировом рынке, разумеется, при отсутствии санкций. К таким товарам относятся в первую очередь каменный уголь, железная руда и другие минеральные ресурсы, которые накануне введения санкций составляли примерно две трети всего северокорейского экспорта. За ними с большим отрывом идут морепродукты и текстиль. Важным экспортным товаром является и рабочая сила, но в статистике доходы от отправки рабочих за границу учитываются плохо. Однако ни один из этих товаров не представляет интереса для России — за немаловажным исключением рабочей силы.
Понятно, что северокорейские фирмы и государственные организации многое хотели бы купить в России. Однако платить за российские товары ту цену, на которую рассчитывают их производители, покупатели из КНДР не могут. Северная Корея, хотя и привлекает к себе непропорциональное внимание мировых СМИ, является небольшой и бедной страной: ее население составляет 25 млн человек, а душевой показатель ВВП равняется более чем скромным $1320 — по собственным северокорейским данным, которые были предоставлены ООН.
Люди и снаряды
Это не означает, что экономического сотрудничества России и КНДР быть не может — просто оно может принять значительные масштабы только в том случае, если российское руководство решит субсидировать взаимодействие с Пхеньяном хотя бы по нескольким приоритетным направлениям.
Впрочем, даже если субсидий не будет, все равно есть несколько областей, в которых Россия может развивать отношения с КНДР, — просто количество таких областей весьма ограниченно.
Очевидно, что сейчас главным видом сотрудничества двух стран является военно-техническое. Хотя о поставках северокорейских боеприпасов в Россию официально в Москве и Пхеньяне не говорят, сам факт наличия таких поставок является секретом Полишинеля.
Еще одним важным направлением остается использование труда северокорейских рабочих, которые появились в СССР еще в 1946 году и которых в 2010-е на российском Дальнем Востоке насчитывалось более 30 000 человек. После введения санкций, запретивших использование труда рабочих из КНДР, большинство из них было отправлено на родину. Учитывая тот дефицит рабочей силы, с которым сталкивается российская экономика, можно предположить, что в обозримом будущем количество рабочих из КНДР опять начнет измеряться десятками тысяч.
Возможно развитие логистических проектов. Хорошим примером является совместное российско-северокорейское предприятие «РасонКонТранс», которое действует с 2008 года. Это предприятие арендует портовые сооружения в Раджине — северокорейском порту, находящемся недалеко от границы с Россией. Порт этот соединен с российской пограничной станцией Хасан железнодорожной веткой широкой российской колеи, что позволяет принимать на разгрузку поезда непосредственно из России. Такие проекты могут существенно помочь в деле снижения гигантской нагрузки на порты российского Дальнего Востока.
Наконец, возможны и инвестиции в северокорейскую экономику — например, в добычу полезных ископаемых. Однако по этому поводу не надо питать иллюзий: работать в КНДР будет сложно. Сыграет свою роль и настороженное отношение властей страны к иностранцам, причем, как показывает опыт, для граждан стран, на данный момент считающихся дружественными, особых исключений не делают. Создавать проблемы будет и отсутствие доступа к современной инфраструктуре связи, плохие дороги, перебои с электроэнергией. Едва ли понравятся российским инвесторам и многие особенности работы северокорейской бюрократии — не случайно, что большинство работавших в КНДР иностранных инвесторов смогло добиться там лишь очень скромных успехов.
Впрочем, при наличии желания и воли, а также при понимании местных реалий и готовности играть в долгую, эти проблемы в некоторых случаях удастся преодолеть. Тем не менее строить особых иллюзий не следует. Если российское руководство не примет политического решения о том, что пришло время вернуться к старой советской практике и начать субсидировать торговлю с КНДР, прорывов в экономических отношениях Пхеньяна и Москвы ожидать не приходится. Отказ от соблюдения санкций сам по себе эту ситуацию изменить не может.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора