Это продолжение серии публикаций российских экспертов из Ассоциации независимых центров экономического анализа (АНЦЭА), о стратегических проблемах развития страны.
Споры вокруг иностранного усыновления российских детей привлекли к теме сирот широкое внимание. На самом деле, вопрос оказался в фокусе экспертного и политического внимания еще в 1995 году, когда стало очевидно, что численность детей-сирот, безнадзорных и беспризорных детей увеличивается высокими темпами, а меры государственной политики в области их социализации и устройства не адекватны глубине и масштабу проблемы. Для иллюстрации приведу лишь несколько цифр: в 1990-м в течение года было выявлено 49 100 детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в 1995-м их уже стало 113 300, а в 2005-м, на фоне устойчивого экономического роста, — 133 000, или 0,46% от общего числа детей в возрасте до 18 лет.
Отличительной особенностью стало подавляющее преобладание сирот, у которых живы оба или один из родителей, но они лишены родительских прав и ответственности.
«Биологические сироты» и сейчас составляют только 13-17%% от численности ежегодно выявляемых детей-сирот. Подчеркну, что достаточно массовое лишение родительских прав, а не их ограничение — это особенность российской действительности, отличающая ее от стран сопоставимого уровня образования и экономического развития.
Изъятие детей из семьи и устройство их, временно или постоянно, в специализированные учреждения стало главным способом решения проблемы. Корнями эта норма уходит в 30-е годы прошлого столетия, когда детей отбирали у родителей, признанных врагами народа.
Именно поэтому до сих пор родные тети и дяди не относятся к числу тех, кто в упрощенном порядке может оформить опеку или попечительство.
Идеологическая природа социального сиротства осталась в далеком прошлом, но сложившийся тогда стандарт не менялся: органы опеки и попечительства определяли детей в учреждения и затем достаточно строго сопровождали и контролировали процессы семейного устройства посредством оформления усыновления, опеки и попечительства. При обсуждении политики, направленной на сокращение сиротства, тема улучшения условий пребывания детей в сиротских учреждениях была основной, а идея о развитии семейных форм устройства лишь позднее, сначала робко, а потом все сильнее зазвучала в экспертном сообществе. Однако она не воспринималась политикам, отрицалась чиновниками, слабо понималась обществом. На бытовом уровне факты усыновления тщательно скрывались, за исключением случаев близких родственников, население подозрительно относились к семьям, которые усыновляли сирот. Некровная опека могла оформляться только в очень ограниченных случаях.
Потребовалось 10 лет дискуссий и множество пилотных проектов, чтобы идея приоритетности семейного устройства была осознана лицами, принимающими решения. В 2006 году она была озвучена в послании президента парламенту, а с 2007-го начали действовать меры материальной поддержки опекунов и семей, взявших на воспитание детей-сирот. Появилась такая новая форма устройства, как приемная семья с полномочиями возмездной опеки, гражданское общество сменило подозрительность на одобрительное отношение к семьям, которые участвуют в разных формах семейного устройства детей-сирот. В результате в 2011 году из 664 5000 детей в возрасте до 18 лет, получивших статус ребенка-сироты или оставшегося без попечения родителей, в приемные семьи и семейные детские дома было устроено 13,6%, под опекой и попечительством находилось 50,7%, усыновлены – 19,4% и устроены в сиротские учреждения – 16,3%. Развитие приемных семей происходило за счет абсолютного и относительного сокращения усыновления и устройства детей в институциональные учреждения: в 2000 году 27% из 667 600 детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, было устроено в учреждениях, и 23% — усыновлены.
Помимо решения проблемы в виде устройства детей в семьи, важна и профилактика. Именно профилактики в классическом понимании данного слова не хватает современной российской антисиротской политике. Численность ежегодно выявляемых детей-сирот сокращается, но все еще высока — 82 200 в 2011 году. Сам собой напрашивается вывод о необходимости сокращения случаев лишения родительских прав, и это возможно, поскольку в последние годы советского периода их было меньше в два раза при абсолютном измерении и в три раза — в относительном (% от численности детей в возрасте до 18 лет).
Как добиться такого результата?
Новый всплеск внимания, который полисимейкеры проявляют в последние месяцы к обсуждаемой проблеме, мог бы подтолкнуть к началу нового этапа в политике, который я бы назвала «развитие форм первичной профилактики социального сиротства», сфокусированном на максимальном сохранении ребенка в кровной семье или в привычном для него семейном окружении. Пока инициативы и решения последних месяцев указывают на то, что политика продолжает строиться на стимулировании семейного устройства и развитии мер поддержки семей, взявших на воспитание детей-сирот. Приоритетность профилактики первичного сиротства осознается только частью экспертного сообщества, и я отношу себя к адептам данного вектора развития. Но и в развитии семейного устройства не исчерпан потенциал эффективных практик решения проблемы. Можно выделить три направления, которые, на мой взгляд, наиболее очевидны, имеют практики экспериментальной реализации и способны дать быстрый результат.
Первое — статус и функции приемной семьи. Первоначально замышлялось, что приемная семья — это форма временного устройства детей, а приемные родители проходят серьезную профессиональную подготовку воспитателей и получают заработную плату. При этом постоянное устройство ребенок получает в рамках опеки, возможно и неродственной, и усыновления. Если случается так, что ребенка забирают из семьи, приемные родители временно берут его к себе, а органы опеки подыскивают постоянную семью.
На практике приемные семьи стали отличаться от опеки и попечительства только тем, что получают оплату за воспитание детей.
Это стало мешать безвозмездной опеке, а сама система лишилась возможности временного, но быстрого семейного устройства детей-сирот. Второе — это жизнь в детском доме. Два десятка лет посвященности в проблематику сиротства позволили прийти к выводу, что, несмотря на все усилия по семейному устройству, часть детей, особенно взрослых или тяжелобольных, останется в детских домах. Поэтому важно изменить условия в детских домах, сделать эти учреждения открытыми для тех, кто в силу обстоятельств не готов усыновить или взять под опеку, но в состоянии, наряду с детским домом, например, стать вторым опекуном или проводить совместно определенное время. Детям необходимо индивидуальное пространство, и они должны получить навыки принятия ответственных решений. Третье — это дома ребенка для детей до трех лет. Пилотные проекты, в которых мне приходилось участвовать, показали, что в данных учреждениях, основу персонала которых составляют медицинские работники, не хватает воспитания и ухода. Действительно, ведь наши дети дома воспитываются мамами и папами, а не врачами и медицинскими сестрами. И кто сказал, что медицинские работники — хорошие воспитатели.
И теперь о главном — о профилактике, где основные усилия должны быть направлены на работу с кровной семьей. Уже только за счет изменения регламентов работы органов опеки и попечительства можно ожидать позитивного результата. Здесь важно не только установку на «лишение родительских прав» сменить на «ограничение родительских прав», но и дать время на принятие правильного решения. Сейчас отводится месяц на подготовку заключения о лишении родительских прав, и если дело развивается по коррупционной схеме, то на уровне досудебного разбирательства его очень трудно приостановить. Следующий драйвер успеха — это инфраструктура поддержки семей с детьми в трудной жизненной ситуации, и в первую очередь, молодых одиноких мам с новорожденными детьми, оставшихся без поддержки кровной семьи. Многие мои коллеги важным считают раннее выявление социального неблагополучия, но проблема в том, что после выявления мы мало что можем предложить в качестве эффективной профилактики.
А что нужно? Социальное жилье, устройство детей в детские дошкольные учреждения, содействие в трудоустройстве, психологическая поддержка и юридическая помощь в защите прав.
В значительной степени профилактика социального сиротства находится в зачаточном состоянии еще и потому, что в стране нет специалистов, которые умеют эффективно работать на преодоление семейного неблагополучия. В целом по стране речь идет и социальной программе с инфраструктурой на 100 000- 120 000 семей. У государства это как-то плохо получается. Может гражданское общество и бизнес справятся с этой проблемой? Есть региональные практики, за которые можно зацепиться. Давайте попробуем!