Все против всех: о чем говорит теракт у российского посольства в Афганистане

14 сентября был опубликован указ президента России о награждении орденами Мужества двух сотрудников российского посольства в Кабуле (специалиста-эксперта Кужугета Адыгжы и второго секретаря Михаила Шаха), погибших во время теракта, совершенного возле здания дипмиссии 5 сентября. Я достаточно хорошо знал Михаила Шаха по совместной работе в МГИМО. Михаил был выходцем из Афганистана, жил в Москве, работал в МГИМО в качестве научного сотрудника с 1990-х по иранской и афганской тематике, затем перешел на дипломатическое поприще. Ирония судьбы заключается в том, что он был убит после возвращения на историческую родину уже в качестве российского дипломата.

Новые конфликты

Сам по себе теракт по технике исполнения был достаточно «обыкновенным» для Афганистана, где террор давно уже служит одним из главных орудий борьбы за власть. Утром 5 сентября смертник привел в действие взрывное устройство возле консульского отдела посольства, причем взрыв произошел уже после того, как террорист был застрелен охраной. Всего погибло 10 человек, до 20 пострадало. Вечером того же дня террористическая организация «Вилаят Хорасан» (афганское подразделение «Исламского государства» — запрещенная в России террористическая организация) взяла на себя ответственность за теракт у посольства.

Важно отметить, что российское посольство ранее не подвергалось террористическим атакам, несмотря на все перипетии афганской истории. Отчасти это было связано с тем, что Москва воспринималась движением «Талибан» как нейтральная, а в ряде аспектов даже дружественная (в США даже обвиняли Россию в поставках оружия и выплатах премий за убийство американцев) сторона в ходе их войны с Западом. Кроме того, атака на дипмиссию вообще оказалась первой после прихода талибов к власти. 

После ухода американских войск в Афганистане сложилась очень тяжелая ситуация. На фоне масштабного экономического кризиса, связанного с прекращением многолетней западной помощи, в стране разгораются сразу два новых конфликта. Один из них на востоке и в крупных городах страны — именно он и привел к теракту против российского посольства — это конфликт между «Талибаном» и «Исламским государством». У них противостояние по идеологическому принципу: национал-исламисты талибы против исламского «интернационала». Второй конфликт разворачивается на севере страны: талибы, среди которых доминируют пуштуны, против сторонников бывшего Северного альянса, являвшегося военной основой прежнего кабульского правительства. Это умеренные исламисты, среди которых преобладают таджики. 

Пришедшие к власти в 2021 году талибы также не демонстрируют большого внутреннего единства, чему способствует скудость ресурсов, доставшихся им для дележа. Заметен раскол между умеренным крылом движения, пытающимся создать национальное государство, которое бы получило признание в мире (эта группа чуть более близка таджикам севера), и более радикальными кругами, которые через «Сеть Хаккани» и «Аль-Каиду» (запрещенные в России террористические организации) примыкают к «Исламскому государству». В целом все последние события лишь подтверждают, что в Афганистане еще долго будет идти «война всех против всех».

Такая ситуация опасна для стран Центральной Азии, особенно Таджикистана, безопасность которого Россия гарантирует в рамках ОДКБ. Уже сейчас имеет место вооруженное противостояние на таджико-афганской границе, при этом Таджикистан подчеркнуто не признает правительство талибов, а те, в свою очередь, делают ставку на некоторые террористические и исламистские группы из Таджикистана, противостоящие правительству Эмомали Рахмона. 

Выбор стратегии

В результате для российской политики в регионе Афганистана и Центральной Азии возник целый ряд серьезных дилемм. С одной стороны, МИД России в лице спецпредставителя по Афганистану Замира Кабулова пытался установить достаточно тесные отношения с победившими талибами. С другой стороны, российское Минобороны и руководство ОДКБ подчеркивали необходимость «санитарного барьера» на границах Афганистана и Таджикистана против талибов и связанных с ними радикальных групп.

После ухода американцев государства региона поделились на «группы интересов», поддерживающие разные противостоящие стороны в Афганистане, что также чревато втягиванием их в конфликт. И если Душанбе занял наиболее враждебную позицию по отношению к талибам, то Ташкент и Ашхабад стараются установить с ними достаточно близкие отношения. Пакистан поддерживает талибов, в то время как Индия, в рамках традиционного индо-пакистанского противостояния, склоняется к умеренным группам на севере Афганистана. Иран также несколько ближе к таджикам, но уже в рамках этнолингвистической общности (таджикский и иранский языки очень близки), кроме того, он поддерживает группы религиозно связанных с ним шиитов-хазарейцев, которые исторически враждебны талибам. 

Позиция Китая, как и позиция России, пока до конца не определилась. У Пекина та же самая проблема, что и у Москвы,— с одной стороны, китайцам не нравилось пребывание американских войск у их границ, к тому же КНР состоит в тесном альянсе с Пакистаном. С другой стороны, китайцы опасаются контактов талибов с радикальными группами, способными расшатать ситуацию в Синьцзяне. Наконец, Турция очень активно наращивает присутствие в регионе и продвигает проекты по транспортировке нефти и газа из Центральной Азии, способных в будущем вытеснить российские углеводороды с европейского рынка. Анкара также заинтересована в распространении идей «тюркского мира» на постсоветском пространстве. 

Произошедший теракт явно обостряет дилеммы российской политики, касающиеся не только Афганистана, но и всего «южного фланга» постсоветского пространства. Москве сейчас явно не до талибов, так как ее ресурсы и внимание перенаправлены на украинское направление. В то же время масштабный переход афганского конфликта на территорию стран Центральной Азии (прежде всего в Таджикистан) может оказаться очень опасным (в том числе для территории самой России) именно в этой ситуации недостаточности ресурсов. Кроме того, свернув свою активность, Москва рискует уступить свои позиции в регионе тем же Китаю и Турции. 

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора