Выборы мэра Москвы показали, что во всем 20-миллионном городе нет ни одного человека или команды, которые бы разбирались, как функционирует этот сложный организм. Поэтому никто не знает, что нужно сделать, чтобы город стал комфортным для жизни.
Процесс развития огромного мегаполиса – штука дико инерционная, и уже ясно, что в следующие 20 лет город будет становиться местом, все менее пригодным для жизни. В итоге Москва проиграет глобальную борьбу не только европейским и американским мегаполисам, но и городам Юго-Восточной Азии и Ближнего Востока. Впрочем, Москва проигрывает уже сейчас.
Сергей Собянин в интервью радиостанции «Эхо Москвы» сказал, что парижане завидуют москвичам. Возможно, он имел в виду село Париж Челябинской области, потому что французская столица, несмотря на то что является далеко не образцом комфортного для жизни города (а по меркам развитой Европы скорее наоборот), все равно на голову выше Москвы по всем показателям качества жизни.
Возможно, вас это шокирует, но там работает ливневая канализация. В июне я брал в Париже интервью у Сергея Гуриева. Мне очень сильно не повезло с погодой. Все три дня лил дождь. Но каждый раз, когда он заканчивался, улицы высыхали меньше чем за полчаса. Нагуляв по центру города не меньше 20 километров, я обнаружил всего две типичные московские лужи, вызванные браком дорожного покрытия.
Первое, что говорит иностранец, приезжая в Москву, – это то, что наш город в своем роде уникален. Он одинаково враждебен для пешеходов, автомобилистов и тех, кто передвигается на общественном транспорте.
Немудрено, потому что Москва – это «город без мозгов». Она развивается совершенно хаотично.
В 300 метрах от дорогого бизнес-центра с идеально уложенной плиткой и хорошими кафе, которые работают круглосуточно (что особенно сильно шокирует гостей, приезжающих, например, из Германии, где уже к 10 вечера все вымирает), вы можете обнаружить развороченный пустырь площадью в сотни метров. Самое смешное, что это будет практически центр города.
Недостроенные башни «Москвы-Сити», две параллельные магистрали – Варшавское и Каширское шоссе, которые на протяжении 15 километров соединяются всего три раза – источники дискомфорта можно перечислять бесконечно.
Но проблемы Москвы глобальнее. Ни правительство, ни оппозиционные кандидаты не могут ответить на простые вопросы. Что такое Москва? Что делают люди, живущие в этом городе? Какова его функция в стране, на континенте, в мире? Почему стоит жить именно здесь, а не в каком-то другом месте? Пока не будут сформулированы эти вопросы – не будет и ответов на них. А пока нет ответов, жители российской столицы, особенно молодые и инициативные, будут выбирать вместо Москвы те города, которые понимают, зачем они появились на этом свете.
Боюсь, что ответ на вопрос «для кого Москва?» есть только у кандидата, отказавшегося быть кандидатом от правящей партии. Но вы вряд ли прочтете его в предвыборных материалах Собянина.
Москва – прекрасный город для чиновника высшей категории, который ездит в кортеже с охраной. Он может серьезно превышать скорость, выезжать на встречные и разделительные полосы, для него периодически перекрывают участки трассы. Это позволяет ему добираться из точки А в точку Б в среднем в три раза быстрее рядового москвича.
То есть быстрее жителей Нью-Йорка, Парижа, Рима и Лондона. Это же помогает ему довольно быстро выехать за пределы города в свою загородную резиденцию с участком земли в несколько гектаров. Есть и другие бонусы. Если в процессе быстрого передвижения он кого-нибудь задавит, на пострадавшего, если ему не посчастливится погибнуть, могут завести уголовное дело.
Москва для чиновника категории А – город более комфортный, чем любой европейский город для аналогичного чиновника. В сравнении рядового москвича с обычным жителем европейской столицы все будет ровно наоборот. Средний москвич теряет в пробках больше времени, чем житель любого другого мегаполиса мира. В два раза больше, чем жители Лондона, Парижа, Рима или Лос-Анджелеса. В часы пик расстояние, которое при пустом городе преодолевается за час, отнимает два с половиной. Отсюда злость, агрессия и недосып большинства работающих москвичей. Можно добираться на метро, но все больше людей предпочитает двухчасовое стояние в пробке в личном комфортном автомобиле сорокаминутному путешествию в московской подземке. В столице неплохое метро, но оно рассчитано на число людей в четыре раза меньше нынешнего.
Поэтому вице-мэр Сергей Капков называет увольнение чиновника по политическим причинам «фашизмом», а через два комментария – и вовсе «геноцидом». Оговорка по Фрейду, свидетельствующая о том, как высокопоставленному чиновнику представляется жизнь рядового москвича. Чиновники как смерти боятся поликлиник, велодорожек и «обустроенных дворов», которыми хвастаются в телеэфире. Москва некомфортна даже для людей, чье состояние превышает $10 млрд, вроде бывшего шефа Капкова Романа Абрамовича и Алишера Усманова, которые предпочитают базироваться в Лондоне, Кальяри или где-то еще.
Москва стала отражением стихийно сложившейся российской идеологии. Цель жизни – близость к государственному бюджету и возможности разворовывать его.
Эта мысль, охватившая большую часть активных и деятельных людей в нашей стране, стала фактически национальной идеей, которую неудобно произносить вслух. И эта идея расходится из Кремля по кольцам Москвы, как кольца воды из места падения камня.
Я не зря подчеркнул, что эта идея федерального масштаба. Потому что почти все робкие попытки определить, что такое Москва, предпринимаются федеральным центром. И выглядят они жалко.
Профессиональное самоопределение Москвы выглядит как судорожные метания неуверенного в себе человека, у которого нет ни профессии, ни цели в жизни. То мы выводим промышленность из города, то возвращаем ее, пытаемся копировать всех подряд, создавая то инновационный кластер, то финансовый центр.
Все эти потуги представляют очень ценный материал для изучения сознания современной российской элиты. Они фактически списаны с ее коллективной подкорки и способны намного лучше рассказать о ее психологии и устремлениях, чем многочасовой сеанс в кабинете психоаналитика.
Если редуцировать правящую группу до отдельной личности, то это жадный до денег и бездарный человек, у которого нет профессии и не предвидится. Назовем его Вова. Цель жизни Вовы – мутить схемы в поисках быстрых денег. Он увидел, что сосед Вася (Пало-Альто) стал крутым программистом и заработал на этом много денег. Вова быстро становится «программистом» (строит Сколково), в надежде повторить Васин успех. Вову манят Васины миллионы, но он не хочет слышать, что Вася уже в пятом классе побеждал на городских олимпиадах по математике, окончил мехмат, а потом несколько лет спал по пять часов у компьютера в съемной квартире в компании еще нескольких друзей программистов, вместе с которыми кодил свой проект. «Все это фигня, ща мы забабахаем свои информационные технологии, и бабло попрет, оно не может не попереть», - говорит Вова. У Вовы есть пара друзей программистов (Академгородок, Зеленоград), правда, не таких звездных, как Вася. Он мог бы попробовать привлечь их, но относится к ним как к говну, которое недостойно находиться рядом. Вова покупает дорогой макбук, снимает крутой офис, а потом удивляется, почему никто не хочет с ним общаться. Коллеги сторонятся, клиенты не готовы давать заказы. Через несколько месяцев Вова тихо сворачивает свой мегастартап, потратив на него неплохую сумму доставшихся в наследство денег.
Потом Вова смотрит на Петю (Лондон или Нью-Йорк). Петя стал очень богатым, занимаясь финансами. Он 20 лет строил отношения с десятками клиентов, пару раз оказывался на грани разорения, но возвращал все деньги. Даже если и обманывал, то очень тонко и по мелочи. Никогда не обманывал в открытую. Наш же герой только за последние пару лет два раза нагло со скандалом кинул всех кредиторов. Его попытки стать финансистом, как Петя (построить Международный финансовый центр в Москве), выглядят жалко и нелепо. И обречены на провал. Даже ближайшие Вовины друзья, если надо решить финансовые вопросы, предпочитают обращаться к Пете.
Вове невдомек, что успех приходит совсем по-другому. Ты делаешь любимое дело десять или двадцать лет, постепенно оно начинает тебя кормить. Может быть, тебе повезет и ты разбогатеешь. Но если нет – тоже не страшно. Потому что ты прожил жизнь, занимаясь любимым делом. Но у Вовы есть проблема – он, кажется, не способен любить. Ни семью, ни дело.
В общем, Вова ничего не умеет. Жить, содержать семью, а иногда даже ходить в один ресторан с Петей и Васей ему помогает продажа золотых украшений, оставленных бабушкой (нефть в покоренной еще Ермаком Сибири). Но украшения рано или поздно кончатся. А еще ходят слухи, что Вася с Петей разработали новый способ получения золота, который приведет к тому, что Вовины украшения резко подешевеют. И озлобленный Вова начнет кидаться на соседей и членов семьи.
Что делать членам Вовиной семьи? Забрать у Вовы золотые украшения, пока не растратил, и вложить их в образование. Найти любимое дело и заниматься им. Может быть, через 15 лет даже получится разбогатеть.
P.S. У Вовы был папа, абсолютный псих, который бросался на людей, жестоко бил жену и детей. Но фирма Вовиного папы первой в мире построила космический корабль, запустила сверхзвуковой пассажирский самолет и сделала еще много вещей. Вова довольно жесток, хотя по сравнению с папой он гуманист. Но, к сожалению, бездарь.