Понедельник, 19 октября, оказался большим днем для китайских статистиков: в преддверии очередного пленума ЦК КПК, открывающегося через неделю, они смогли отрапортовать о том, что экономика Поднебесной стала первой и, скорее всего, единственной в этом году крупной экономикой, сумевшей отыграть все потери от пандемии. Рост ВВП в III квартале составил 4,9% год-к-году, что позволило выйти к накопленному итогу с начала года в +0.7%. Напомню, что в первом квартале падение ВВП составило 6,8%. Неужели это классическое V-образное восстановление («V-shaped recovery»)? Да, очень на него похоже, хотя и не без некоторых существенных оговорок. Но сначала о причинах столь успешного оживления экономики после, казалось бы, ее полного паралича в начале года.
Факторы успеха
Можно выделить несколько обстоятельств, способствовавших успешному восстановлению экономики КНР.
- Чудесное избавление от второй волны эпидемии. Впрочем, и первая волна оказалась в Китае очень мягкой в сравнении с другими странами. И если с первой волной можно принять аргумент, что власти экстремально жесткими мерами смогли подавить ее в рамках одного региона, то ситуация со второй волной совсем подозрительная: не менее умелые в части мониторинга контактов заболевших и их изоляции Япония и Южная Корея пережили достаточно сильную вторую волну. В случае победы Дональда Трампа на выборах США можно быть уверенным, что тема «китайского вируса» вернется в повестку американской политики, и тогда отсутствие второй волны в Китае, весьма вероятно, будет преподноситься как доказательство искусственного происхождения коронавируса SARS-CoV-2.
- Асинхронность с глобальной пандемией. Когда в феврале — начале марта Китай закрывался на карантин, в остальных странах еще сохранялся высокий рост экономики, что поддержало экспортные отрасли. Когда же остальной мир свалился в пандемию, в самом Китае уже начали действовать меры стимулирования и частичного открытия экономики.
- Улучшение внешнеторговых условий за счет обвала цен на сырье. Китай смог пополнить запасы нефти, меди, железной руды и других важных статей своего импорта по очень привлекательным ценам. Так, импорт нефти вырос в феврале-июле этого года на 30% к уровню февраля-июля 2019 года, достигнув 315 млн т (по данным General Administration of Customs, Peoples Republic of China).
Бал оптимистов во время чумы: почему в прогноз МВФ развития мировой экономики сложно поверить
- Быстрое восстановление мобильности населения и бизнеса. Согласно трекеру Cushman Wakefield, только в Китае уровень мобильности вернулся к 100% от докризисного, тогда как в США до сих пор остается на уровне 60%, в Канаде, Мексике и Индонезии — 55%, Индии — 65%, Бразилии — 75%, а в Европе — 80-90%, причем ухудшается с каждым днем. Кстати, при такой мобильности, в том числе международной, еще более непонятным становится отсутствие второй волны в Китае.
- И наконец, самое главное — помощь правительства и ЦБ. Конечно, Китай не мог позволить себе такую «базуку», как США, с их дефицитом бюджета в $3,1 трлн и с более чем трехтриллионным количественным смягчением от ФРС — статуса резервной валюты юань (пока) не имеет. Но зато в отличие от США, где большая часть дефицита — это потеря налогов и проеденные безработными пособия, в Китае помощь была адресной и мультиплицировалась скрытыми каналами финансирования через муниципалитеты, компании специального назначения (SPV) и теневой банкинг. Так, кредиты финансовых учреждений (прямой эффект от снижения ставок и рефинансирования ЦБ) выросли в III квартале на 16,25 трлн юаней, тогда как совокупное финансирование по всем каналам выросло почти вдвое — на 29,6 трлн юаней. Такого расхождения еще никогда не было, и таким образом ЦБ Китая отошел от своей долгосрочной политики вытеснения неконтролируемых каналов финансирования и нормализации денежно-кредитной политики. Это, конечно, ставит под угрозу устойчивость системы в будущем: в 2015 году мы уже видели уникальный китайский долговой кризис.
Три ложки дегтя и мир после вируса
А теперь несколько важных оговорок, необходимых для правильного понимания в целом впечатляющих данных из Китая.
Во-первых, квартальные показатели оказались хуже ожиданий, а по итогам девяти месяцев зафиксирована не лучшая структура роста ВВП: он был достигнут за счет роста инвестиций в недвижимость частного сектора (+5,7% с начала года) и инвестиций со стороны государства (+4%), а также роста промышленного производства (+1,2%). При этом потребительские расходы (розничные продажи) упали на 7,2% (да еще и большая часть спроса ушла на рост импорта, при стержневой инфляции всего 0,5%), а инвестиции в основные средства выросли лишь на 0,8%. В целом сервисная экономика значительно отстает от производственной, которой еще предстоит пережить потерю экспортной выручки от второй волны пандемии в других странах.
Во-вторых, большинство государственных стимулов истекает в конце года и пока их пролонгация не очень вероятна. Сможет ли экономика существовать без этих «стероидов», пока сложно сказать, но скорее нет, чем да.
В-третьих, и в главных: цена спасения от пандемии даже в стране с минимальным по продолжительности карантином оказалась очень высокой в части увеличения уровня долга как государства-спасителя (до 62% от ВВП, по оценке Международного валютного фонда), так и всех хозяйствующих субъектов в экономике, чей долг (330% ВВП на 2019 год) и так вызывал огромные вопросы.
Шанс для России: какие рынки может занять отечественный бизнес после пандемии
Что можно сказать о постковидном мире (в финансово-экономическом смысле) на примере Китая? Это мир с достаточно депрессивным потребительским спросом, несмотря на снятие практически всех ограничений. Правы те, кто считает неизбежным структурные сдвиги в потребительском спросе в сторону сбережений, потреблений внутри дома и уменьшения социальной мобильности.
Это также мир с колоссально выросшим уровнем долга «просто на пропитание». Это, как бы кощунственно это ни звучало, даже хуже, чем увеличение долга во время и сразу после войны: тот хотя бы идет на обновление инфраструктуры и основных фондов. Более того, в ответ на рост этого долга мировые ЦБ запустили рекордные по объему программы его монетизации (количественное смягчение), которые несут реальные риски ускорения инфляции и воскрешают риски возврата стагфляции — худшего для финансовых рынков состояния экономики. По оценкам Bloomberg Economics на основе количественной теории денег, рост инфляции в США может достигнуть 63%, и в Еврозоне — 30%, стоит лишь экономике снова начать функционировать, «как прежде».
С другой стороны, надо видеть и позитивные моменты. Китай смог справиться с пандемией и выйти мировым лидером по доле экспортных рынков и вкладу в рост мировой экономики. Возможно, и остальные страны смогут, если (когда) победят вирус?
Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции