Мера длительного расщепления: что изменит появление ядерного оружия в Белоруссии

Игра с подлетным временем

Наблюдать за динамикой белорусско-российских отношений в последние годы было весьма увлекательно. Буквально в каждой из сфер, включая военную, были свои взлеты и падения, которые сопровождались яркими и эмоциональными высказываниями президента Александра Лукашенко. Например, в 2015 году Москва пыталась продавить размещение на территории Белоруссии российской авиабазы, а Минск всячески затягивал обсуждение этого вопроса и убеждал, что идея не самая лучшая. 

«Просто меня удивляет, даже в какой-то степени возмущает и обижает, зачем это было россиянам сегодня вбрасывать в средства массовой информации? — говорил тогда Лукашенко, хотя тема базы не «вбрасывалась через СМИ», а сразу возникла в виде документа на российском портале правовой информации. — Может, беспокоятся, что мы действительно на Запад уходим, чтобы подкинуть эту тему, чтобы Запад начал у нас спрашивать или сомневаться в том, что мы с ними хотим нормализации отношений?» 

Тогда разговоры об уходе на Запад, «превращении во вторую Украину» и «заигрываниях с националистами» в контексте Белоруссии не казались абсурдными — Лукашенко в самом деле старался оставить для себя окно возможностей. 

Но главным аргументом белорусского лидера против российской базы было пресловутое подлетное время. «Три-четыре минуты, которые займет полет из России, погоды не сделают, а аэродром на передовой просто подставится под удар противника», — рассуждал Лукашенко, рисуя сценарии возможной войны с НАТО. И предложил соломоново решение: вместо базы выделить белорусским ВВС несколько новых самолетов.

С точки зрения формальной логики его аргумент был и вправду непробиваемым, тем более что авиабаза, по предварительным данным, должна была появиться не где-то возле польской границы, а в Бобруйске — на востоке страны. Но только этот аргумент мог бы прекрасно работать и сейчас. С одним лишь отличием — ракета с тактическим ядерным оружием еще быстрее самолета, всю территорию Белоруссии с востока на запад она может пересечь не за три-четыре минуты, а за 30-50 секунд. 

Утверждение, что Москва лишь отвечает на передачу Киеву боеприпасов с обедненным ураном, тоже не выглядит убедительно. Как уже заявил целый ряд военных экспертов, это оружие действительно небезобидно для окружающей среды, но все же несравнимо с ядерным. Если это ответ, то уж очень ассиметричный. 

Пока что о планах Москвы по размещению ядерного оружия известно не так уж много. Новость, которая уже наделала столько шума, практически целиком основывается на интервью Владимира Путина корреспонденту ВГТРК Павлу Зарубину. «Мы уже помогли нашим белорусским коллегам переоборудовать их самолеты. Десять самолетов (судя по более ранним речам Путина, речь идет о Су-25) готовы для применения такого типа оружия. Мы уже передали в Беларусь наш известный, очень эффективный комплекс «Искандер», он тоже может быть носителем [тактического ядерного оружия]», — заявил президент. Еще он сказал о подготовке белорусских экипажей к пилотированию самолетов с ядерными ракетами, которая начнется 3 апреля, и определил дедлайн для строительства хранилища ядерных вооружений на территории Белоруссии — 1 июля. 

Если основная ставка делается именно на самолеты (ведь о комплексе «Искандер» говорят в единственном числе, и его прицельная дальность не так велика — всего 500 км), то, вероятно, стоит присмотреться к ракетам класса «воздух-поверхность», способным нести ядерную боеголовку. Такие ракеты существуют с 70-х годов, и некоторые из них можно установить на Су-25. 

Правда, как под какой именно тип боеприпасов модифицировали самолеты, мы не знаем, и есть вероятность, что все ограничится обычными и не очень эффективными гравитационными бомбами. В этом случае тем более остается неудобный вопрос: а зачем, в самом деле, размещать что-то в Белоруссии, если у России есть новая, но уже испытанная на Украине ракета «Кинжал», которая даже из Подмосковья спокойно достигает Берлина, а из Смоленской области — хоть Парижа и Лондона?
А ведь еще у России есть корабельные ракеты «Калибр», которые в разное время поражали цели в Сирии и на Украине из акватории Каспийского моря. Наконец, есть Калининградская область. Наличие ядерного оружия там — вопрос не самый однозначный, но, по крайней мере, власти стран Балтии уверены, что оно есть. И даже если они не правы, оно может там оказаться в любой момент без особых проблем, в то время как размещение на территории другого государства — сложная процедура даже для бюрократического аппарата.

Перерождение Лукашенко

Вывод напрашивается сам собой — главный смысл размещения тактического ядерного оружия в Белоруссии, тем более в таком ограниченном количестве, не военный, а политический. 

Это в реальности 2015 года, когда Лукашенко самостоятельно и без особого труда выиграл президентские выборы, он мог рассуждать о целесообразности размещения российской военной базы, а его министр иностранных дел Владимир Макей — с оптимизмом говорить о снятии западных санкций. Реальность июля 2020 года тоже сильно отличается от сегодняшней — тогда Лукашенко мог задержать на своей территории россиян якобы из ЧВК «Вагнер» и вслух рассуждать, отпустить их с миром в Москву или на расправу в Киев (где, судя по всему, и придумали операцию по их выманиванию в Минск). Забавно читаются из сегодняшнего дня и обвинения неназванных «кукловодов из «Газпрома» в финансировании оппозиционного кандидата в президенты Виктора Бабарико (явно более перспективного, чем Светлана Тихановская), и особенно обещания, что Белоруссия никогда не предоставит России плацдарм для удара на Киев с севера. «Ни-ког-да», — по слогам повторял белорусский лидер в интервью украинскому журналисту. Там же он, кстати, и намекал, что российские кадровые военные участвовали в боях в Донбассе (конкретно речь шла о дебальцевской операции), а «Женя Пригожин» — это действительно руководитель «Вагнера» (хотя тогда бизнесмен пытался это скрывать).  

Все это был старый Лукашенко — строптивый, капризный и очень хитрый. Новый Лукашенко родился примерно в середине 2021 года. Он называет Путина «старшим братом», во всем с ним советуется и даже готов делить ответственность — как за победы, так и за возможные поражения. Такой Лукашенко не просто без пререканий согласится на размещение на своей территории российского ядерного оружия, а попросит об этом сам. Не зря сейчас все вспоминают интервью белорусского лидера Дмитрию Киселеву, в котором он еще в 2021 году говорил, что «предложит Путину вернуть ядерное оружие в Беларусь», если США разместят свои ракеты в Польше. 

И все же вариант, при котором никакого размещения ядерного оружия в Белоруссии не будет, остается на столе. Как метко подмечает белорусский политический аналитик Артем Шрайбман, Путин как будто специально раскрыл дедлайн по строительству хранилища для боеголовок, чтобы остальные тут же кинулись его отговаривать.

Призыв отказаться от идеи действительно прозвучал как с Запада, так и из дружественного, казалось бы, Пекина, причем сразу после визита Си Цзиньпина в Москву. По словам председателя МИД Китая Мао Нин, все стороны «должны сосредоточиться на дипломатических усилиях для мирного урегулирования украинского кризиса и работать вместе, чтобы способствовать разрядке ситуации». Достаточно прозрачный намек, что от идеи даже китайские партнеры Москвы не в восторге. Это ожидаемо, ведь в совместном заявлении Путина и Си говорится, что «все ядерные державы не должны размещать ядерное оружие за пределами национальных территорий и должны вывести все размещенное за рубежом ядерное оружие».

Что же Москва может попросить взамен, чтобы строящееся хранилище для боеголовок так и осталось пустовать? Согласно прогнозам, что Киев открыто готовится к весеннему наступлению, можно осторожно предположить, что ответ связан с ним.

Хотя даже если торг не удастся и несколько боеголовок будет размещено, это в логике российского руководства тоже будет хорошей новостью. Во-первых, просто странно, что на территории такого близкого союзника, как Белоруссия, российские военное присутствие заключается в двух небольших радиотехнических объектах. Во-вторых, наличие ядерного оружия на чужой территории — отличное оправдание для дислокации в Белоруссии весьма значительного контингента. И не надо придумывать никаких «союзных учений», которые потом продлеваются на неопределенный срок. Ну, и в-третьих, — это попытка создать гарантии на будущее. 

Советское ядерное оружие удалось убрать из Белоруссии лишь через пять лет после распада СССР — и это при высоком энтузиазме тогдашнего правительства России. Неядерные военные объекты оставались за рубежом еще дольше. Базы во вьетнамской Камрани (неподалеку от популярного ныне курорта Нячанг) и в кубинском Лурдесе просуществовали до 2001 года, а судьба крошечного пункта материально-технического обеспечения ВМФ в сирийском Тартусе вовсе уникальна. Созданный в 1971 году при Асаде-старшем, он дожил до начала гражданской войны, начавшейся с протестов против Асада-младшего. 

Российские власти хотя и мыслят категориями холодной войны, в то же время осознают, что сейчас не время для покорения дальних берегов — важнее сохранить самую очевидную зону влияния, на постсоветском пространстве. Есть Армения, есть Центральная Азия, но именно Белоруссия — главная ее часть, и даже когда Путин и Лукашенко оставят власть, пара ядерных боеголовок будут цементировать страны в нынешнем положении. По всей видимости, в высшем руководстве убеждены, что таким образом они гарантируют будущим поколениям стабильность, а не дарят дополнительные проблемы. 

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора