В эту среду стало известно, что сотрудники ФСБ обнаружили около €300 млн на швейцарских счетах офшорных компаний, принадлежащих отцу арестованного полковника МВД Дмитрия Захарченко.
Источник происхождения этих денег на сегодняшний день достоверно неизвестен. Также непонятно, пытается ли уже кто-то (или собирается попытаться) арестовать и вернуть эти средства в Россию. Очевидно, есть несколько потенциальных претендентов на эту почетную роль:
1. Российские правоохранительные органы могут добиваться ареста средств в обеспечение возможной конфискационной санкции в рамках расследуемого в России уголовного дела. При этом возможность применения такой санкции в отношении всей или части суммы будет зависеть от набора составов преступлений, который в итоге будет вменен Захарченко. Также понятно, что следствию придется доказать, что фактическим владельцем счетов были не какие-то офшорные компании и даже не отец Захарченко, к которому на сегодняшний день претензий у правоохранителей вроде бы нет, а сам арестованный полковник МВД.
2. Если подтвердится версия о том, что эти средства ранее были выведены из одного или нескольких «проблемных» российских банков, то в дело вступит АСВ как конкурсный управляющий банков-банкротов или, соответственно, сами банки, если они были санированы и продолжают существовать уже с новыми акционерами. Основанием для ареста и возврата средств из-за границы могут быть как гражданские иски в рамках уголовного дела Захарченко (но для этого следствие должно будет вменить ему их хищение, чего пока не сделано), либо отдельные «параллельные» гражданско-правовые иски, в том числе оспаривание направленных на вывод активов сделок в рамках процедур банкротства, либо санации.
Процедура розыска, ареста и обращения взыскания на активы за рубежом несколько различается в зависимости от того, идет ли речь об уголовно-правовой санкции или о гражданско-правовом требовании.
Если в основе требования об аресте активов лежит уголовное дело, ключевым звеном в процедуре является запрос о правовой помощи, направляемый правоохранительными органами по официальным каналам. Очень важно, чтобы запрос о правовой помощи содержал достаточные сведения о сути предъявленных обвинений и о связи обвиняемого с активами, подлежащими заморозке.
Швейцария и Россия являются сторонами Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам 1959 года, регулирующей порядок взаимодействия государств в таких случаях. По запросу российской стороны о правовой помощи в рамках уголовного дела Захарченко арест на счета может быть наложен швейцарской прокуратурой без необходимости отдельного обращения в местный суд, хотя в дальнейшем именно суд будет принимать решение об окончательном изъятии актива.
Швейцария не в первый раз столкнется с обвинениями в криминальном происхождении денег, хранящихся на счетах в местных банках, и процедура ареста и возврата активов является вполне хорошо отработанной. Наиболее показательным в этой связи является дело нигерийского диктатора по имени Сани Абача, правившего страной в 90-е.
В 1999 году новое правительство Нигерии направило в Швейцарию запрос о правовой помощи и аресте активов бывшего диктатора. Ареста счетов удалось добиться достаточно быстро, но вот репатриация денег обратно в Нигерию затянулась на несколько лет.
Лишь в феврале 2005 г. Федеральный суд Швейцарии решил, что Абача и его семья представляют собой «преступную организацию», что позволило применить статью УК Швейцарии, которая говорит о том, что бремя доказывания отсутствия связи активов с преступной организацией лежит на владельце этих активов (своеобразная «презумпция виновности»).
Этим же решением была установлена возможность применения данного правила в контексте международной правовой помощи – Нигерия была таким образом освобождена от необходимости доказывать криминальное происхождение средств на счетах в ходе полноформатного уголовного процесса. Это позволило швейцарским властям вернуть Нигерии находившиеся в швейцарских банках арестованные средства. Процесс от подачи запроса о правовой помощи до получения денег занял около 8 лет.
Если же в основе требования об аресте активов лежит гражданско-правовой спор, а не уголовное дело, процедура будет иной. В этом случае арест активов будет осуществляться не прокуратурой по запросу о правовой помощи от российской стороны, а местным судом. С заявлением о принятии обеспечительных мер в виде ареста средств на счетах должна обратиться заинтересованная сторона – будущий взыскатель, например АСВ как конкурсный управляющий банка-банкрота или, в случае санации, сам российский банк, который был санирован.
Швейцарскому суду должны быть представлены достаточные доказательства того, что у заявителя имеется гражданско-правовое требование в России, которое в случае удовлетворения и приведения его в исполнение на территории Швейцарии даст право обратить взыскание на спорный актив. В случае ареста по решению суда процесс ареста осложнится тем, что номинальными владельцами счетов являются не российские физлица, а иностранные компании – швейцарский суд должен будет применить доктрину «прокалывания корпоративной вуали», чтобы арестовать активы, а это сделать будет сложнее, чем в рамках уголовного дела, которое дает большую свободу.
Однако кто бы ни взялся за возврат обнаруженных средств в Россию, удивляет поспешность публичного рапорта о найденных в Швейцарии счетах. Известно, что деньги любят тишину, и процедура розыска и ареста активов не является исключением из правила. Разумный взыскатель никогда не будет объявлять во всеуслышание о найденных счетах до момента фактического их ареста. В ином случае должник или его сообщники смогут сыграть на опережение и вывести средства в другую юрисдикцию, где арест может быть получить сложнее, или переуступить третьему лицу. Остается загадкой, с какой целью следствие во всеуслышание заявило об обнаруженных в Швейцарии счетах еще до получения в отношении них обеспечительных мер.
Хотя нельзя исключать, что при обыске были найдены лишь выписки по счетам многолетней давности (отсюда – упоминание давно не существующего Дрезднер банка). В реальности все деньги с найденных счетов могли быть давным-давно распылены и выведены в другие банки и юрисдикции через цепочку фиктивных сделок и подставных компаний. В этом случае выйти на нынешнее местонахождение денег и их владельцев будет намного сложнее и потребует гораздо больше времени и усилий, чем потребовалось для взлома двери силами спасателей МЧС в ходе недавнего обыска в набитой наличностью квартире.