Уголовная ревизия: почему пора изменить отношение власти к бизнесу

Проблема необъективного уголовного преследования предпринимателей уже давно разрушает российский инвестиционный климат. Как 10 лет назад, так и сейчас бизнес не может считать себя защищенным от перевода гражданских споров в уголовные расследования с арестами, остановкой деятельности, рейдерством.

Справедливости ради стоит отметить и корректировку практики в лучшую сторону, но появились новые проблемы — массовые уголовные дела по госконтрактам, по частично невозвращенным кредитам банкам с государственным участием — и остались старые: вольная трактовка следователями манипуляций с НДС как хищения, что позволяет возбудить дело по более тяжелой, не налоговой статье, заключение предпринимателей под стражу, несмотря на запрет, изложенный в статье 108 Уголовного кодекса, а также криминализация не тяжких и не опасных для общества деяний. 

Бег на месте

В 2019–2021 годах количество уголовных дел по «предпринимательским» статьям Уголовного кодекса росло каждый год, а в Москве, например, предприниматели составляют 15% от всех, кто находится в СИЗО. Пороги ущерба по самым частым «предпринимательским» статьям не успевают за инфляцией. Такими темпами фраза «попал в тюрьму за мешок картошки» перестанет быть смешной, а станет обыденной реальностью.  

Поправки в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы России, внесенные законодателем в 2021 году, к сожалению, никак не отразились на судьбе предпринимателей. Несмотря на многочисленные инициативы юристов, не изменился размер крупного и особо крупного размера в статьях по мошенничеству, формулировки самой страшной для предпринимателя статьи УК, 210-й — «Об организации преступного сообщества» — остались практически неизменными, хотя в 40% случаев суды оправдывают по ней подсудимых. Не состоялось и расширение подсудности суда присяжных, которое позволило бы повысить объективность судебного разбирательства. Надо отметить, что в настоящее время отменяется до 90% оправдательных приговоров с участием присяжных. Создается ощущение давления на данный институт и исключения его из судебного конвейера принятия решений.  

Особенно сложно быть оппонентом обвинения, если речь идет о госденьгах, когда вменяемое в вину деяние толкуется как хищение средств бюджета, а не как предпринимательская деятельность. При этом роль бюджетного финансирования для бизнеса только растет, как и роль государства в экономике. Предприниматели все чаще участвуют в тендерах и все чаще  получают обвинения от правоохранительных органов. Известны случаи возбуждения уголовных дел за замену модели радиатора на равноценную при капремонте, за иной цвет трактора, нежели указанный при получении сельхозсубсидии, за замену трубы лучшей по качеству, но отличающуюся от проектной документации. В таких случаях следствие настаивает, что событие не относится к предпринимательской деятельности, что позволяет отправить обвиняемого в следственный изолятор. Примечательно, что ни суды, ни прокуроры уже давно не спрашивают у следователей обоснования, почему данное деяние не является предпринимательством. Процессы по избранию меры пресечения и ее продлению происходят формально, с ожидаемым результатом. По статистике Верховного суда России за 2020 год, лишь в 12% случаев суды не согласились со следователями в необходимости ареста бизнесменов и избрали более мягкие меры пресечения в процессе предварительного расследования уголовных дел.  

Все так же работа в организации приравнивается к участию в преступном сообществе, а призванное изменить это примечание к ст. 210 УК РФ не сработало. Напомню, в 2019 году омбудсмен по защите прав предпринимателей Борис Титов написал письмо президенту Владимиру Путину о проблемах в сфере применения статьи. В 2020 году были внесены поправки в Уголовный кодекс, четко указывавшие, что нельзя структуру коммерческой компании отождествлять со структурой преступного сообщества. Однако на деле новая норма не работает. Следствие продолжает включать в число преступной группы бухгалтеров, юристов и даже завхозов фирмы. Были случаи, когда формирование преступного сообщества основывалось на фотографиях с корпоративов. 

Обвинительный уклон

Год за годом все попытки повысить доверие к правоохранительной системе застревают на полпути — как случилось с известным «Лондонским списком», который завис из-за отсутствия гарантий, что вернувшиеся в Россию предприниматели не будут заключены под стражу. 

Еще один опасный тренд — новый собственник бизнеса может привлечь прежнего по уголовной статье, если посчитает, что тот неправильно управлял компанией. Возникают вопросы: где был новый собственник, когда приобретал бизнес и проводил аудит перед покупкой, как он может быть потерпевшим за период, когда не владел компанией? Однако эти аргументы суды не принимают, заявляя примерно следующее: «К доводам защиты суд относится критически, а показания свидетелей защиты и специалистов суд считает голословными».  

В действиях судов и следствия сохраняется обвинительный уклон. Почти отсутствует состязательность в процессе. Заключения специалистов со стороны защиты, в отличие от экспертиз обвинения, во внимание не принимаются и к делу часто просто не приобщаются, игнорируются адвокатские опросы свидетелей. Есть практика уголовного преследования адвокатов за якобы разглашение тайны следствия, притом что само разглашение может выражаться в направлении эксперту процессуальных документов из уголовного дела для получения заключения в защиту доверителя. Много необоснованных отводов адвокатов, выбивание их из дел в связи с активной позицией в защите.   

Практически не используется залог как альтернатива аресту, хотя противопоставление равноценной ущербу суммы было бы логично для экономического преступления, восстановило бы права потерпевших и пополнило казну. 

Не внушает оптимизма и судебная статистика. Доля оправданных в 2021 году в России от общего числа подсудимых составляет 0,27%. Такая картина подталкивает невиновных и изначально настроенных на борьбу предпринимателей к признанию вины и сделке со следствием. Понимая, что шансов на оправдательный приговор нет, а все старания защиты и заключения специалистов, доказывающие невиновность, никак не повлияют на результат, предприниматели сдаются, пройдя перед этим все круги ада предварительного расследования: обыски, допросы, заключение под стражу, аресты имущества. Некоторые бегут из страны, запрашивая убежища в США, Великобритании, странах ЕС и даже бывших советских республиках. 

Если же предприниматель уже осужден, то, например, чтобы получить шанс на досрочное освобождение, ему нужно погасить все задолженности — их обычно много, а денег при этом совсем нет: имущество арестовано по ходатайству следствия зачастую на сумму, в разы превышающую ущерб. 

Подозрительный бизнес

Можно сказать, что в России предпринимательство не воспринимается больше как источник повышенного дохода — риски, постоянные кризисы, налоги, кредиты, проверки… Человека еще надо заставить пойти в бизнес. Ведь, несмотря на все санкции, быть наемным сотрудником и при этом, благодаря возможностям удаленной работы, гражданином мира в разы проще. Но кто в такой ситуации будет брать на себя риски и строить бизнес с нуля, заниматься импортозамещением, создавать новые рабочие места для тысяч уволенных из иностранных компаний сотрудников?

В условиях новой реальности необходимо провести ревизию всех предпринимательских дел с целью определить, не переборщили ли с подгонкой фактов под составы. Решив хотя бы проблему уголовного преследования бизнеса, мы сможем сделать российскую юрисдикцию более привлекательной — меньше будет желающих бежать из нее без оглядки. А те, кто избежал уголовного пресса, построят не один завод и откроют не одну тысячу компаний. А это и рабочие места, и социальная инфраструктура, и налоговые отчисления в бюджет. 

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора