Конституционная поправка, обязывающая кабинет ежегодно отчитываться перед Думой, до прошлой среды воспринималась едва ли не как формальность: кто же будет ставить в трудное положение премьера, если его фамилия Путин? При нем эти отчеты превращались в аналог «послания Федеральному собранию» с анонсами светлого и радужного будущего. Но первый же отчет премьера Дмитрия Медведева навел на размышления о политических перспективах кабинета, причем в двух разных измерениях — содержания правительственной политики и расстановки сил во власти. Эти два измерения взаимосвязаны, но, как всегда в России, причудливым византийским узлом.
Начнем со второго. Казалось бы, если большинство в палате принадлежит партии, в которой лидером сам премьер, опасаться ему нечего. Но отчет есть отчет — удобный повод поставить премьера в оборонительную позицию. Вот и распространяется слух, что коммунистам «добрые люди» посоветовали пригрозить премьеру вотумом недоверия: на самом деле, Зюганов со товарищи в прошлые времена, когда премьером был не Путин, и без всяких подсказок это умели делать, но важно то, что распущен слух про «посоветовали». И премьера заставили (силами лидера его же фракции) сделать полшага назад в вопросе о «нулевом промилле» — в котором он до этого дня стоял неприступно. Ну а случайная утечка в YouTube грозных слов президента сделана так, что в Византии (будь там интернет) позавидовали бы. Все это накладывается на долгую и заунывную песнь про неминуемую отставку премьера или роспуск Думы, хотя очевидно, что ни то, ни другое в обозримой перспективе невозможно за полной бессмысленностью таких радикальных шагов.
В чем причина такой затяжной атаки на премьера?
А в том, что побыв четыре года президентом, Медведев — уж продолжим византийскую тему — стал багрянородным, по умолчанию воспринимающимся как второй после президента политик в стране. Вспомним, как при присяге Борису Годунову бояр заставляли клясться «царя Симеона Бекбулатовича и его детей и иного никого на Московское царство не хотети видети…», хотя со времен «обратной рокировки» царского престола Иваном Грозным к тому моменту прошло больше двадцати лет. Все премьеры путинской эпохи (кроме, разумеется, самого Владимира Владимировича) были похожи в одном: ни один не годился в следующие президенты, а Медведев-то им уже побыл один раз… Вот почему игры самых разных сил, направленные на имиджевое ослабление премьера — не случайность и не примитивная интрига, а системная черта сегодняшней российской политики.
И это на фоне очень непростой ситуации в экономике, которой грозит рецессия. При таких темпах роста даже сильному премьеру было бы непросто выполнить «майские указы» Путина.
Отчет же в Думе был менее всего похож на системный анализ сложившейся ситуации и поиск путей выхода.
Ни парламент, ни тем более общество ничего не узнали из отчета про то, попытается ли по крайней мере вся власть (а не один только кабинет министров) переломить эти опасные тенденции и стать эффективной.
Неудачи правительства могут ударить уже и по президенту. Вспомним уже упомянутую фразу Путина, попавшую в интернет: «Если мы этого не сделаем, надо будет признать, что либо я работаю неэффективно, либо вы все плохо работаете и вам нужно уйти!» Все почему-то обращают внимание на «второй вариант», к которому Путин, по собственному утверждению, «склоняется». Но если вся властная конструкция — не будем делить ее на губернаторов, министров и прочие составляющие пресловутой «вертикали» — не докажет делом свою эффективность, то волей-неволей взгляды общества обратятся на «вариант первый», и спрос тогда будет с того, кто эту вертикаль возглавляет. И на все остальные хитроумные и византийские маневры просто станет лень обращать внимание.