Ливийские события 2011 года были восприняты на Западе как народная революция против «одного из жесточайших диктаторов на земле» и часть «арабской весны». Далеко не все понимали, что реальные политические, социальные и экономические корни роста революционной активности в странах Северной Африки сложно переплетены и не всегда лежат на поверхности. На Западе полагали, что большинство проблем исчезнет, как только на смену старому полицейскому государству придет демократический режим, а лидеры оппозиции станут маяками демократии, модернизации и экономического роста в регионе.
Последующие события продемонстрировали обратное. В Ливии воцарились анархия и насилие. Страну разбирают на части племенные, этнические, религиозные, политические, идеологические, экономические и региональные интересы различных группировок, которые ранее подавлялись режимом Каддафи. Эскалация боевых действий, разгул беззакония и отсутствие официальных властей превратили Ливию в привлекательную арену для устремлений Исламского государства (ИГ — террористическая организация, запрещенная в России), которое в конце 2014 – начале 2015 года разместило свои тренировочные базы в ее восточных и центральных районах, избрав центром своего базирования город Сирт.
Сегодня в Ливии действуют четыре основные силы: поддерживаемое мировым сообществом правительство, осевшее в городе Тобруке и ассоциирующееся со светскими и националистическими силами, связанное с исламистским блоком правительство, базирующееся в Триполи, Исламское государство и разномастная коалиция из местных и иностранных группировок, включая иностранные группировки джихадистов.
Битва за Сирт
Поход Исламского государства на Ливию планировался на пике его успехов и побед в Сирии и Ираке и осуществлялся в полном соответствовии с планам по созданию мирового халифата, провозглашенными лидером ИГ Аль-Багдади в декабре 2013 года. Выбор Сирта в качестве базы ИГ был (или казалось, что был) хорошо продуман. Будучи оплотом сторонников Муаммара Каддафи, Сирт после падения его режима, выглядел проигравшим в борьбе с соперниками – городами Мисрата и Зинтан.
Победе ИГИЛ в битве за Сирт способствовало и то, что город контролировали ополченцы из города Мисрата, связанные с «Братьями-мусульманами» и группировкой «Ансар аль-Шариа» (обе имеют прочные деловые и идеологические связи с Исламским государством). Очистить восточную Ливию при международной поддержке пытался генерал Хафтар, еще в конце 80-ых открестившийся от Каддафи и перебравшийся в США, а сегдня возглавляющий Вооруженные силы Ливии. Плохо спланированная и проведенная операция имела эффект бумеранга: силы Мисрата захватили аэропорт Триполи и фактически получили контроль над воздушным пространством Ливии. Воспользовавшись этим, ИГ создало свои базы в нескольких районах страны. Группировка «Ансар Аль-Шариа» и племя Каддафа незамедлительно присягнули на верность Исламскому государству. Это дало ИГ возможность начать атаки на ряд нефтяных месторождений, в частности на Эль-Мабрук (объем добычи – 15 000 баррелей в день) и Аль-Гани (запасы которого составляют порядка полумиллиарда баррелей, а темпы добычи – 70 000 баррелей в день).
Опьянев от быстрых успехов, Исламское государство, включая его ливийскую ветвь, даже начало в социальных сетях кампанию по мобилизации через Твиттер сторонников из-за рубежа, призывая их «иммигрировать в Ливию, чтобы гарантировать себе убежище после падения Рима». В 2016 году за Ливией закрепился титул или «Сомали Ближнего Востока». Если бы ИГ удалось распространить свое влияние из Ливии на Тунис и Алжир, оно бы получило контроль над транссредиземноморским газопроводом и смогло бы действенно контролировать европейский газовый рынок и цены на нем.
Какое-то время казалось, что ИГ близко к достижению этой цели. Проверкой на прочность стали поражения террористов Ираке и Сирии в 2016 году, отток основных спонсоров и почти полное прекращение прибыльных нефтеторговых операций. Ливийские силы ИГ вынуждены вести боевые действия вдали от своей основной базы, испытывая недостаток финансовых ресурсов, тяжелого вооружения и получая очень ограниченную поддержку со стороны местных сил.
Война в состоянии которой последние 50 лет де-факто находятся ливийские племена вызвана меньше всего причинами идеологического и религиозного характера и связана, главным образом, с соперничеством за контроль над запасами нефти и нефтепроводами. Неудивительно, что обе группировки ополченцев посчитали ИГ общим врагом, которого нужно победить во что бы то ни стало. С конца 2015 года при поддержке с воздуха силами авиации международных союзников местные ополченцы совместными действиями взяли в кольцо Сирт. Джихадисты оказались на участке размером менее одного квадратного километра. На момент написания этой статьи в битве за Сирт побеждают ополченцы.
После ИГИЛ
Уничтожение Исламского государства в Сирте может оказаться серьезным ударом для террористической организации, однако не решит проблем, с которыми страна мучается со времен падения режима полковника Каддаффи, и лишь в малой степени позитивно скажется на заполнении вакуума власти.
Когда Исламское государство впервые завладело Сиртом в июне 2015 года, многие наблюдатели надеялись, что необходимость нанести оглушительный удар по общему врагу станет катализатором единения для многочисленных воюющих ливийских группировок. Некоторым образом, так и вышло. Но вскоре оказалось, что у всех противников ИГ (от генерала Хафтара и правительства в Тобруке до их соперника – правительства Триполи и Великого муфтия Садик аль-Гариани) — своя повестка дня. Представляясь борцами с Исламским государством, они могли заручиться международной поддержкой, и усилить свои притязания на легитимность. Но вот, собственно, и все, на что они готовы были пойти.
Оба ливийских правительства так или иначе понимают, что победа в Сирте не означает ликвидации Исламского государства в Ливии. Джихадисты сохраняют свои ячейки по всей стране; они даже пытались в ходе битвы за Сирт вывозить бойцов из города, чтобы на следующий день те могли вернуться и снова вступить в бой. Похоже, генерал (или самопровозглашенный фельдмаршал) Хафтар воспринял все это слишком близко к сердцу, когда приземлился в Москве в конце ноября. Он прибыл попросить помощь сразу по нескольким направлениям: от предоставления воздушного прикрытия для проводимых силами его армии анти-игиловских наземных операций на побережье и участия российской средиземноморской группы в борьбе с торговлей людьми и незаконной торговлей оружием, которые процветают в стране после устранения Каддафи, до российской экономической помощи по восстановлению Ливии. Конечно же, не бесплатно.
Россия (со времен Советского Союза) имеет большой опыт оказания помощи Ливии в экономическом развитии; многие российские компании участвовали в крупных проектах по созданию инфраструктуры и освоению природных ресурсов, осуществлявшихся на момент свержения режима Каддафи. Сам Хафтар хорошо помнит начало российского участия: он руководил отборными войсками ливийской армии, прошедшими подготовку под руководством советских советников, в Войне Судного дня и, учитывая цепную реакцию, вызванную российской кампанией в Сирии, надеется одержать победу над правительством Триполи, угрожая появлением бомбардировщиков СУ-34 в аэропорту Триполи.
Россия вряд ли будет безоговорочно поддерживать Хафтара и его правительство. В немалой степени потому, что такая поддержка почти неизбежно приведет к (абсолютно ненужному) напряжению в отношениях России с Объединенными Арабскими Эмиратами и Турцией, которые продолжают финансировать и вооружать фракции, сражащиеся с армией Хафтара.
Несомненно, освобождение Сирта и его 80-тысячного населения от ИГ – радостное событие для страны, которая не может похвастаться избытком хороших новостей. Но мы должны остерегаться преждевременной эйфории. Даже в разгар сражения в Сирте конкурирующие ливийские группировки готовятся к битве, которую они считают поистине решающей: за контроль над страной. В ближайшем будущем мы можем стать свидетелями превращения гражданской войны в форме нескольких локальных конфликтов в масштабную войну за контроль между двумя альянсами, в распоряжении которых имеется тяжелая артиллерия и авиация.
Для обуздания этой угрозы международное сообщество должно сплотиться вокруг Миссии ООН по поддержке в Ливии (МООНПЛ), созданной по инициативе Совбеза ООН и направить силы на подготовку уникального соглашения о разделе власти. На местном уровне это означает надежное взаимодействие с местными активистами и лидерами племен, командирами ополчения, лидерами фракций и ключевыми институтами, такими как Центральный Банк и Национальная нефтяная компания. На международном уровне это означает блокаду на применение оружия и обеспечение ООН статуса единственного канала международной дипломатии с Ливией. Потребуется политическая воля, чтобы примирить конкурирующие интересы России, отдельных государств ЕС, США и стран региона, таких как Египет, Катар, ОАЭ и Турции. Пока международное сообщество не сформирует и не будет осуществлять комплексную политику возвращения стабильности в Ливию, сохраняется риск того, что освобождение Сирта будет лишь незначительным отклонением от печального курса по сползанию страны в бесконечную гражданскую войну.